Попробуй, разбуди!

Как оказалось, отрубился я примерно на шесть часов, что спасло мою черепушку от выгорания. Медики, чтобы не спалить меня, подавали усиленный дельта-ритм, дабы я не упал в анафилактический шок во время контакта.

— При передаче твоих импульсов был больший риск с твоей стороны, нежели пациента. Мы ввели тебя в эксперимент в связи с идентичным характером нагрузки тета-ритма и у тебя, и у Григория. Однако мы действительно чуть не потеряли тебя в последней фазе, когда ты вытаскивал его из сновидения. Твой пульс зашкалил за 120 уд. мин. и нам пришлось тормозить твою психику. Суть была в том, что сканер работал как на пациенте, так и на тебе, поэтому часть команд передавалась и на твой сканер. Свирт запоздал на четыреста миллисекунд и ты потерял сознание..

— И в чём выражалось это опоздание?

— И он, и мы вовремя не заметили пик кривой тета-рита и спад альфы. Как результат — перенагрузка сознания и потеря контроля. Дальше, думаю, ты догадываешься.

— Так все эти изображения, в которых я участвовал, не были сном?

— Не были. Это была проекция внутреннего пространства пациента в разных частях головного мозга. Аудио-визуальная информация была записана и хранится в каталогах «Советника».

— А как пациент?

— Он очнулся спустя тридцать минут в ошарашенном состоянии. Мы успокоили его медикаментозно. Сейчас он отдыхает в общей амбулатории.

В обед мы пересматривали с Мариной кадры прошедшего эксперимента. Видимо, она знала Григория гораздо дольше, чем я, ибо реагировала на происходящее живее.

— Слушай, может покажем это Анастасии?

— Не имею понятия. Можно рискнуть показать ей операцию с полевыми параметрами, но в любом случае для неё это будет серьёзным шоком.

— И когда предлагаешь это проделать?

— В вечернее время, когда она более спокойна. Кстати, тебе сообщали, когда перейдут ко второй фазе лечения?

— Пока нет ещё. Биохимики проверяют вирусную симуляцию и они совершенно без понятия, как от неё защититься. Но механизм заражения уже поняли.

— И как это происходит?

— Вирус попадает в среду с 80 — процентной влажностью и сохраняется там. Затем при дыхании он проникает в носоглотку и через неё — в верхние пазухи. Там он размножается и вызывает симптомы тяжёлого насморка. При серьёзном ослаблении организма он проникает в мозг и нарушает передачу сигнала между дендритными отростками. Так мне, во всяком случае, пояснил «Советник».

— Он тебе не пояснил, каким образом мог появиться этот вирус?

— Он обозначил его как «далёкого предка гриппозных и полиомиелитных вирусов». Штамм считается естественным, ибо его предка было достаточно сложно создать методами двадцатого века.

— Ну хоть гора с плеч, — улыбнулась Марина, — по крайней мере, у нас есть шанс пробудить всех ещё при жизни. Что вообще хотят от тебя медики?

— После лабораторных испытаний на одиночных клетках они хотят взять образец от меня и разработать вакцину. Чую, опять придётся стать подопытной крысой.

— Расслабься хоть, это не примитивные процедуры двадцатого века, — рассмеялась она, — по крайней мере, средство будет сначала испытано на животных, затем на части твоих клеток. Тебе даже волноваться об этом не стоит.

— А как это будет выглядеть?

— Как сыворотка, создающая двойной иммунитет. Сначала они проверят реактивы для уничтожения вируса. После разработают вирусный препарат, содержащий последовательность, кодирующую защитный фермент. Ретро-вирус будет проверен на твоих клетках, прежде чем будет введён в тебя лично.

— Страшновато как-то. А вдруг у меня уши после укола отвалятся?

Она заливисто рассмеялась, видимо, представив себе такую картину. Затем продолжила:

— Вероятность того, что у тебя отвалятся уши, всегда будут. Правда, гораздо меньше, чем потерять их от руки пирата. «Советник», получив съёмку эксперимента, изучает возможные последствия для организма путём просчёта действующих ферментов и их выработки в жизненном цикле клетки.

— Ладно, убедила. Куда теперь?

— Предлагаю сбегать за Настей, затем пройти к терминалам «Советника». Так мы сможем её хоть немного утешить.

Пройти к Анастасии оказалось проще простого. Сложнее оказалось вытащить её за пределы амбулатории. Она жаловалась, что её глаза слепят солнце.

— Марина, у тебя есть какие-нибудь солнцезащитные очки?

— Эмм… Ты о чём говоришь?

— Об устройстве с двумя линзами в оправе, которые используются для коррекции зрения или защиты от прямых солнечных лучей.

— Ты про это… У нас их давно не производят, да и зачем они сейчас, если можно спокойно отрегулировать кристаллик лазером?

— Тогда чем можно прикрыть ей голову?

— Широкополой шляпой или треуголкой.

— Так принеси что-нибудь!

Марина испуганно моргнула и выбежала в сторону выхода.

Минут через пятнадцать она вернулась с каким-то треугольным головным убором с конической опорой. Марина пояснила:

— Когда-то такие шляпы использовали китайские крестьяне во время сбора риса. Они хорошо защищали от солнца и вредных испарений.

Шляпу надели на Анастасию, которая в ней стала похожа таитянку 19 века. Её мучительное выражение лица давало мне понять, что она не в восторге от такого убора. Для полного эффекта ей не хватало только разноцветного халата.

— В таком виде и на улице показаться не стыдно! — рассмеялась Марина и потащила нас в здание совета.

Я узнала тебя!

В два часа дня в Здание Совета ввалились трое: я, Марина и Анастасия, похожая своим выражением лица на древнекитайскую вазу. Раскрасневшаяся от смущения, она всё больше походила на своих юго-восточных сестёр.

В помещении «Советника» сидело три человека, что сильно облегчало нашу задачу — меньше людей будет отвлекаться на шум. Оказалось, что Анастасия не имеет собственного «помощника», поскольку аппарат вызывал непрекращающиеся мигрени. В отличии от меня, у неё не было возможности подстроить мощность аппарата, потому она использует терминалы в общем зале амбулатории.

В терминале мы показали материалы вирусной эмуляции и потуги нашего «бедного» главврача разобраться с хитроумным вирусом. Анастасия смеялась, осматривая протоколы биологических экспериментов. Сразу было видно, что для неё эта тема была животрепещущей.

— Ты раньше занималась микробиологией?

— В смысле, изучала ли я микробиологию или занималась экспериментами?