Гонка преследования
Придя на следующее утро во дворец, он застал коллег в состоянии лёгкого переполоха.
– Представляете, Андрей, – упредила его вопрос Ольга Олеговна. – Нынче ночью кто-то выкопал широченную яму, почти котлован – и где бы вы думали?
– Около дуба, – машинально сказал Андрей и тут же прикусил язык. Но слово не воробей, и пословица в данном случае абсолютно права. Ольга Олеговна воззрилась на него, как на чудо природы.
– А вы откуда знаете? А-а-а-а, охранник внизу сказал, – догадалась она и сразу успокоилась.
– Нет, мимо проходил… – признался Андрей, и запоздало подумал: «Ой, зря я так».
– Да, именно под дубом, который у самого дворца, около часовой башни, да ещё и рядом с будкой охранника. Охранники их и спугнули…
– А что им надо было, как вы думаете? – спросил Андрей осторожно, опасаясь выдать свой интерес к событию, которое к обеду, несомненно, забудется. Да и сам переполох – реакция на хоть какое-то событие в месте, где события – редкие гости, где изо дня в день одно и то же, а со скуки можно с ума сойти, ежели ты к тому предрасположен.
– Им? Да кто их знает… Может, клад искали… Яма широченная, да не больно глубоко успели выкопать. Лопаты побросали в кусты и дёру дали…
– Сколько лопат? – поинтересовался Андрей.
– Понятия не имею. Вроде бы три…
– Скажите, Ольга Олеговна… Может быть, они искали что-то иное?
– Не понимаю, что вообще можно искать в земле под дубом? Да ещё и ночью! – недоуменно сказала женщина. – Только клад! Хотя… разве что вход в подземелья…
Борис Львович вырос перед ними, точно из воздуха материализовался. И как это ему всегда удавалось так неслышно подойти? Главный хранитель, а ходит, точно разведчик на задании.
– Подземный ход, дорогая Ольга Олеговна, искать могли бы и подальше. Рядом с постом охраны искать – полный идиотизм. Ну, нашли бы они вход в подземелье, даже спустились бы туда – и что?
Не только дежурный – кто угодно сразу бы обнаружил место, так сказать, проникновения. Далеко бы они ушли? То-то же!
– Мне казалось, подземные ходы – скорее легенда, – произнес Андрей нарочито бесцветным голосом, словно разговаривая сам с собой.
– Полноте, батенька! Вы в подвал-то наш спускались? – Андрей кивнул. – Хорошо, только вряд ли вам доводилось блуждать по этим пыльным коридорам, а погуляете там вволю – плюнете на эти легенды. Легенда-то правдивая, да всё равно возле дуба искать вход в катакомбы – глупость несусветная.
– Вы думаете, они всё-таки искали клад? – Ольга Олеговна подняла на главного хранителя свои выцветшие глаза.
– Шут их разберёт. Во всяком случае, ретировались они с завидной быстротой, только их и видели.
– А легенда действительно правдивая, – подтвердила Ольга Олеговна слова шефа.
– Только самостийно лазать по катакомбам не советую, – насупился Борис Львович. – Это вам не в бирюльки играть… сгинете ведь. Завалит. Десяток-другой метров пройти не успеете. Нам уже туристы любопытствующие до чёртиков надоели, пришлось им шлагбаум закрыть.
– Какой шлагбаум? – не понял Андрей.
– Вход в подземелья, по секрету всему свету, имелся в подвалах, да не один.
– И что?
– Романтически настроенные туристы так и норовили ими воспользоваться. Мало им, видите ли, подземного коридора, ведущего к Серебряному озеру. Экстрима хотелось! Пришлось в некотором роде (тут он хмыкнул) все их наглухо замуровать. Проще говоря, засыпали мы эти подвалы строительным мусором – так что не пройти. После чего легенда правдивая стала легендой обыкновенной. Vulgaris.
Какое совпадение! – Андрей просто диву давался. Отродясь не заходило разговора на эту тему, и вдруг на следующий день после того, как вопрос подземелий приобрёл для него и его друзей актуальность – как по заказу, сам Борис Львович освещает его, причём, разговор инициирован Ольгой Олеговной, а Андрей лишь случайный свидетель и невольный участник. Действуя осторожно и осмотрительно, можно почерпнуть из этой необязательной якобы болтовни полезную информацию, не выказывая своего практического интереса.
Практический интерес Андрея назывался «карта системы Гатчинских подземелий», и он запустил пробный шар:
– Но если легенда отражает реальность, должны быть топографические подтверждения, – произнёс он, как будто размышляя вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, но так, чтобы быть услышанным. – У любого лабиринта когда-то имелись строительные чертёжи, план-схема…
– Вовсе неочевидно, – Борис Львович пожал плечами. – Когда-то, возможно, и имелись – лет эдак двести тому назад. Но зная характер наших предков и их слабость к таинственности, думаю, что они были уничтожены сразу же после того, как подземные ходы проложили. Не исключаю и такой возможности, что схемы подземелий всё же имелись – но не более чем в единственном варианте, так сказать, документ под грифом «совершенно секретно», для использования вип-персонами.
– Да, это похоже на правду… – задумчиво согласился Андрей, стараясь скрыть своё глубочайшее разочарование.
