— За меня отомстят…

— Скучно-то как! Который раз слышу эту фразу. Ты не оригинал. Но оригинально умрёшь. Хочешь? Чего ты головой машешь? Вот у меня получается создавать шары ярко-голубого цвета. От света этого шара у тебя по телу пойдут сначала судороги, тело покроется язвами и тебе придёт северный пушной зверёк. Это образно.

Тело мужчины начинает излучать слабое сияние, становится полупрозрачным. Стоять! Решил удрать? Ты не знаешь, какой у меня узел на кнуте шустрый. Раз и всё. Вспышка света, через кнут в моё тело поступает просто невероятное количество энергии. Хочется горы двигать руками.

Ну что, мне пора. Чем мог, тем помог. В состоянии перевозбуждения, когда меня переполняют эмоции, могу жизни лишить и всю толпу праздно-любопытствующих. Я так думаю, что у них на всю жизнь увиденное отобьёт желание заниматься этим непотребством. Очень хочется верить, что они вернутся к своей нормальной жизни. Я, во всяком случае, в это верю.

А вот и знакомый мне фонтанчик с энергией. Ночью он смотрится просто замечательно. Я подхожу к нему, пропускаю всю энергию через себя, представляю, что передо мною сейчас появятся ступени, ведущие на верх, к звёздам. Да, так и есть. Мне пора.

— Ты вернёшься, Странник? — слышу я голос настоятеля монастыря.

— Обязательно! Когда-нибудь я вернусь!

Я произношу эту фразу, делаю первый шаг, поднимаюсь по ступеням звёздной лестницы, ведущей к Дороге.

Глава 5

Когда у человека не остаётся никакой надежды на спасение, он впадает в панику. Что же делать? Как выбраться из того, или иного положения? Многие, те, которые послабее, заканчивают жизнь самоубийством. Я понимаю, что это самый простой выход из сложной, порой — тупиковой, ситуации.

А какого матери смотреть на хладный труп любимого сына, или дочери? А как же дети, для которых ты был всем и в одно мгновенье — подло их бросил и ушёл в мир иной? Как это всё взвесить, где найти эталон для весов, где ты определяешь — прав ты, или нет?

Есть такой эталон, он есть у каждого человека. Это его совесть. Только у одних совесть — понятие абстрактное и это понятие всегда находится за некой ширмой. Она, совесть, вроде как бы и есть, человеку становится стыдно, его мучают угрызения совести, но человек раскрывает ширму и всё! Нет совести и человек превращается из своего привычного состояния в подобие дикого животного, у которого действуют одни низменные инстинкты.

Пожрать, поспать, переспать, можно и лишить жизни кого-то, какого-нибудь индивидуума, который не имеет ширмы и поступает всегда по принципу справедливости, добра, совести. Его бьют по одной щеке, он подставляет другую, его унижают, он лишь глупо улыбается и начинает пресмыкаться перед сильным.

Всё! Был человек, но его сломал человек с ширмой в душе. Человека с большой буквы не стало. О нём, может быть, вспомнят пару раз друзья, выпьют не чокаясь, но про себя они обязательно подумают — слабак. Ушёл из жизни в таком молодом возрасте и ничего о себя в памяти людей не оставил. Это страшно! Зачем нам Богом дарована удивительная возможность жить, любить, растить детей, творить добро? Правильно — оставить о себе добрую память.

Сколько я уже нахожусь в подвешенном состоянии и никак не могу найти Дорогу, которая приведёт меня в мой мир? Уже два мира позади. Везде — свои проблемы, везде противоречия, везде побеждает сильный, превращая в рабов слабых.

Если в первом мире, похожий на мой, ещё было какое-то сопротивление приспешникам дьявола, то во втором — этот вопрос был уже давно решён и теперь в мире правила тёмная сила, мир застыл в своём развитии, где-то в пятидесятых годах двадцатого столетия.

Страшно было смотреть на людей и не видеть у них в глазах надежды на будущее. Было огромное желание помочь людям, как это я сделал в мире, где существовал игумен Даниил, но я походил по городу, стараясь не привлекать к себе внимание, посмотрел на людей и убрался по-добру, поздорову. У мира, где в одну кучу сбились рабы, нет будущего. Скоро этот мир исчезнет, его скоро не станет.

