Осторожно, дюйм за дюймом, Лили выбралась из постели и в раздумье подошла к окну.

Её мужчина. Её Джеймс Поттер. Он так дорог ей, что Лили, не задумываясь, отдала бы за него жизнь. Почему же, почему она не смогла сказать ему три простых слова: 'Я люблю тебя'?

Отравляющие токи завладели воображением Лили. И она снова увидела его. Чертов Снейп с его темными искусствами! Он словно надвигался на неё из утреннего белёсого тумана - неуловимый, бесчувственный, уверенный, недосягаемый.

Лили распахнула окно, подставляя лицо холоду, заползающему в теплую комнату и прошептала навстречу северному ветру:

- Я ненавижу тебя, Северус Снейп. Я буду ненавидеть тебя до самой смерти. Будь ты проклят! Я никогда тебя не прощу.

Глава 42

Парк аттракционов

Поначалу пейзаж за окном Поттеровского особняка казался Лили скучным по сравнению с видом, открывающимся из собственной комнаты: заснеженный парк, раскачивающиеся ветви деревьев да одинокая луна в полнеба. Но вглядевшись, она нашла во всём этом странное созвучие с тем, что царило у неё на душе - темно и пусто.

Во всех книгах, начиная с Библии влюбленных, 'Ромео и Джульетта', ночь сближала двоих, объединяла, крушила любые барьеры. А вот Лили не чувствовала ничего подобного. То, что произошло этой ночью не сделало их с Джеймсом ближе, скорее наоборот.

Деревья раскачивались. Качались ветки. Качались тени. Мир был как большой корабль, попавший в шторм, а она, Лили Эванс, сидела на подоконнике и наблюдала за всем этим качанием совершенно безучастно. Словно всё это её уже не касалось. Будто её здесь нет.

А может быть её действительное нет? Что общего у вчерашней Лили Эванс с той, что сидит тут?

Взгляд Лили вернулся к спящему Джеймсу. Во сне тот выглядел открытым и таким уязвимым, что защемило сердце.

Зачем он полюбил её? Она не принесёт ему счастья. Не сможет. В сердце Лили живёт безысходная тоска и поёт унылую песню не желающий смолкать норд-ост. Сердце словно вырвали, душа погасла.

Может быть Лили, такая, какая она сейчас есть, Джеймсу вовсе и не нужна?

***

Гриффиндорцы радостно приветствовали Лили, вернувшуюся в Хогвартс после каникул. Друзья и однокурсники старательно делали вид, что ничего не было: ни её псевдо-прощальной речи, ни намерения остаться в мире магглов. Подруги были предупредительны, внимательны и исключительно добры, ни одна из них даже косвенно не заговаривала о трагедии, случившейся с семьёй Эванс. Друзья окружили Лили плотным кольцом, не давая возможности слизеринцам приблизиться на расстояние, с которого можно было бы сказать очередную гадость.

Лили-то как раз никак не беспокоили шпильки по поводу её возвращения, но вот мысль о том, что кто-то из слизеринцев, возможно, участвовал в налёте на её дом, заставляла кровь кипеть в венах и почти желать возможной стычки. Любопытство с симпатией, что раньше вызывали у неё слизеринцы, обернулись яростной враждебностью. Даже Нарцисса вызывала глухую неприязнь. Младшая из сестёр Блэк не просто была из враждебного лагеря - это её родная сестра послала смертельное проклятие, отобравшее жизнь у тех, кто подарил жизнь самой Лили.

Нарцисса не могла не почувствовать перемены в отношении к ней и всё же пыталась при случае заговорить с Лили.

Впервые после трагических рождественских событий гриффиндорка и слизеринка встретились у озера. Лили по-прежнему любила это тихое, уединённое (настолько в шумном многолюдном Хогвартсе возможно уединиться) место.

- Разве тебе не опасно находиться здесь одной?

Нарцисса, как всегда, выглядела холодной и нежной, как цветок в вазе из тонкого стекла. Каждый штрих в её облике был лаконичен и точен, ничего лишнего: плащ с капюшоном подбитым горностаем красиво обрамлял тонкое аристократичное личико, платиновые шелковистые локоны вились красивыми кольцами, глаза чисты и прозрачны, как горные озера. Настоящая принцесса из сказки, какими их представляет себе любая маленькая девочка.

