Русалки закричали и бросились вперед, но я был слишком далеко, чтобы слышать их. Я врезался в Трейгана одним мощным ударом. Ева и другие схватили Фиалку. Пока Трейгана отвлекали, Дина вырвала Яру из его рук. Я схватил у нее Яру и поплыл в Катакомбы так быстро, как мог, пока Дина и другие Селки пытались удержать Трейгана.

Яра вцепилась пальцами в мою грудь.

«Сделай это, - убеждала она. -

Пока они еще могут видеть. Порань меня.»

Я не хотел, но из-за сумасшедшего адреналина и хаоса позади нас, долго не раздумывал. И порезал ее руку от плеча до запястья. Кровь хлынула в воду вокруг нас.

«Спасибо,» - прозвучало в мыслях.

От ее руки потянулось красное и темно-синее облако. Дурная кровь гордоны, почти стала частью ее, потому кровь была обоих цветов. Ллойд был прав. Это не убило ее, но что если потеря крови это сделает? Я пробрался через могилы, мимо размытых каменных лиц.

Ворота были впереди, но солнце почти село. Там не было ни горгон, ни света сквозь ворота. Ворота не были открыты.

Яра коснулась моего подбородка. Она была будто куском льда в моих руках.

«Видишь, теперь ты можешь им сказать, что пытался. Моя кровь не вернет потерянные души к жизни. Ты был добр к своему виду.»

Ее глаза закатились, а веки дрогнули и закрылись.

Даже под водой мои глаза пылали. После всего, что я сделал и во что ее втянул, я все еще дорог ей. Ллойд говорил, что она испытает боль, какую никто из нас не сможет даже представить, и пройдет через эту боль, чтобы помочь мне в проявлении терпимости к кучке монстров, желавших ее убить.

«Мне жаль, - сказал я ей. - Мне очень жаль.»

Но какой смысл в моих словах, если она их не слышит?

Трейган налетел на меня, как разрушающий шар.

Яра вылетела из моих рук, и я ударился лицом о каменную статую. Голову разрывала боль. На секунду я подумал, что ослеп. Несколько мутных морганий спустя, я увидел осколки разбитых могил, оседающие на дно. Я тоже опускался, потрясенный и оцепеневший от удара.

Трейган схватил меня за волосы и потянул вверх. Я прижал руку к его горлу, и давил изо всех сил. Его вены взбухли, но он не отступал. Я вытянул когти другой руки и распорол кожу на его груди. Его пальцы зажали мои запястья.

- Я сломаю каждую кость в твоем бесхребетном теле.

Мне удалось вытащить руку из его хватки, но он щелкнул моим запястьем левой руки, будто это просто кусок коралла.

Я завыл в агонии и пытался уплыть, но он дернул меня назад.

- Ты бессердечный выродок. Увидимся в аду.

Одной рукой он сжал мне челюсть, а другую обернул вокруг головы. Он может сломать мне шею, и тогда все закончится. У него больше чем достаточно сил на это, и я заслужил. Ворота не были открыты. Я никогда не увижу Виенну снова. Мой брат ненавидит меня. Отец стыдится. Не было причины, ради чего мне стоило жить.

Это мой ад.

- Давай, - подгонял я.

Мягкий, низкий стон раздался под водой. Из глаз Трейгана исчезла ярость. Его хватка ослабла, и он отвернулся посмотреть на Яру. Она висела на руке окаменевшей русалки. И была такой бледной, что выглядела почти как эти могилы, но с золотистыми волосами. Трейган отпустил меня и поплыл к Яре.

Мое зрение вернулось, но голова пульсировала. Мне показалось, или это змея скользит по плечу Яры? Я подплыл, чтобы извиниться и убедиться, что змея мне показалась.

Но змея в ее волосах была настоящей. Более того, плавники Яры становились камнем. Самый большой страх Трейгана сбывался. Я не хотел видеть, как это происходит.

Хвост Трейгана превратился в ноги. Каждый из его знаков закрутился. Его кожа пульсировала темно-синим и серым. Он встал на колени рядом Ярой, отгоняя змею и убирая волосы с ее лица снова и снова.

Я опустился с другой стороны от нее.

Этот треск был худшим звуком, когда-либо услышанным мной. Окаменение дюйм за дюймом двигалось по ее хвосту, оставляя камни там, где должна быть жизнь.

