— Сколько уж людей над ней головы ломали! — вмешался и я.
Это окончательно взбесило Кольчу.
— Миша, оставь, пожалуйста, свои грустные комментарии! У них не было вот этого! — Кольча грохнул на стол трак гусеницы. — Это, по-твоему, значит что-нибудь или нет?
— Ладно, давайте намечать маршрут, — примирительно сказал Ванюшка, но спор наш на этом не утих.
— Золото надо искать вот здесь! — показал Кольча на две вышки у нагорья, стоявшие по соседству.
— А может, здесь? — Я ткнул пальцем на отдаленную вышку. — Где они пошабашили? У этой вышки. Значит, и гусеница тут где-то порвалась.
— Разуй глаза, Миха! — кипятился Кольча. — Там же низина, болота!.. Читай на карте: калтус Шумиха…
— Ну и что из этого?
— Ох и серый же ты! Как штаны у пожарника! — Кольча уже на последнем взводе. — Да ведь золото в горах добывают. Даже в песне поется: «Где золото роют в горах…»
— Бывает, что и в суходолах находят, в ложках, — подал голос невозмутимый Ванюшка.
Я горячо подхватил:
— А разве драги в болотах не булькаются?!
Кольча кинулся к письменному столу, вынул из ящика какую-то коробку и высыпал из нее на газетку землю, перемешанную с песком.
— Это я с трака гусеницы соскреб, — объявил он нам. — Здесь двадцать процентов земли и восемьдесят крупных и мелких речных песчинок!
— На них написано, что они речные?
— Для мыслящих — да!
— Ну и что же прочитал один такой мыслящий?
— Это же окатыши! — Кольча сунул мне в руки лупу. — Гляди! Ни одной острой грани!
Мы с Ванюшкой внимательно разглядываем песок. Кольча, пожалуй, прав: все песчинки круглые, как просяные зернышки.
— У меня есть и другие доказательства. — Кольча выхватил со стеллажа толстенную книгу. — Миха, где чаще всего встречаются самородки?
Я пожал плечами, Ванюшка тоже не нашел что сказать. Кольча развернул книгу на картонной закладке.
— Михайло Ломоносов, парни. «Потаенные в горах сокровища, каковыми многие государства хвалятся, драгоценные камни: алмазы, яхонты, изумруды и другие украшения человеческие, также пески, золотом богатые, вымывают реки из берегов, ими обогащенных, и по ним располаскивают, что все лежит часто многие веки, и нашего искания и рачения дождаться не может».
Кольча не прочитал, а пропел в упоении эти слова, а потом словно выстрелить захотел в меня, шумно захлопнул книгу.
— А когда это было сказано-то? При царе Горохе! — только и нашел я что ответить ему. — Кто тогда бывал тут у нас?..
Кольча опять метнулся к стеллажам.
— У наших современников, Миша, на этот счет точно такое же мнение. В руках у Кольчи появилась другая книга, такая же толстая и солидная. Она была вся в картонных закладках. Когда же Кольча успел их натыкать в нее?
Он сел на стул, положил ногу на ногу и раскрыл на колене эту вторую книгу. Но читать не стал, поглядел на нас с Ванюшкой.
— Я вам, парни, про моего дядю Костю рассказывал что-нибудь?
Ванюшка отрицательно помотал головой. Я тоже ничего не мог припомнить.
— Вроде бы нет.
— Очень колоритная фигура! — с жаром произнес Кольча. — Старый таежный волк. Это его труды.
— Твоего дяди? — усомнился я.
— И Толстой и Тургенев тоже доводились кому-то дядями, — рассудил глубокомысленно Ванюшка.
— Членкор, парни! — Кольча почтительно погладил книгу. — Корифей! Послушайте! «В россыпях встречаются металлы и их соединения, которые обладают большим удельным весом. Они не окисляются, мало разрушаются под воздействием воды, температуры, ветра, перемещения. Золото — металл очень стойкий. Он не ржавеет, кислотоупорный. Поэтому и назвали его благородным металлом еще в глубокой древности. Накапливается золото в россыпях иногда в большом количестве и в так называемом самородковом виде. Самые распространенные — речные россыпи».
Я молчал. Крыть мне было нечем. Положил он меня на обе лопатки.
— Понял, Миша? Эх ты, ге-олух!
— Я тебе дам ге-олух! — рванул я Кольчу за ворот куртки да так, что пуговицы посыпались на пол.
— Охолонись! — грубо отдернул меня Ванюшка. — Нечем крыть, так рукам воли не давай…
— Я же в шутку, Миша! — собрал пуговочки Кольча и положил на подоконник.
