— Я не хочу.

— Чашечка кофе, — убеждал он, показывая близко сдвинутые пальцы, — вот такая маленькая.

Зоя отрицательно помотала головой.

— Извините, мне пора.

— Жаль, — произнес Хандорин. — Надеюсь скоро вас увидеть. Даже не надеюсь — уверен.

Он еще раз окинул ее взглядом с ног до головы и уже повернулся уходить, когда Зоя вдруг решила попытаться извлечь какую-нибудь пользу из этой встречи.

— В общем, несколько минут у меня есть, — торопливо и непоследовательно сказала она. — Кофе… Если не очень долго…

Слегка удивленный происшедшей переменой, Хандорин на миг застыл в неподвижности, но тут же немедленно воодушевился. Внезапную перемену в Зое он не колеблясь приписал своему обаянию.

— О чем разговор! — едва не замурлыкал он, подхватил ее под руку и ввел в свой кабинет, мгновенно вытащил из шкафа и включил кофеварку. — Я только занесу документы. Буквально две минуты…

Комната была небольшой, но довольно уютной. Черная офисная мебель, компьютер на столе, два кресла и встроенный шкаф с фирменными деловыми папками на полках. Зоя заинтересованно читала надписи на корешках: «Строит., 4», «Окружн., 23». Слева, с самого края, стояла папка с ярлычком: «Красноуральская, 24». Это был ее дом. После короткого раздумья Зоя подошла к двери и опустила защелку замка. Язычок со звонким щелчком вошел в гнездо. Она вернулась к шкафу и вытащила папку.

На каждой страничке были собраны сведения о владельцах квартир. Имя, фамилия, место работы, ближайшие родственники. Квартира за квартирой — с первой до последней. До своей квартиры Зоя добраться не успела. Дверь толкнули снаружи, и в замке заскрежетал, поворачиваясь, ключ.

Когда Хандорин вошел, Зоя разглядывала в окно каменный пейзаж московского центра.

— Зачем вы меня заперли? — спросила она, поворачиваясь.

— Видимо, просто соскочила защелка. — Он недоуменно пожал плечами, потом вытащил початую бутылку коньяка «Белый аист» и две узкие рюмки.

— Ну, как вам у нас — нравится? — поинтересовался он, когда они расположились в креслах.

— Скажите, зачем вам понадобился именно наш дом? — сказала Зоя.

Его лицо поскучнело. Он отпил маленький глоток коньяка и поставил рюмку на стол.

— Это банальный бизнес, Зоечка. Давайте лучше о чем-нибудь приятном.

— Для меня самое приятное как раз то, что меня выселяют из собственной квартиры, — упрямо сказала Зоя, и Хандорин слегка поморщился.

— Не нужно так это воспринимать.

— А как?

— Но вы же получаете квартиру ничуть не хуже. Даже лучше, не сомневайтесь, теперь я лично за этим прослежу. В неплохом районе, никаких хлопот с переездом…

— Но мне нужна именно моя квартира!

Его гладкие плоские пальцы нервно обхватили рюмку, он поднял ее и вновь отставил.

— Эдем дас зайне, — внезапно произнес он, встал и сделал несколько шагов по комнате. — Вы знаете, что это значит? «Каждому свое». Говорят, эта фраза была написана над воротами какого-то концлагеря, но я понимаю ее по-своему. Для меня это выражение означает, что каждый вправе рассчитывать на тот кусок, который в состоянии проглотить.

— Вполне откровенно, — заметила Зоя.

— Я не договорил. Тут нет ничего обидного для вас. Сейчас вокруг полно кусков любого размера — для каждого. Время такое. Кому-то приглянулся ваш дом. Он в состоянии его слопать. Ну и что? Отнеситесь к этому спокойно. Он и с вами поделится кусочком поменьше. Он готов оплатить ваше беспокойство.

— И с вами поделится?

— Естественно. Я же посредник. Моя фирма — посредник. Нужно правильно оценить ситуацию, отнестись к ней философски и заодно выжать все, что можно. Все будут довольны.

— А если кто-то все же не сумеет?

— Что? — не понял Хандорин.

— Понять правильно, отнестись философски…

Глаза Хандорина холодно блеснули.

— Тогда его слопают вместе с этим куском. У вас, кстати, есть один сосед — с последнего этажа, — вы его не знаете, случайно?

Зоя пожала плечами.

— Я мало с кем знакома в доме.