- Умереть можно и в толпе, - ответила Лили.

Слизеринка отвернувшись, стала глядеть куда-то вдаль, в туманную дымку на другом берегу озера:

- Мне очень жаль, Лили... то, что случилось...

- Хочешь принести соболезнования? - оборвала её Лили. - Не стоит этого делать. По крайней мере - тебе. Впрочем, как и любому другому члену вашей семьи.

На глазах Нарциссы на секунду блеснули слёзы, но она моргнула, и слёзы растаяли, как льдинки в лучах солнца.

- В случившемся нет моей вины... ты же знаешь это, Лили?

- Твоей вины ни в чем и никогда нет, Нарцисса, - собственный голос казался Лили чужим, холодным и равнодушным. Даже жестоким. - Просто так сложилось, что среди напавших на меня всегда есть кто-нибудь из твоих близких: сестра, кузены, друзья, будущий муж.

- Разве я могу повлиять на них?

- Чтобы это выяснить, нужно хотя бы попытаться.

От этих слов Нарцисса сжалась.

Лили, которая вовсе не стремилась обидеть бывшую подругу, смягчилась:

- Я тебя не виню, Нарси. Не знаю, как бы я вела себя на твоём месте. Но я не могу игнорировать тот факт, что все, кого ты любишь - мои враги. И мы враждуем не по моей вине, ты знаешь.

- Но я ничего не могу изменить! Я, к сожалению, не такая, как Андромеда или Сириус, я не могу пойти против моей семьи. Для меня такой выход неприемлем. И, в конце концов, я не хочу порывать с моей семьёй, с положением в обществе, со всем, что мне дорого!

Лили бросила на Нарциссу насмешливый взгляд:

- Ты говоришь таким тоном, будто я это предложила, да ещё настаиваю?..

- Осуждай меня, Лили, сколько хочешь! Но моя семья - это моя семья.

- Это не я осуждаю тебя, Нарси. Это ты осуждаешь себя сама, - спокойно ответила Лили.

- Мне бесконечно жаль твоих родителей, тебя, но... какими бы не были мои родные, я люблю их!

- Я понимаю. Так и должно быть. В мире нет ничего дороже семьи.

Слизеринка опустила голову, машинально перебирая руками завязки у горла на вороте капюшона.

Лили тоже вздохнула, в своё черёд устремляя взгляд на противоположный берег озера, затянутый туманом.

- Чего ты от меня-то хочешь, Нарси?

- Чего хочу? - эхом откликнулась Нарцисса. - Не знаю. Может быть, прощения?

- Тебя мне не за что прощать, а твою сестру, лгать не стану, я простить не в силах. Такое не прощают, Нарцисса. Даже святые. Бог простит.

- И всё же я виновата. Я трусливая, нерешительная. Я не герой, Лили! Я всего лишь слабая женщина...

Лили перевела на слизеринку взгляд, в котором плескалась так долго подавляемая ярость, которой и сейчас не суждено было прорваться наружу:

- Я - тоже! Но кому до этого есть дело? Тёмному Лорду на это совершенно точно наплевать. Надеюсь, когда придёт твоя очередь, с тобой он поступит иначе. Но честно тебе скажу: я в это не верю. Бывают моменты, Нарси, когда герой ты там или нет, но приходится драться, если хочешь жить или спасти того, кто тебе дорог. Драться не на жизнь, а на смерть, пачкая руки и душу. Я этого не сделала, я пошла по пути наименьшего сопротивления. Я так же, как и ты сейчас, убеждала себя, что героизм это не моё, пусть дерутся другие. Но отсидеться не получилось. Теперь тех, кого я любила, больше нет, а я учусь жить с неотступной мыслью о том, что, если бы я только была чуть сильнее, чуть-чуть храбрее и умнее, папа и мама, и даже Билл - они были бы живы. Героизм это чаще всего выход из безысходности, а не призвание души, Нарси, как я раньше себе воображала. Иногда приходится быть героем или жить с чувством вины за чью-то смерть. Я от всей души желаю никогда тебе этого не пережить.

- Как мрачно звучат твои слова, Лили. Будто и не ты говоришь вовсе. Что же они с тобой сделали, мой бедный Солнечный Зайчик?

- Наверное, трансфигурировали меня во что-то менее лучезарное, зато более боеспособное.

- Жаль, - вздохнула слизеринка.