И только она могла пойти на это, потому что такой она была.

Лейн подумал о своей матери и Гэри МакАдамсе. Эдвард и Саттон тоже теперь счастливы. Он и Лиззи, Джин наконец-то заключила мир с Амелией и продвинулась вперед сообщив Самюэлю Ти., что он отец ребенка.

Действительно, мисс Аврора фактически сплотила и восстановила семью… после того, как чертовски столько лет Уильям ни во что не ставил и не считался ни с женой, ни со своим подрастающим поколением.

Нет, решил Лейн, подавленный количеством пришедших, глубиной любви и нескрываемым трауром по ней. Никто, ни он, ни кто-либо не осуждал и не обвинял его маму, что она таким образом позаботилась о своей семье, больше оплакивая ее, нежели того человека, который получил то, что получил.

«Скажи мне, кто грешник, а кто святой», — подумал Лейн, присаживаясь рядом с Лиззи на скамью. Кто беден…

…а кто безмерно богат.

42.

После окончания службы Лейн и племянники мисс Авроры отнесли гроб назад в катафалк. Затем последовала длинная процессия, растянувшаяся на милю, с включенными фарами машин, по извилистым улочкам к Киндерхук, кладбищу, расположенном на дальней окраине Вест-энда.

Семья Томс была очень большой, поэтому они занимали большую площадь на кладбище, Лэйн припарковался и вышел из машины, выискивая глазами Эдварда и Саттон, пока Лиззи, Амелия и Джин выбирались наружу. Увидев брата, он помахал ему рукой.

— Прекрасная служба, — произнес Эдвард, обнимая его.

Саттон кивнула.

— Великолепная. Пойдемте. Привет, Лиззи, Джин… привет, Амелия.

Звук двигателя мощного мотоцикла привлек всеобщее внимание, Лэйн покачал головой, как только Макс остановил свой байк. На нем были чистые черные джинсы и такая же чистая рубашка, застегнутая на все пуговицы, что казалось настоящим чудом: не было ни одного пятна и потертости.

— Я не думал, что ты приедешь, — произнес Лейн, как только парень подошел к ним. — И тебе идет стрижка.

Макс смущенно отвел глаза, а потом попытался сосредоточиться на брате.

— Мне захотелось прийти и попрощаться должным образом.

— Я рад, что ты здесь. — Лейн похлопал его по плечу. — Так и нужно.

Макс поздоровался со всеми, а затем пришло время им присоединиться к другим под тентом, который был установлен над открытой могилой.

Пока они шли по траве, Лейн наклонился к парню.

— Значит, ты остаешься.

— Что? — Макс посмотрел на брата. — О чем ты говоришь?

— Ты бы не вернулся, если бы не решил остаться. Ни за что бы не вернулся. Мне кажется, ты пару дней покатался, а потом понял, что дорога тебя не совсем устраивает, не так, как раньше, потому что теперь не из-за чего убегать от сюда, из Чарлмонта, я имею в виду. — Лейн показал на свое лицо. — Кроме того, судя по тому, что ты побрился и подстригся, меня наводит это на мысль, что ты пытаешься задержать на себе чей-то взгляд, например, онколога, которая... Эй, а вот и она.

Лейн поднял ладонь, приветствуя Танешу, и улыбнулся. Глаза женщины были прикованы к Максу, как будто она не могла поверить в его преображение.

— Давай, помаши ей. — Лейн двинул локтем под ребра брата. — Иначе я сам подниму твою руку и помашу.

Это привлекло внимание Макса, и Господи, он покраснел как свекла, подняв руку и взмахнув женщине.

— Молодец. И коттедж по-прежнему закреплен за тобой, если он тебе вдруг понадобиться.

— Не уверен. Хотя. Да, думаю, я побуду здесь недолго.

Лейн посмотрел парню прямо в глаза.

— Здесь неплохо пускать корни, Макс. И теперь здесь стало безопасно. Понял? Ты в безопасности.

Макс покачал головой.

— Откуда ты знаешь...?

— Об изменениях в твоих намереньях? — Лейн хлопнул рукой по шеи мужчины, отчего тот встряхнулся. — Потому что я сам по той же причине изменил свои намерения, поэтому понимаю, что к чему. И послушай меня, ты не сможешь убежать от любви к женщине, поверь мне. Если Танеша Найс чувствует к тебе тоже самое, так действуй и сохрани ее на долго, насколько сможешь. Это перевернет твою жизнь.