Глаза Яры оставались открыты. Она и Трейган смотрели друг на друга, но я не старался услышать, о чем они говорили. Трейган покачал головой. Она потянулась и коснулась его щеки.

Когда он наклонился поцеловать ее, я отвернулся. Мой брат целовал родственную душу, прощаясь в первый и последний раз. Жизнь никогда не была к нему справедлива.

Другая рука Яры поднялась и коснулась моего живота, но она не посмотрела на меня. Она все еще смотрела на Трейгана. Камень дошел лишь до ее живота, но губы уже были каменными.

Двумя пальцами она коснулась груди и положила их на глаза. Она потянулась к Трейгану, когда ее руки и плечи с треском становились камнем. В это время ее пальцы, коснувшиеся его лица, тоже окаменели.

Мне не нужно было слышать Яру, чтобы понять ее последние слова к нему. Своим сердцем и душой она поделилась с ним. Он научил меня этому дарению, когда мы были детьми.

Низкий рев Трейгана всколыхнул воду около нас.

Я никогда не видел, как плачет мой брат. Его слезы становились камешками, как только появлялись. Он держал статую Яры в руках, покачиваясь вперед-назад, опустившись лбом к безжизненной статуе.

Я посмотрел вокруг, на все эти могилы, некоторые тянулись вверх, некоторые с широко раскрытыми глазами, или полуразрушенные. Что мы сделали? Не так должно было все закончиться.

Трейган посмотрел на меня.

- Вы с Ллойдом сделали это с ней.

- Я понятия не имел. Он сказал, что она хочет стать горгоной. Я не думал, что это может убить ее.

- И что в этом хорошего? Солнце село. Ворота не открыли!

Я посмотрел на темные, запечатанные ворота, и знал, что Виенна где-то на той стороне. Каждый вздох душил. Каждый раз, когда я моргал, я видел лицо Виенны, лицо, которого я никогда не коснусь и не поцелую вновь.

- Мне жаль Трейган. Теперь ты знаешь, каково это быть влюбленным. Если бы это Яра была с другой стороны ворот, и у тебя был бы единственный шанс вернуться к ней, ты бы им воспользовался?

Он не ответил. Он опустил голову на могилу Яры, не в силах отпустить неизменное. Мы все облажались. И никогда не вернемся домой.

Не знаю, как долго я смотрела на водопад. Цвета завораживали, но грохот от удара молнии, отвлек меня, и я, обернувшись, увидела стоявшую за мной сияющую женщину с цветами в волосах.

- Здравствуй, - сказала она.

- Здравствуйте.

Еще один раскат грома, и я, посмотрев налево, увидела, как грозный шторм рвался и рвал все на своем пути через темное пространство недалеко от нас.

- Люблю шторм, - призналась я. Что-то шевельнулось под водопадом, и это привлекло мое внимание. - Но свет и все эти цвета такие красивые.

Склизкая рыбка Кои, цвета рвоты принесенная неистовым прибоем упала к моим ногам. Ее глаза были выпучены, во рту виднелся крючок, чешуя отслаивалась.

- Мы можем ей помочь? - спросила я.

Женщина кивнула на водопад. Я подобрала рыбу и подняла ее к стене постоянно меняющихся цветов. Появилась дыра, и рыбка нырнула в нее. Крючок исчез, глаза Кои стали нормальными, а чешуя приняла здоровый золотистый отблеск.

- Вот так, - сказала я.

- Это просто, - согласилась она. - Ты тоже можешь войти.

Почему мне нужно пройти через водопад? Я посмотрела на себя. Мои ноги были камнем, безбожно крошащиеся на кусочки. Я снова посмотрела на водопад, и очертания хвоста появились в гребнях воды. Что-то разбудило воспоминания.

- Войди, - она держала край водопада, как занавеску. - Ты освободишься от боли.

Я заглянула внутрь, а мимо пролетела цапля и села на ветку розового дерева. Птица превратилась в женщину. Мою маму. Огромные белые крылья раскрылись за ее спиной, изгиб каждого пера мерцал оттенками розового и золотого. Она улыбалась. Я и забыла, какая она милая, когда улыбается. Ее глаза смотрели на что-то позади меня.

Я обернулась и посмотрела на шторм.

- Что если я не пройду сквозь водопад?

- Ты предпочтешь шторм? - спросила красивая женщина.