– Хотя карту подземелий, если мне не изменяет память, – вдруг заговорил снова Борис Львович, – кто-то брался составить. У меня её точно нет – не моя епархия эти лабиринты. Разве что в архиве старенькая какая-нибудь схема отыщется… А я вышел из того возраста, когда в бирюльки забавляются и в заброшенные катакомбы спускаются. Мне эта подземка – что есть она, что её нет. Второе даже предпочтительней – при всём желании ни один абориген или сумасшедший иностранец не сможет сунуть туда нос.
Борис Львович удалился столь же неслышно и внезапно, как и появился. Андрей занялся работой, но отрешиться от посторонних мыслей, вызванных к жизни последними событиями, в том числе и неудачными раскопками (которые в любом случае были обречены на неудачу, кто не успел – тот проиграл) с каждым часом становилось всё труднее.
– Андрей Иванович, – Ольга Олеговна, дабы не возвышать голос сверх необходимости, встала из-за стола и подошла к Андрею. Говорила она почему-то полушёпотом. – Не дает мне покоя эта яма под дубом… Вы с Борис Львовичем беседовали по поводу карты… он знает, о чём говорит – плана или схемы подземных ходов ни у кого из нас нет, и в архиве нет, а только несколько лет назад, помнится, был разговор о том, чтобы напечатать такую схему…
– И что? Напечатали? – рассеянно спросил он, стараясь не выказать интереса.
– Я не знаю, – призналась Ольга Олеговна. – То есть музей не стал печатать, а был ещё один человек… Он-то и хотел провернуть это дело. Я краем уха слышала, думала, какой чудак! Марина Семёновна лучше знать должна, вы с ней поговорите, она к обеду должна появиться…
– Спасибо, Ольга Олеговна! Хотя подземелья это не моя специализация, но, знаете ли, любопытство исследователя… Непременно поговорю. Просто интересно, неужто никому и в голову не приходило составить карту подземных ходов?.. Да не может такого быть!
Андрей сидел молча, задумчиво перебирая бумаги, его мыслям было тяжело удержаться на поверхности сегодняшнего дня – он задавал себе вопросы, выстраивая из ответов своеобразный мост между тем, что он знал, и тем, что узнать требовалось. Итак, грабители расшифровали текст, за обладание которым, не колеблясь, ударили по голове его бабушку. Они должны были понять, что их опередили, и под дубом уже ничего нет – рыхлая земля в секторе поисков тому явное доказательство. Однако они – эти неизвестные конкуренты – пошли на риск, который не принёс им в итоге даже определенности, ведь они не успели убедиться в отсутствии того, что так жаждали обнаружить в земле. Они поспешно ретировались, и вряд ли решатся в ближайшем будущем повторить свой опыт – хотя выхода нет и, возможно, они пойдут ва-банк – чем быстрее, тем лучше.
И всё-таки, кто «они»? Пока Андрей не видел ни одной зацепки, которая бы позволила ему с достаточной достоверностью ответить на этот вопрос. Он вспомнил рассуждения Виктора и усмехнулся – «или те, или другие, или третьи, а вообще – кто угодно мог быть». Вот именно – кто угодно! Мальтийцы, розенкрейцеры, масоны… далее везде.
Звонок Агриппины прервал его размышления. Даже в свой медовый месяц (который со дня на день может скоропостижно прерваться) они продолжали крутить «телефонный роман».
– Андрюша, у меня новость, которая, возможно, тебя позабавит.
– Говори, не томи! С утра меня уже немного позабавили.
– Девяносто девять процентов против одного, что за мной следят. И вчера следили. Кстати, – от твоего дома до слободы этой Егерской и обратно, мы ехали с почётным эскортом в виде чёрной БМВ – и эта же БМВ сегодня сидит у меня на хвосте, в зеркале маячит. Вчера тебе не сказала, потому что не была уверена. Теперь – сомнений не осталось!
– А где ты сейчас?
– В редакцию заехала, кавалер на БМВ не отставал. Поначалу ужасно нервировал, теперь почти по барабану, только беспокойство нет-нет да и ворохнётся в груди.
– Понимаю. Не очень это приятно – когда неизвестно кто висит на хвосте, да так, что и шагу не сделаешь…
– Вот что, дорогой! Ты там тоже будь осторожнее, не нравится мне все это. А я из редакции к себе домой заскочу и, как говаривали в старину, захвачу пару белья и томик Лермонтова. Ну и – сам понимаешь – проинспектирую…
Марина Семёновна появилась на работе в половине третьего. Конечно, Андрей очень надеялся увидеть её раньше – теперь же на «поговорить» абсолютно не оставалось времени, он торопился в больницу к бабушке, которую вчера не навестил, хотя старался не пропускать ни дня. Уже убегая, он выяснил, что Марина Семёновна будет на месте «часов до пяти – до полшестого». Насчёт карты-схемы подземелий он, разумеется, заводить разговор на бегу не стал – столь деликатная тема требует неторопливой беседы, которая никак не складывается с бухты-барахты.
Елизавета Петровна приняла из рук внука очередную порцию гостинцев и уверенно заявила, что чувствует себя уже просто великолепно, однако, на выписку не торопится – «голубков смущать не хочется, воркуйте пока, привыкайте друг к другу». На что Андрей ответствовал, что они с Агриппиной тоже не собираются смущать своим присутствием Елизавету Петровну, и потому намерены в ближайшее время перебраться в питерскую квартиру Агриппины, где она проживает одна («Не помню, бабуля, говорил я тебе это или нет»), а сейчас боится надолго оставлять своё жилище без присмотра.