Из сказанного главным редактором Ларкину понравилась лишь фраза про двойную сенсацию. Он понимал, что материал, которым располагает редакция, — огромная удача для газеты. И ему не хотелось отдавать лавры первой публикации кому бы то ни было, пусть даже и ФБР.

— Кто, кроме вас, знает о письмах? — спросил он.

— Первое письмо я показал Лоренсу. Он помог мне перевести текст.

— Почему же вы не предприняли никаких шагов к публикации?! — неожиданно с негодованием воскликнул Ларкин.

«Сейчас ты у меня получишь», — ухмыльнулся Фоунтейн и зажурчал вкрадчивым голосом:

— Вы, по-видимому, забыли, что наш разговор я начал с сообщения о письме. И вы с ходу, заметьте — с ходу, назвали письмо бредом, а его автора — умалишенным. Припоминаете? А спустя пятнадцать минут вы упрекаете меня в том, что я не напечатал бред этого идиота. Странно, не правда ли?.. Именно поэтому, предвидя вашу реакцию на упомянутый бред, я ничего не предпринял.

Фоунтейн глядел на Ларкина, любуясь отразившимся на его лице результатом тяжелого мыслительного процесса. Череп Ларкина налился кровью. Он что-то заподозрил в словах Фоунтейна, но не мог определить, что именно.

— Я вижу, вы хотите меня как-то поддеть. Или что-то в этом духе. Или мне показалось? — спросил он.

— Ничуть, — непонятно на какой вопрос ответил Фоунтейн.

Ларкин насупил брови.

— Я объяснил вам, — продолжил довольный Фоунтейн, — почему меня в понедельник, как и вас сегодня, не заинтересовало это письмо.

Ларкин недовольно засопел и снова начал сминать ухо в комок. Фоунтейн ожидал вердикта начальника, размышляя, решится ли тот на публикацию писем.

Наконец Ларкин ни на что не решился.

— Поступим так. Я схожу на ланч и подумаю. А вы за это время найдите письма. И срочно готовьте для вечернего выпуска публикацию об НЛО на первой странице. Прочее можете сдвинуть по своему усмотрению.

— А что по поводу писем? — напомнил Фоунтейн.

— Пока оставьте письма в покое. Я вернусь, тогда решим, как с ними поступить. Вы найдите их, но не распространяйтесь… Что молчите, у вас есть другие предложения?

Фоунтейну совсем не хотелось копаться в мусоре.

— Если вы позвоните в ФБР, оттуда приедут джентльмены и быстро найдут эти письма. Что-то мне подсказывает, что вы так и поступите. В итоге окажется, что я таскал каштаны из огня.

— Что за каштаны? — недовольно спросил Ларкин, но интуитивно сумел понять суть: — Боитесь перетрудиться?

— Не готов выполнять работу за государственных служащих.

— Сегодня особый случай, — Ларкин встал с кресла и одернул пиджак. — Подскажите, что мне взять в «Рэдиссоне»? Кажется, вы наведываетесь туда на ланч?

— На обед, — поправил его Фоунтейн и сухо порекомендовал: — Ничего лучше говяжьего стейка с кровью в «Рэдиссоне» вы не найдете.

— Жаль, — сказал Ларкин и вышел из кабинета.

XIV

Фоунтейн вызвал к себе Уорнера и Данна.

Сначала он рассказал Уорнеру об их с Данном открытиях и догадках. После этого втроем они обсудили формат статьи. Решили, что статью напишет Данн, а Уорнер, как ему и положено по должности, возьмет на себя редактирование.

Отпустив коллег, Фоунтейн попросил Джоан зайти к нему.

— Скажите, пожалуйста, вы знаете, куда уборщицы выносят бумажный мусор из наших корзин? — спросил он, когда Джоан вошла в кабинет, держа наготове блокнот и ручку.

Джоан, уже не первый раз за этот день, с удивлением посмотрела на Фоунтейна. От нее не укрылось возбужденное состояние шефа, в котором он пребывал сегодня с самого утра. В таком состоянии она никогда его раньше не видела. Странности начались с понедельника, когда он приехал ни свет ни заря и полил цветы. Во вторник он тоже был целый день сам не свой в связи с совещанием, на котором присутствовал босс. «Похоже, эти странности продолжаются до сих пор», — подумала Джоан и спросила:

— Вы выбросили что-то важное?