Я шёл по Дороге, отыскивая нужное мне ответвление. Я хотел домой и от того, что у меня это не получалось сделать, возникали самые нехорошие мысли. Я вмешался в естественный ход времени, помог монахам мужского монастыря. Не этот ли мой необдуманный поступок стал причиной какого-то сбоя в работе транспортной системы Дорог?

Воображение богатое, представляю, как мимо звёзд, галактик, по Дороге бредёт старче, борода ниже пояса, в руке — клюка. Ищет и ищет дорогу домой, периодически смотрит вниз, на чужие ему миры, качает головой и идёт, идёт дальше. Вот ведь незадача.

Очередной перекрёсток. В голове держу образ дома. Ясно представляю себе яблони, растущие во дворе дома в станице. Ответвление, практически, ничем не отличается от самой Дороги. Нет тех красок, которые были на Дороге к Тиллии. Может быть есть смысл туда вернуться и попросить помощи? Ну, нет. Всё сам, должен же я когда-нибудь понять, в чём моя ошибка? Есть ли у меня паника? Ещё какая! Но я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, я должен быть сильным.

Эта Дорога, по которой я сейчас шёл, не привела меня ни в какой из миров. Ступени — есть, земля — есть и куда хватает взгляда — снежная равнина, метель, колючий снег больно бьёт по лицу. Мороз такой, что меня начинает всего трясти от холода. Нет, мне здесь делать нечего. Поворачиваюсь назад — где же мои ступени? Их нет, и они не появляются, как бы я усиленно о них не думал. Вот тебе и на! Доигрался!

Я до боли в глазах пытаюсь рассмотреть, что находится впереди-позади меня и с боков, но ничего, кроме снега, нет. Ветер на глазах усиливается, температура воздуха понижается, мышцы перестают меня слушаться.

Паника! Да ещё какая! Злюсь на себя за такие красивые рассуждения о слабом человеке и о самоубийствах, о подставленной для следующего удара щеки, и это меня, в некотором смысле этого слова, отрезвляет. Не место сейчас для паники, иначе — смерть.

Именно в экстремальных ситуациях, у человека открываются дополнительные возможности и силы, мозг ворочает пласты памяти, в том числе и родовой. Память предков должна проснуться и я должен вспомнить, как они, мои предтечи, выживали в подобных ситуациях.

Тепло — огонь, огонь — это тепло и жизнь. Огня нет, где взять дрова для этого? Под ногами не может находиться бесконечность, состоящая из снега и льда. Там должна быть земля. Земля для того и существует, что бы на ней что-то произрастало. Так, уже хорошо.

А магия мне может помочь? Я пытаюсь расшевелить стихию огня, но такое впечатление, что меня кто-то умелой рукой отсёк от моих же способностей и моего Дара. Вот она, расплата за моё доброе и такое огромное сердце. Помог людям, чего не должен был делать, получи расплату и урок на всю жизнь.

Я снимаю с себя куртку камуфляжа, снимаю тельник, рву его зубами, руками на части. Куртку никак не могу надеть обратно, руки еле сгибаются, но постоянно себя ругаю самыми последними словами и работаю, работаю над своим непослушным телом.

Вроде получилось вставить свои руки-крюки в рукава, с пуговицами повременим — нужно обмотать мои ноги, точнее — ступни, тряпками. Летние туфли на таком морозе лопнут, лопнет подошва. Тогда всё. Обморожение, переохлаждение со всеми вытекающими.

И пусть мне сейчас кто-нибудь скажет, что я нелепо выгляжу. Мне плевать. Тряпками так же обматываю кисти рук, прижимаю их к животу, складываюсь пополам, пытаюсь остатками тепла человеческого тела согреть руки. Долго в такой позе сидеть нельзя, в голове появляется мысль о сне. Там мне будет тепло и безразлично. И пусть весь мир катится к чёртовой матери.

Опять мозг мне подсказывает, что я сейчас уподобился тому слабому человеку, о котором так красиво рассуждал с сарказмом. Встать! Ноги не слушаются. Встать! Не могу разогнуть спину. Встать, сука! Мышцы сейчас разорвутся от дикого перенапряжения, сердце делает все двести ударов в минуту.

А вот и солнце показалось. Белое солнце еле пробивается через серые снеговые тучи, но мне секунды хватает бросить взгляд по сторонам. Вот то, что мне нужно. Огромный сугроб в нескольких метрах от меня. Ветер завывает, как сумасшедший, вместо снега — осколки льда.