— Вот он не принял этой несложной философии. Попытался доказать, что тоже что-то значит. На самом деле это не так. Абсолютный нуль. Даже менее того. И даже я не в состоянии ему помочь. И вообще никто ему не поможет.

— Почему?

— А зачем? Бывший вояка, уволили его, кажется, за пьянку. Таких много вокруг. Кому он нужен?

— У вас на всех имеются сведения? — Зоя кивнула на полку с папками.

Хандорин равнодушно проследил направление ее взгляда.

— Мы серьезная фирма, — проговорил он. — Да ладно, хватит об этом. Давайте поговорим о вас. Или о нас — как вам больше нравится. Во всяком случае, для меня это приятнее. Например, я уверен, что у вас все будет просто отлично. Особенно теперь, после нашего знакомства.

Он присел на подлокотник ее кресла, и Зоя отпрянула: обтянутые тканью брюк ягодицы Хандорина оказались почти на одном уровне с ее лицом.

— Может, перейдем на «ты»? — предложил Хандорин.

— Что у вас со щекой? — внезапно спросила Зоя, и Хандорин слегка вздрогнул, рука его дернулась вверх и нежно опустилась на щеку.

— Детские игры, — сказал он, поглаживая рубцы. — Взрывали там чего-то. Спасибо, глаза не пострадали.

— Повезло, — сказала Зоя и решительно поднялась с кресла. — Мне пора. Спасибо за кофе.

Хандорин откровенно удивился.

— Может быть, мы вечером…

— Может быть, — торопливо сказала Зоя. — Но не сегодня.

И быстро вышла из комнаты. Хандорин выскочил вслед за ней.

— Зоя! Минуту, пожалуйста!

Она остановилась, плотно сжав бедра, слегка выставила сумку перед собой.

— Мне не очень понравилась наша беседа, — произнес он. — Мне показалось, что мы так и не нашли общего языка.

Зоя безмятежно улыбнулась, протянула руку и легко коснулась рукава его пиджака.

— Последний вопрос. Кто этот человек, который так желает нас съесть?

Хандорин тоже улыбнулся в ответ почти зеркальной по смыслу улыбкой.

— Я вам скажу, конечно, Зоечка. Но не сейчас. Через некоторое время. Пока все это — коммерческая тайна. Так когда мы увидимся?

— В следующий раз, — сказала Зоя и пошла к лестнице.

— Очень хорошо, — услышала она за спиной. — Но вы подумайте над тем, что я вам сказал. Не ошибитесь, Зоечка… я вам позвоню…

* * *

Славич не стал болтаться поблизости и перешел на другую сторону улицы. Он ждал Зою, наблюдая за тем, кто и как часто входит в эту дверь. За двадцать минут ожидания вошли четверо, вышли трое, люди были разные по возрасту и одетые, к счастью, по-разному — кто в костюм с галстуком, а кто и просто в рубашку с короткими рукавами. Это было хорошо для Славича: если он сейчас туда войдет, то среди прочих посетителей своей летней курточкой выделяться не будет.

Наконец Зоя вышла, и он помахал ей рукой, чтобы заметила. Спустя несколько минут они стояли в душном кафетерии на соседней улочке.

— Кабинет президента фирмы на втором этаже, — торопливо рассказывала Зоя, — Картотека, кажется, там же, в конце коридора. Там большая комната с компьютерами, а стеллажи сплошь заставлены папками. Но наша папка, настоящее досье на наш дом, на каждую квартиру — в другом кабинете. У Хандорина.

Славич удивленно поднял брови.

— Я встретила его там, — продолжала Зоя. — О тебе он говорил не очень приятные вещи. Я боюсь за тебя.

Она смотрела на него почти с нежностью, Славич испытал странное замешательство и, чтобы скрыть его, принужденно усмехнулся.

— Охрана? — отрывисто спросил он.

— Насколько я поняла — двое на входе и еще один в холле, где принимают посетителей.

— Посетителей много?

— Одновременно со мной было три человека. Мне показалось, все фирмачи. Я постояла немного, взяла проспекты, бланки — вот, в сумочке…

— А что на третьем этаже?

— Там еще идет ремонт. Грязь сплошная, доски, побелка. Вход на лестницу перекрыт веревкой, но я все-таки заглянула.

— Ты молодец, — немного удивился Славич. — Ладно, теперь я пойду. Значит, если я не появляюсь через пятнадцать минут, спокойно иди домой и жди. А если не появляюсь до утра, то уж тогда…