Красавчегу такой оборот не понравился. Он сильно разозлился, и не долго думая высадил входную дверь. Если уж шерифа разозлить, то он способен и сквозь стены проходить. Знаем, изучали.

Оказавшись в квартире, Ник извлек из-под двери щуплого мужичка, который оказался нашим новым ишибаши, и припечатал его к стенке, намереваясь допросить. На шум из комнаты вышел высокий массивный мужчина, который замер в конце коридора, сложив руки на груди.

Мы не ожидали никого постороннего в квартире, но наш ишибаши был не один. Лицо незнакомца было спрятано сумерками, поэтому я не мог разглядеть кто это. На стене возле выломанной входной двери, я нашел выключатель и врубил свет.

Незнакомцем оказался Илья Тихий, мирный альтер, ни в чем порочном ранее замечен не был. Его талант для всех остальных альтеров был не известен. Я тоже не знал, чем его Творец наградил.

- Вы чего это? Не по-людски это – обиженно произнес он, скрестив руки на груди.

Ишибаши что-то приглушенно пискнул, но Красавчег сильно тряхнул его, и он умолк.

Я выступил вперед и сказал:

- Мы никому не собираемся причинять вреда. Просто поговорить по душам зашли.

- А дверь зачем ломать, преподобный? – нахмурился Илья Тихий.

- Хлипкая она была, мы слишком громко постучали, - ответил я.

Тихий улыбнулся, показав ровный ряд больших зубов.

- Ну, тогда заходите, поговорим!

***

Ночь. Квартира номер шестнадцать. За окном аптека.

Тусклый свет заливает комнату. Ишибаши Семен сидит на старом потертом стуле, который от его ерзаний сильно скрипит. Видно, что ему неуютно и хочется на волю, но страха в нем нет. Илья Тихий сидел в углу за рабочим столом, на котором лежали какие-то тряпки, иголки, ножницы, спички, стояла мраморная пепельница и человеческий череп с сигаретой в зубах. Я занял место в потертом кресле, отвернув его телевизора так, чтобы видеть все, что происходит в комнате. Ник Красавчег расхаживал по комнате, заложив руки за спину, и сверлил взглядом поочередно то Семена, то Илью.

- Нам все известно, так что отпираться глупо. Чистосердечное признание, облегчает наказание. Советую задуматься об этом.

Красавчег резко развернулся на каблуках и указал на ишибаши Семена.

- Я знаю, что ты убил Серегу Паровоза.

Семен поднял голову и посмотрел с вызовом в глаза Нику. Но ничего не сказал.

Вместо него ответил Илья Тихий.

- Да, мы повинны в смерти Сереги Паровоза. И что с того? Он это заслужил.

- В каком смысле заслужил? О чем ты? – спросил я.

- Паровоз и его ребята травили людей. Они повинны смерти, - убежденно заявил Илья.

- А ты кто такой? Ты судья, чтобы выносить приговор? Ты палач, чтобы исполнять казнь? Кто ты такой? – возмутился я.

- Нет, Палач у нас один на Большом Истоке и зовут его Тони, - заявил Илья Тихий. – А я всего лишь страдаю за справедливость.

- Подбрось да выбрось, эти альтеры не заслуживали такого. Если они были повинны в том, в чем ты их обвинил, ты должен был сдать их полиции.

- Кентавром что ли? – Илья усмехнулся. – Знаю я что такое кентавры. Им начихать на справедливость.

Я практически ничего не знал про Илью Тихого. Видел его время от времени у себя в Храме, но какими талантами он обладает мне не известно. Но именно его талант обрек на гибель Серегу Паровоза и его команду.

- Хорошо, положим Паровоз и его ребята были преступниками. Но девушка, которая работала у него косметологом, она в чем была повинна? – спросил Ник Красавчег.

- Она химик по профессии. Именно она и занималась производством особых веществ, от которых так зависимы наши дети на Большой земле. От которых они болеют и умирают, - подал голос ишибаши Семен.

У меня не было другого выхода. Я должен был разобраться во всем этом, и я посмотрел в глаза Илье Тихому, считывая его «Я».

***

Вызванный Ником Красавчегом Джек Браун произвел арест ишибаши Семена и Ильи Тихого. Илья сопротивления не оказал, но на всякий случай с Брауном приехал Тони Палач. Их доставили сразу в участок, где развели по одиночным камерам.

Джек Браун остался оформлять бумажки, а мы с Красавчегом отправились ко мне домой. Расположившись на веранде, мы долгое время сидели молча. Курили, пили виски и думали. Каждый о своем. Первым нарушил молчание Красавчег.

