— Слушаю вас.

— Это невыносимо, Георгий! — Ломкий голос Светланы нестерпимо истерически вибрировал. — Я звоню, звоню беспрерывно, а вас все нет и нет!

— Это не вы звоните, а автоматический набор, — поправил ее Сырцов и фальшиво понедоумевал: — А что, собственно, случилось?

— Но завтра же мое свидание с Ксенией, а я ничего не знаю. Где? Когда?

— И что, — добавил Сырцов.

— Что — что? — испугалась Светлана.

— Телевизионная игра есть «Что? Где? Когда?».

— Вы опять издеваетесь надо мной.

— Я устал от тебя, Светлана, — искренне признался он.

— Ты... Ты... — Светлана задохнулась, прерывисто хрипя, восстановила дыхание и сказала в тяжелой злобе: — Ты ответишь мне за это, Георгий.

— Мы закончили разговор? — поинтересовался Сырцов.

— Я ненавижу тебя!

— Я это понял. До свидания. — Сырцов положил трубку. Что ж, он свое дело сделал так, как советовал Дед. Сырцов не отходил от телефона, чтобы зря не бегать. Телефон зазвонил через минуту. Номер самолично пальчиком набирали. Без автоматики.

— Я прошу прощения, Георгий. — Тон спокойно-ледяной. — Но все-таки следует завершить наши деловые отношения. Я понимаю, вы сделали свое дело, вы отработали гонорар, найдя Ксению...

— Кстати, о гонораре. Я никак не могу возвратить вам лишнюю тысячу. Завтра я верну ее вам.

— Значит, мы завтра поедем на встречу с Ксюшей?

— Поедем, обязательно поедем.

— Когда?

— Ждите моего звонка с десяти утра.

— Что ж, я буду ждать, — согласилась она, и зазвучали короткие гудки.

Глава 29

Вот этого он никак не ожидал. Ни свет ни заря по московским меркам, а короче — в восемь утра — к нему заявился Валентин Константинович Логунов.

Сырцов, побрившись и приняв душ, еще бродил по квартире, обсыхая перед завтраком, когда зазвонили в дверь.

В глазке маячил солидно, по-банкирски одетый Логунов, бесцельно осматривая лестничную клетку. Сырцов, как был в трусах, не без любопытства открыл дверь.

— Здравствуйте, Георгий Петрович. Я прошу извинить меня за столь ранний визит, но время не терпит.. Мы можем сейчас поговорить?

— Отчего же не мочь? Обязательно можем, — ворчливо бормотал Сырцов. — Доброе утро, Валентин Константинович. Проходите.

Голый Сырцов и упакованный в двубортный, темный костюм Логунов — картинка, достойная кисти какого-нибудь бойкого постсоветского сюрреалиста. Устроились по-сырцовски привычно: он сам на тахте, а Логунов в кресле.

Спазматически зевнув (не нарочно), Сырцов начал разговор как положено:

— Слушаю вас, Валентин Константинович.

Логунов сперва, растопырив пальцы, внимательно рассмотрел свои руки (слегка подрагивали. Не с бодуна ли?), потом указательным и большим правой безжалостно подергал себя за нос — недолго. Вздохнув с хлипом, решился:

— Я хочу предложить вам, Георгий Петрович, поработать на меня.

— Я уже работаю на ваше семейство, — быстро ответил Сырцов.

— Не на семейство. На меня лично.

— И в чем же должна заключаться моя новая работа?

— Она будет продолжением старой.

— Не понял. И, пожалуйста, короче и конкретней. У меня мало времени.

— Мне ничего не было сказано, но по некоторым признакам я понял, что вы нашли Ксению и устроили се свидание с матерью.

«Матерью». Слово аж скрипнуло. Сырцову вдруг стало неудобно оттого, что он не одет. Футболка висела на стуле. Он натянул ее.

— Допустим, я устроил свидание Ксении со Светланой Дмитриевной. И что?

— Судя по всему, Ксения отказалась возвратиться домой. Я прав?

— Прав, прав. Ну и что? — Сырцов потихонечку стал раздражаться.

— Вы можете сделать так, чтобы это решение Ксении было окончательным?

— Это сделает сама Ксения. Или точнее: она сделала это.

— Вы не представляете яростного, агрессивного, истеричного напора ее мамаши...

— Вашей жены? — перебив, поинтересовался Сырцов.

— Моей жены, — подтвердил Логунов. — Она всегда добивается своего.

