— Именно.

— Утопия. — Отмахнулся Тег. — Мало того, я бы назвал вредительством. Элементарное распыление сил. Поймите, такие системы, как Атра, в Великом Пространстве единичны. И настолько удалены от нас, что, для того, чтобы их достичь, понадобятся миллионы, если не миллиарды лет полёта. В состоянии ли Отта ждать столько времени?

— Да, в этом минус. — Голос юноши дрожал. — Но, чем дальше системы друг от друга, тем меньше процент влияния на них катастроф. Тем больше процент вероятности выживания оттиян. Что может предложить Атра? Только Эю, и всё! А если произойдёт масштабная катастрофа? К примеру, метеоритный поток. Или удар будет нанесён по самой Атре. Всё погибнет. А если, к тому моменту, в глубины Великого Пространства будут устремлены челноки, с оттиянами на борту, мы сможем с полной уверенностью сказать, что спасли Отту. Пусть не в первозданном виде, но, тем не менее. А потому, считаю, что, вместо того, чтобы тратить силы и энергию на сооружение ледяных монументов, следует перевести весь потенциал Отты на создание новых космических технологий. В этом плане я поддерживаю Храм, который говорит о переселении Отты. Только переселять её нужно не на Эю, а за границы Системы.

— А если удар будет нанесён по всему Великому Пространству? Вы не задумывались над этим? — Навигатор поднялся из-за стола. — Сейчас это кажется маловероятным, потому, что мы исходим из личного опыта. Потому, что до сих пор всё было стабильно. На самом же деле всё обстоит совсем иначе. Вы сейчас ведёте себя с Великим Пространством как захватчик, завоеватель. Вот вы решили туда лететь, и всё Пространство должно смириться с вашим решением. А оно, это всё, не любит, когда его недооценивают. Оно за это наказывает. Не мстит, а именно наказывает. По-своему. Но больно. Мы ещё не научились ходить по своей земле, а уже мечтаем о чужой. Это не есть хорошо. Научитесь, сначала, осваивать то, что рядом. А потом, может быть, вас примет то, что далеко. Кстати, как так получилось, что вы, с подобными настроениями, летите на Эю? Вам следовало записаться в другую экспедицию. Сейчас готовится старт корабля — разведчика, с заданием, как у «Дисты». По-моему, ваше место там, а не здесь.

Молодой человек отставил от себя тарелку с недоеденным паштетом.

— Я не успел. К моменту окончания Академии все позиции оказались заполнены.

— Понятно.

Тег покинул отсек. «Техник» смущённо окинул взглядом присутствующих, и, вслед за инженером, резко вскочив на ноги, почти бегом оставил помещение.

— Кто это был? — Поинтересовался Ол у Отса, приземлившегося напротив этнобиолога.

— Рол, сын Килта. Из рода Онтов.

— Рода Онтов? — Брови дока в удивлении вскинулись вверх. — Не из тех ли Онтов, кто входит в состав Совета Храма?

— Из них. — Утвердительно качнул головой доктор, исследуя на экране стола меню. — Рол категорически отказался служить Храму. Как и его отец.

— Любопытный молодой человек. Столько эмоций… И открытости…

— А если он прав? И Эя действительно может стать для всех нас могилой? — Неожиданно произнесла Ниа тихим голосом.

— С чего ты это взяла?

— Это взяла не я, а Тег. Ты же слышал: мы всё делаем исходя из личного опыта. А опыта гибели под ледяной сферой у нас ещё не было. Потому и ведём себя так беспечно.

— Глупости. — Отмахнулся док. — Тег так сказал, чтобы прекратить бессмысленный спор.

— Не скажи. Есть в Эе нечто отталкивающее. Пугающее.

Ол с беспокойством взглянул на подругу, но та только тряхнула прекрасной головкой, как бы отбрасывая в сторону беспокойные мысли.

— Нет, ничего, всё в порядке. Так как говорите, зовут нашего «техника»?

Год 2014-й после Р. Х., Киев

Холодный, обжигающий горло напиток, хлынул в горло, оттуда в желудок.

— Как последний алкаш, в одиночку?

Женька едва не поперхнулся.

— Пап, ну ты…. Нельзя же так!

Отец Женьки пристроился на стуле.

— А пить с горя, да при молодой жене, да при ребёнке, значит, можно?