- Это что же получается, к нам на район пробрался обычник, который знал о том, о чем мы с тобой не ведали.

- Не просто обычник, а полицейский, который узнал о том, что у нас находится подпольная лаборатория по производству запрещенных препаратов. У него были свои счеты к нашим дельцам, и он пришел к нам не для того чтобы предать их суду, а для того чтобы отомстить.

- Он узнал про ишибаши и прикинулся им, - закончил мою мысль Ник. – Хреново дело, если откровенно. Получается, что мы уязвимы для внешнего воздействия. Мало ли у кого из обычников возникнет какое еще желание поквитаться с нами.

- Это не так важно. Важно другое. Обычный человек смог взять под свой контроль альтера и управлял им. При помощи его манипуляций альтер уничтожил своих собратьев, пусть и были они мерзавцами. Это значит, что нас можно использовать как оружие, нами можно управлять, и мы сами не догадаемся об этом. Мы будем делать свое дело, думать что так правильно, а в результате будут страдать невинные люди. Подбрось и выбрось, все это дурно пахнет.

- А как Илья Тихий расправился с Паровозом и остальными? Ты обещал рассказать, - напомнил Красавчег.

- Он создавал куклы, которые наделял характерными чертами жертвы, добавлял к кукле что-то от жертвы, волосы там или ноготь, а потом устраивал казнь кукле. И жертва погибала.

- Прямо-таки вудуизм какой-то.

- Это очень сродни вудуизму. Уверен, что жрецы этого культа, по крайней мере те, кто хоть что-то умел, были альтерами, - согласился я. – Первые куклы он создал из угля, потом добавил частичку жертвы и разрушил. Третью жертву просто спалил. Ему пришлось на руку, что Хворый был мастером иллюзий. Воздействие на него оказалось куда сильнее. Последнюю жертву просто утопил.

- Думаешь, на этом их миссия была завершена? – озвучил Красавчег мысль, которая также пришла мне в голову.

- Илья Тихий был уверен в этом. Но у Семена были свои планы на Тихого. Он собирался и дальше играть роль ишибаши и выслеживать новые жертвы, которые по его мнению были повинны смерти. Уверен, что он очень скоро убедил бы в этом Тихого.

Красавчег затянулся сигарой, выпустил клубы дыма, усмехнулся и сказал:

- Преподобный, а ты не заметил, что в последнее время нам очень не везет на ишибаши?

- Подбрось да выбрось, похоже, что так. Пора Бедуина отправлять за новой кандидатурой.

- Только сначала я поговорю с этим засранцем, чтобы не тянул к нам на район всякую шваль, - сказал Красавчег. – А то накачается кровью до пьяной икоты и тянет всех без разбора.

- Это точно. К тому моменту как Семена депортируют на Большую Землю, у нас должен быть новый ишибаши.

- Как думаешь, что нам делать с Ильей Тихим? – спросил Красавчег.

- После того как он отбудет наказание за свое преступление, надо присматривать за ним. Как бы он опять не попал под дурное влияние, - ответил я.

История шестая. МАШИНА ПРОКЛЯТИЙ

Утро началось суматохой. Не успел я выпить чашку кофе и прийти в себя, как во входную дверь позвонили. Прошлый раз это ничем хорошим не закончилось. Но на этот раз на пороге меня ждал Димиан Болтун, один из моих прихожан. Уж лучше бы Зеленый решил нагадить на мой порог. Болтун на то и болтун, что может заговорить до полусмерти, но выставить за дверь своего прихожанина я не мог. Пришлось впустить в дом.

Целый час он рассказывал мне о том, что с ним происходит, как он плохо спит, какие страхи его мучают. Я выпил три чашки кофе, выкурил две трубки, и в конце концов успокоил Болтуна.

За то время пока он рассказывал мне о своих проблемах, в моем кабинете появились три букета цветов, маленький розовый слоник, который прошелся по письменному столу, громко и очаровательно пукнул, и лопнул, словно мыльный пузырь. Также на стене возле книжного шкафа из ниоткуда возникла картина с красноречивым названием «У черного дуба с красной листвой», через минуту на месте картины висел танграм, который вскоре зажил собственной жизнью, складывая новые и новые рисунки. Все это было дело рук Болтуна. Когда он болтает, то создает кратковременные иллюзии. Всегда с ним так. В прошлый раз он сотворил из воздуха Статую Свободы, которая потом два дня мешала мне заходить в кабинет.