— У меня нет работы.

— Ну, хочу тебе сообщить, у нас есть маленький семейный бизнес... Не знаю, в курсе ли ты? — Лейн обнял брата за плечо, и они вместе пошли вперед. — Мы делаем бурбон, настоящий, самый лууууучший бурбон…

Они подошли к остальной части семьи мисс Авроры, все взяли красную розу из вазы, стоящей на подставке. Преподобный Найс сказал очень красивую речь, гроб опустили в могилу, а затем каждый подходил и бросал розу.

Эдвард и Саттон были перед Лэйном, и Лэйн нахмурился.

Ему хотелось поймать и обмолвиться парой слов с парнем, прежде чем все собравшиеся направятся в Истерли на небольшие поминки.

Существовал еще один брат, который должен был занять свое место по праву.

Амелия шла впереди, бросив розу, потом мать, последовала примеру дочери. Они вдвоем направились в ту сторону, где стояла длинная цепочка автомобилей, уходящая вдаль.

— Мне грустно, что она умерла, — сказала Амелия.

— Мне тоже. Она была невероятно особенным человеком.

— Когда я приходила домой из школы, она делала мне лимонное печенье, и оно всегда было теплым.

— Да? — Джин захихикала. — У нас есть что-то общее. Это же печенье она делала и для меня…

— Папа?

Джин взглянула на подстриженную лужайку. Конечно, Самюэль Ти. стоял, прислонившись к двери своего Jaguar, выглядя совершенно потрясающе в своем черном костюме.

Амелия побежала к отцу, огибая надгробия и статуи, Джин смотрела ей в след и думала, что в Истерли она вернется без нее с Лиззи и Лейном. «Но так и должно быть», — сказала она сама себе. «Так и должно… и всегда будет».

— Я не знала, что ты приехал, — произнесла Амелия, когда Джин подошла к ним. — Ты должен был стоять рядом с нами.

Самюэль Ти. снял свои Рэй-баны.

— Я подумал, что в первом ряду в церкви… должна быть семья. Прекрасная служба, не так ли? И хор был просто невероятным… и неужели я видел Макса? Какого черта… О, привет, Джин.

Джин заставила себя мило улыбнуться.

— Привет. Я оставлю вас вдвоем, если ты не хочешь, чтобы я отвезла Амелию домой?

Самюэль Ти. вдруг опустил взгляд вниз на траву.

— Вообще-то, Амелия, не могла бы ты оставить нас с мамой на пару минут?

— Конечно. Я как раз хотела поздороваться с дядей Максом.

Как только дочь оставила их, Джин загрузила свой мозг, пытаясь отыскать причину, почему он попросил оставить их наедине, у них не было не решенных вопросов — брак был расторгнут. Документы, касающиеся кольца, подписаны. По поводу кино, когда они собирались пойти…

— Амелия спрашивала меня о наших отношениях вчера вечером, — пробормотал Самюэль Ти.

Джин вскинула голову.

— О? И что ты ей сказал? Обещаю, я не буду злиться, если ты скажешь честно. Я не буду выпячивать гордость и все такое. Я постепенно привыкаю к изменениям.

— Я сказал ей, что ты единственная женщина, которую я когда-либо любил.

Сердце Джина начало колотиться где-то в горле.

— Ты.. так сказал?

— Да. — Он открыто посмотрел ей в глаза. — Мне кажется, что с ней нужно общаться честно, ничего не скрывая. И это правда то, что я сказал.

— Но… Я не понимаю.

Самюэль Ти. скрестил руки на груди. Потом медленно покачал головой.

— Никаких «но». Именно так. Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил, давай посмотрим правде в глаза… и раз уж ты заговорила о гордости, признаю, я не горжусь, что прошел через достаточное количество женщин, видно, чтобы понять, что для меня нет ни одной, кроме тебя.

Джин подумала, что она ослышалась или что-то неправильно поняла.

— Прости… я… а как же Амелия?

— А что она? У нее есть мать… и отец. И я понимаю, что для современного поколения это несколько шокирующая комбинация, но в некоторых семьях принято, чтобы родители и дети жили вместе. В течение долгого времени. Например, месяцев. Лет. Десятилетий… — он помолчал. — Пока смерть не разлучит нас.