— Да. И это что-то надо найти. Проводите меня, пожалуйста, в помещение, в котором собирают мусор. Или я сам смогу его найти?

— Мне проще вас проводить, чем объяснить, как пройти. А собственно говоря…

Джоан замолчала. Фоунтейн понял, что она ждет объяснений. Он колебался: ввести Джоан в курс дела или нет? В итоге решил, что без объяснений ему все равно не обойтись.

— Вы читали заметку Данна в утреннем выпуске? — спросил он.

— Разумеется. О ней только и говорят на всех этажах. Даже телевидение заинтересовалось.

— Так вот, мы с вами сейчас направимся на поиски писем, связанных, как мне кажется, с этим самым НЛО.

Улыбнувшись про себя, Джоан лишь кивнула в ответ. Они спустились в полуподвальное помещение. Вдоль стен теснились пластмассовые баки для мусора. Отдельно от них стоял черный полиэтиленовый мешок с надписью «Только для писчей бумаги».

— Вот то, что вам было нужно, — сказала Джоан и заспешила обратно. — Надеюсь, дорогу назад вы найдете самостоятельно.

— Если вы подождете минуту, я покажу вам нечто очень любопытное. Потом поднимемся вместе.

— Вы хотите сказать, что управитесь за минуту? — с сомнением спросила Джоан.

— Я не собираюсь разглядывать каждый лист бумаги, — ответил Фоунтейн. — Сейчас вы сами все увидите, немного терпения.

Он подошел к мешку, повалил его на пол, а затем, взявшись за дно, протащил мешок по полу, в результате чего образовалась продолговатая куча. Джоан с удивлением наблюдала за действиями шефа. А Фоунтейн тем временем разворошил ногой ту часть кучи, которая находилась в нижней части мешка, и без труда нашел рыжие письма.

— Возможно, эти письма написали нам инопланетяне.

Джоан показалось, что у Фоунтейна трясутся руки: край рыжего письма мелко дрожал.

— Вы действительно верите во все это? — спросила она.

— Джоан, советую вам прочитать сегодня первую страницу вечернего выпуска. Вероятно, эти письма будут там опубликованы. Думаю, что вы не пожалеете.

— Я постараюсь выкроить для этого время, — скрыв улыбку, ответила она. — Идемте же, наконец, я уже скучаю по своему рабочему месту, мне неприятно здесь находиться.

А Фоунтейну, наоборот, хотелось задержаться наедине с женщиной, которую он разглядывал тысячу раз в мечтах и наяву.

— Постойте, я хотел вас попросить об одном пустяке, — он протянул ей обрезки второго письма. — Не могли бы вы склеить эти куски?

Их пальцы соприкоснулись, и глаза встретились. Фоунтейн почувствовал вдруг острое желание поцеловать Джоан, прямо сейчас, здесь, в этой совсем несимпатичной, плохо освещенной комнате без окон. В растерянности от своих чувств он даже отступил на шаг назад.

— Что-то еще? — спросила Джоан, видя его замешательство.

— Я хочу пригласить вас на ужин, — неожиданно для самого себя произнес он. — Вы не откажитесь поужинать со мной?

Теперь уже Джоан пришла в замешательство.

— Вы это серьезно? Или эта плохая шутка родилась в вашей голове только что, в связи с интимной обстановкой этого подвала? — через силу улыбнулась она.

— Это не шутка, я давно хотел пригласить вас.

— И что же вам так долго мешало сделать это? — спросила Джоан.

— Как вам сказать… Наверное, у каждого человека с возрастом накапливаются шаблоны поведения, которые потом трудно преодолеть, даже если они мешают жить. Но мне не хотелось бы говорить об этом. Вы сочтете это причудой.

— Лучшего места для оглашения вашего предложения вы, конечно же, найти не могли, — не удержалась от иронии Джоан и направилась к выходу; Фоунтейн поспешил за ней.

В лифте они ехали молча. По коридору шли рядом и оба думали о том, что только что произошло. Перед тем как свернуть к себе в кабинет, Фоунтейн спросил Джоан:

— Вы что-нибудь ответите мне?

— Дайте мне подумать, — попросила она.

В кабинете Фоунтейна застал звонок босса. Ларкин преподнес ему двойной сюрприз. Во-первых, он распорядился напечатать письма. Второй сюрприз оказался для Фоунтейна еще более неожиданным: Ларкин сообщил, что не собирается возвращаться в редакцию и знакомиться с письмами.