— Хорошие шутки!
Открылась дверь, и в комнату вошел Дружок — серый в яблоках вислоухий пес, лоснящийся от сытости. Нет, он не вошел, а пожаловал — торжественно и важно.
— А почему не здороваешься? — укорил его хозяин. — А еще мюнстерлендер! Воспитанные собаки так не поступают.
Пес с достоинством выслушал все это, поглядел на нас с Ванюшкой своими умными коричневыми глазами с желтыми бликами и гавкнул два раза: сначала одному, потом другому.
Неловкость моя от стычки с Кольчей как-то сама собой рассосалась. Мы попили чаю с мятными пряниками, и опять у нас о загадочной картинке разговор зашел.
— Цветы, я считаю, это самородочки, — увлеченно начал развивать свою очередную теорию Кольча. — А вот почему красотки за руки взялись — это выше моего понимания. Но сдается мне, парни, что эта веселая пара, по замыслу художника, должна олицетворять собой беспечную жизнь миллионера…
— Кольча, не говори красиво! — чуть приоткрыв дверь, сделала замечание его мать и снова закрыла.
— Я уж и сам этому не рад, парни! — вздохнул тяжко Кольча. — Люди думают, что задаюсь, выкаблучиваюсь, а я рад бы иначе говорить, да не умею.
До шестого класса он в школу не ходил, сам учился. Как студент-заочник. Мать с отцом, конечно, помогали. Они жили тогда на головном участке молодежного леспромхоза. Школы там не было, да и ребятишек тоже еще не было. Один Кольча. «Захочется мне, говорит, с людьми пообщаться, схожу на эстакаду, где распиливают бревна, или укачу на лесосеку на лесовозе…» Книжек он перечитал — «вагон и маленькую тележку», по его словам. А память у него! И знания к нему льнут, как муравьи на мокрую палочку. Я его без дела никогда не видел. Да еще умудряется не одно, а сразу два дела делать. Колет дрова, транзистор включен, музыку слушает и стихотворение учит, например. А если смотрит футбольный или хоккейный матч по телику, то звук обязательно выключает. Зачем он, так все видно. А вместо звука Кольча включает радиоприемник и слушает какую-нибудь интересную передачу. Говорит он по-книжному да по-взрослому, я думаю, потому, что рос без дружков.
— Парни, я полагаю, золото у двуглавой горы! — вдруг опять осенило Колокольчика. — У них же два венка!
— Чем воду в ступе толочь, давайте-ка лучше прикинем, что нам в походе понадобится, — степенно проговорил Ванюшка своим неустоявшимся баском.
4
Стали мы смету составлять на покупку снаряжения для экспедиции, и я ужаснулся: «С ума сойти!..»
И то надо купить, и другое надо…
— Давайте в школе откроемся, — предложил Ванюшка.
— Ничего себе заявочки! — Кольча задохнулся от обиды и гнева. — Ты знаешь, сколько народа за нами увяжется? Одних только продуктов надо будет тащить вагон и маленькую тележку! Нет, Ванек, экспедиция должна быть прежде всего мобильной.
Ванюшкина идея мне тоже пришлась не по нутру.
— Да тебя же первого и турнут из школьной экспедиции! — поддержал я Кольчу. — Знаешь, какую дисциплину создадут? Ни вздохнуть, ни охнуть!
— А ты врожденный лидер! — горячо подхватил Кольча. — Командор!
— Нам важно одно — золото открыть, — начал было Ванюшка, но Кольча перебил его.
— А тебе, Ванек, не хочется испытать себя на излом? Проверить чего ты стоишь? Настоящие приключения познать тебе не хочется? Такие, которые характер, волю, мужество закаляют?
Ванюшка досадливо отмахнулся от него, ничего не ответив. Но Кольча расценил его жест как полную капитуляцию.
— То-то и оно, Ванек!
Есть у Кольчи еще одна причина держать подготовку к экспедиции в глубокой тайне, и я с ним вполне солидарен. Если мы отправимся искать золото большой компанией, то еще неизвестно, кто станет первооткрывателем. В геологическом отчете напишут: «Школьники таежной деревни Басманки, проявив любознательность и настойчивость, после длительных и упорных поисков обнаружили богатое месторождение золота…» И все! Ну, может быть, для примера назовут самых прилежных и дисциплинированных. А вот если мы сами, если мы втроем золото откроем, тогда уж никуда не денешься: утверждай нас первооткрывателями без звука, премию выдай, какую полагается, и предоставь нам почетное право прииск назвать, как мы того пожелаем! Вот какие пироги.