И про напор, и про то, что Светлана всегда добивается своего. Сырцов знал на собственном опыте. Но все-таки спросил:

— Всегда ли?

— Почти всегда, — пошел на малый компромисс Логунов.

— Я отлично понял, чего вы не хотите. Вы не хотите, чтобы ваша дочь возвратилась в ваш дом, и не хотите, чтобы ваша жена держала под контролем решения и поступки вашей дочери. А чего вы хотите, Валентин Константинович?

— Я рискую, но у меня нет иного выхода. Буду откровенным с вами до конца.

— Ой ли? Лучше скажем так: до допустимого предела.

— Так значит, так. Через неделю я вылетаю в Лондон. Я хочу, чтобы Ксения полетела со мной.

— Насколько мне известно, вы сами предлагали Светлане Дмитриевне уехать за границу вместе с Ксенией. Теперь вы передумали?

--Да.

— Мне нечего и этой ситуации делать, Валентин Константинович. Нет здесь для меня серьезной работы.

— Вея передаете мне паспорт Ксении, чтобы я успел оформить выездные документы, и убеждаете ее встретиться со мной. За это вы получаете три тысячи долларов.

— Не договорились, Валентин Константинович, — сказал Сырцов и встал. Не желая понимать намек, Логунов продолжал сидеть. И вдруг молвил жалко:

— Помогите мне, Георгий Петрович.

— Единственное, что я могу сделать для вас, это подробно информировать Ксению о нашем с вами разговоре.

За последнюю соломинку и ухватился Логунов:

— Сделайте хотя бы это! Гонорар тот же!

— Бесплатно! — рявкнул Сырцов и взглянул на часы. — Мне скоро уходить.

Наконец-то и Логунов встал. Как и лестничную клетку, бесцельно осмотрел сырцовское жилье. Попросил смущенно:

— У вас выпить чего-нибудь не найдется, Георгий Петрович?

— Водки? Коньяку? — предложил скудный ассортимент Сырцов.

— Лучше коньяку. Меньше пахнет.

— «Метакса» подойдет?

— Подойдет, подойдет! Честно признаюсь, с дикого похмелья.

Сырцов принес из кухни бутылку и гладкий стакан. Знал, из какой посуды легче опохмелиться. Не желая лишний раз показывать безобразный тремор рук, Логунов попросил об одолжении:

— Не могли бы вы мне налить, Георгий Петрович? Полета капа.

Сырцов налил, как просили, и вдруг спохватился:

— А закусить-го я вам ничего не предложил. Чем заедите?

— Если найдется кусочек сыра...

— Найдется, — обнадежил Сырцов и пошел на кухню. Когда он вернулся с тарелкой, на которой лежал одинокий кубик сыра, опять сидящий Логунов, сморщившись и тяжело дыша, нюхал собственную ладонь. Пустой стакан стоял на журнальном столике.. Быстро маханул, что6ы Сырцов не видел начала унизительного процесса поправки. Поймал сырцовский взгляд, жалко улыбнулся и, схватив с тарелки кубик, передними зубами мелко-мелко зажевал. Сняв алкогольное присутствие в полости рта, широко вдохнул и сказал благодарно:

— Выручили меня, Георгий Петрович. — Прикрыл глаза, посидел гак недолго в ожидании улучшения общего состояния, по-видимому, дождался, потому что вспомнил о своем уже нежелательном присутствии здесь, встрепенулся и заверил: — Через две минуты я уйду.

— Можете через пять, — милостиво накинул три минуты Сырцов.

— Можно, я закурю? — обратился к нему с еще одной просьбой Логунов. — Сигарета, жадно выкуренная при опохмелке, — как раз пять минут.

— Вы курите, а я одеваться буду. Вас это не шокирует?

— Ни в коем разе, — поспешно заверил Логунов и судорожно закурил. Что курят российские миллионеры? Естественно, «Житан» без фильтра. В уютное сырцовское гнездышко ворвался махорочный дух. Сырцов тщательно одевался и присматривал за гостем. После трех алчных затяжек Логунов слегка поплыл. Не следовало давать ему растекаться. Сырцов позволил себе поинтересоваться:

— Полегчало?

Логунов опомнился, мигом подсобрался и сломал в пепельнице чинарик. Поднялся и сообщил:

— Теперь я в порядке. Пойду. Еще раз спасибо вам за все, Георгий Петрович, — и пошел в прихожую. Сырцов вежливо проследовал за ним. Не особо помогла опохмелка: у дверей к Логунову вернулась неотвратимая тревога. — Только бы она не вернулась домой!