— Да не пил я. Так, одну рюмку.

— С горя, что ли?

— Нет, с радости. — Михайловский — младший стряхнул с груди капли. — Конечно, от обиды. Столько работы, и всё…

Женька махнул рукой.

Отец согласно покачал головой.

— Это верно, обидно. Но, не смертельно. И не повод, чтобы его заливать водкой.

— Коньком. — Поправил отца сын.

— А, ну это совсем иное дело. — В голосе отца слышалась едкая, открытая ирония. — Алкаши действительно, коньяк не употребляют. Кофе ещё остался?

Младший утвердительно мотнул головой на полку, и тут же встрепенулся:

— Пап, тебе на ночь кофе вредно.

— Я сейчас нахожусь в той стадии развития человека, когда ему всё вредно. В том числе и жить.

Женька, было, привстал, но отец взмахом руки остановил его:

— Сам приготовлю. Ты что, и эту ночь собираешься не спать?

— Извини. Мешаю?

— Да мне-то что…

Старик первым делом помыл плиту, после чего «зарядил» джезву.

— Пап, — Евгений отхлебнул из чашки холодный кофе, поморщился, добавил третью ложку сахара Тот, почему-то, от этого вкуснее не стал, — скажи, а как ты относишься к моей теории о генной памяти?

— Если имеешь в виду статью: умная, толковая, грамотная. Если диссертацию, то я в ней ничего не понял. Слишком заумно для меня. Да я же тебе уже об этом говорил.

— Говорил. — Согласился сын. И тут же вспыхнул. — Ну, вот как так? — Хлопнул ладонью по листу, лежащему на столе. — Просто взять, прислать письмо: отказать в защите, и всё. Без объяснений, без пояснений. Даже причину не объяснили.

— А ты что, хотел от наших чинуш ещё и внятные пояснения получить? Удивляешь ты меня, Евгений Михайлович. — Кофе закипел. Отец снял джезву с плиты, налил горячий напиток в чашку. — Вот если бы ты им в конверте принёс энную благодарность, в долларах, они бы тебе не то, что твои выкладки, самого Господа Бога, в качестве доказательства гипотезы, простили. Впрочем, как тебе это будет неприятно слышать, в чём-то они правы. Как, на мой взгляд, сыровата, пока, твоя диссертация.

— Так ты же в ней ничего не понял!

— Вот потому и сырая, что даже я ничего не понял.

— И ты туда же? Тоже мне, специалист — генетик…

— Не обижайся. Послушай совет от человека, которому ты не безразличен: не спеши с защитой. Обкатай тему на стороне. Желательно, за рубежом. Чтобы и там были проведены твои тесты.

— Я уже проводил их в России.

— Проведи в Европе. В Австралии живёт тётя Лера, свяжемся с ней, попросим помочь. Но, главное, выйди на их специалистов. Вот тогда твоя диссертация получит вес. И дополнительный объём.

— И это мне говорит чекист в отставке.

— Это тебе говорит опытный, повидавший много на своём веку, родитель.

— Кстати, родитель, а почему ты не спишь? Ну-ка, приподними голову… Понятно. Глаза красные. Опять читал при свете ночника?

— Ты должен гордиться, что у отца такое хорошее зрение.

— Я этим не горжусь. Я за это радуюсь. А вот то, что ты экономишь на электричестве, и не включаешь верхний свет — плохо. Экономишь на копейку, а лечение потом обойдётся в трёхзначные цифры. Что, хоть, читал?

— Ефремова.

— Кто б сомневался. — Буркнул Женька. — Ты его уже наизусть знаешь, а всё перечитываешь.

— С умным человеком всегда приятно встретиться вновь. Тем более, если он тебе подсказал идею о генной памяти. Забыл? Я ведь тогда специально подкинул тебе «Лезвие бритвы».

— Помню. — Мотнул головой Михайловский. — Эксперименты Гирина и Селезнёва^[58]. Просто поразительно, как Ефремов смог тогда, в конце шестидесятых, прийти к такой мысли?

— Гений. — Спокойно констатировал Михайловский — старший. — Кстати, развал СССР он тоже предвидел.

— Пап, — Евгений поморщился, — только не надо преувеличивать. В «Лезвии бритвы», согласен, озвучена масса путей к будущим научным открытиям. Но, дар предвидения… Прости, какой из Ефремова Нострадамус?