— Нет, — ответил Макар чистую правду. — Я его всего раз пять в жизни видел, и он был всегда в черной маске.

— «Всегда быть в маске — судьба моя…» — пропела Светка иронически. — Стало быть, посмотрев на фотографию господина, которого я лично тебе заказывала, ты его не узнал?

— Но вы же мне, извините, не Хрестного заказывали, а директора школы! — совершенно искренне изумился Макар.

— Ты об этом заказе Хрестному говорил что-нибудь?

— Ничего не говорил! — и опять Макар не лукавил, только вот был убежден, что эта зараза ему не поверит.

Вообще-то Макар не понимал сути всего этого допроса. Потому как самое главное, что можно узнать у спалившегося киллера — это от кого он получал заказ. Ну, может быть, кто помогал, наводил, обеспечивал и так далее. Хотя все это очень проблематично. Заказы дают, как правило, через посредника. Вся разведка, собирающая для исполнителя сведения о клиенте, киллеру не засвечивается. Другое дело сейчас. Как видно, Хрестный и впрямь сильно боится этой девахи, раз рискнул все сделать наспех, на аля-улю. Правда, такие случаи прежде бывали и ничего — кончалось успешно, но в этот раз, как видно, вышел прокол. Тем более что тот, кто попался вчера, как видно, очень многое рассказал. А если эта дама привезла сюда еще и Роберта из ТОО «Маркел», то и впрямь может знать больше, чем сам Макар, и уж конечно, чем Ежик. Наконец, у нее наверняка есть стукачок среди тех, кто был сегодня утром в автосервисе.

Иначе как же им стало известно про затею с «рафиком»? Ведь не случайно же они его так задешево взяли. Тогда зачем вообще допрашивать? Пора в расход выводить… Как ни скучно об этом говорить, конечно. Ведь ее молодчики и так сегодня душу отвели, напинали Макара и Ежика от души. Или, может, ей даже знать ничего не хочется, а просто охота поглядеть, как мужика мучают? Из чисто садистских побуждений поглумиться, потерзать, самой кайф от этого поймать, а потом Хрестному бренные останки вернуть… Хотя уж очень не верится, что эта молодушка такая жестокая. Правда, народная молва утверждает, будто бабы вообще-то намного более жестокие, чем мужики, и садизм у них проявляется неуемно.

Впрочем, подвергаться пыткам Макар не очень спешил. А потому решил не спеша пересказать разговор с Хрестным. Это все равно ничего не меняло. Что бы он ни рассказал Булке, живым она его не отпустит. А если и отпустит, то его поканает Хрестный, но все-таки какое-то время можно выиграть, отдалить неизбежное…

— Значит, с Хрестным ты встречался в Автоцентре на Гоголевской?

— Да.

— И заказ на меня должен был выполнить не позднее 19.00?

— Даже раньше, потому что он мне сказал, что он в 19.00 уже должен точно знать, что вас на свете нет.

— Хорошее уточнение! — порадовалась госпожа Булочка. — Очень полезное!

Больше нечего припомнить?

— По-моему, нечего. Совсем-совсем.

— Жалко, хорошенький ты мой. Жалко, милый, что память у тебя стала плохая в таком еще цветущем возрасте, но больше всего тебя самого жалко. Я ведь по жизни очень добрая, нежная, зачем же ты меня заставляешь быть сердитой. Может, ты еще чего-то не понял? Или не хочешь понимать?

— Вы хоть наводящий вопросик задайте, — пробормотал Макар, чувствуя холодный пот на спине. — Объясните толком, что я еще позабыл?

— О Балясине, например. То, что именно вы с напарником его прикончили, я не сомневаюсь. Но мне надо точно знать, откуда что пришло.

— Да пришло все через «Маркел», как всегда.

— Кто тебе передавал все данные на Балясина? И где?

— Передавал мужик. Я его не знаю. В ресторане у Шоты Мамаладзе, «Сакартвело» называется. Он мне просто сказал: «Подойдешь к метру, скажешь, что от меня столик заказан». Метр меня за столик усадил, через пять минут подошел мужик. Само собой, он мне не представлялся, только поздоровался. Ну, а потом говорили примерно так, как с вами. Насчет отделочных работ.

— В лицо вспомнишь?

— Может быть.

Светлана вытащила несколько фотографий. Разложила перед Макаром:

— Вот этот, — Макар уверенно ткнул пальцем в фотографию, на которой Никита или Люська узнали бы Юрика. Госпожа Фомина убрала фотографии:

— Ладно. Пока посидишь немного. Надо будет кое-что свести с концами и уточнить. Насчет «фильмушки» не успокаивайся. Может, еще и получишь в ней главную роль…

Мордовороты отстегнули Макара от табурета, вывели в коридор, а затем запихнули обратно в камеру, где он сидел До этого. Макар насчет возможных грядущих пыток особо не волновался. Но насчет возможности сохранения своей личной, да и Ежиковой шкуры иллюзий не питал. Где и что она будет уточнять — ее дело. От Макара она узнала всe, что могла узнать, и теперь ей Макар с Ежиком уже не нужны. Она, наверно, просто ждет темноты, чтоб после того, как их поникают, было удобнее трупы вывезти. И тут уж ничего не поможет. Тоскливо! Но никуда не денешься…

Совсем неподалеку от него проводил вынужденный досуг Ежик.

В то время как Макара увели на допрос, его запихнули в маленькую камеру без окон, где не было никакой мебели кроме обитого черной клеенкой медицинского топчана, на которых в процедурных кабинетах делают уколы и ставят клизмы. Из удобств был только умывальник, из которого вечно капала, надоедая стуком, холодная вода, да круглая дыра в полу для надобностей. Сперва Ежик нервно прислушивался — не потащат ли и его следом за Макаром, дергался от каждого звука шагов и голосов за дверями, но потом как-то смирился и, свернувшись калачиком на жестком топчане, впал в полудрему. Несколько раз ему начинали сниться какие-то тревожно-страшные сновидения, он испуганно просыпался, потом опять забывался…

Часы у Ежика «при аресте» не отобрали, в камере горела лампочка, поэтому он регулярно поглядывал на часы. Точно они шли или нет, неизвестно, но выходило, что сидит он уже часов пять, но никому, по-видимому, не требуется.

Кроме того, он отметил, что если в первые часы его пребывания в заточении из коридора доносились какие-то голоса, шаги, хлопание дверями, то теперь все словно вымерло. Создавалось впечатление, будто все покинули подвал и Ежик сидит тут вообще один-одинешенек. С одной стороны, это было неплохо — вряд ли теперь его потащат на какую-нибудь пытку. Но с другой стороны, Ежик начинал думать, что его просто-напросто забыли. В нормальных казенных тюрягах, где ему доводилось бывать, про баланду и прочую хавку-шамовку администрация не забывала — раздавала. А тут — частный сектор. Что хотят — то и творят, права качать бесполезно. И адвоката нет, жаловаться на содержание. Захотят — сгноят, захотят — придавят побыстрее..

Нет надо было тогда дернуться, выпрыгнуть в дверь с «ПСМ», попробовать добежать до леса! Может, и убили бы, но не тосковал бы тут на одной воде из-под крана, да и то с привкусом ржавчины…

Но больше всего, конечно, Ежик переживал насчет того, где Макар и что с ним происходит. Потому что без Макара он сам себе человеком не казался. Макар — тот все знает, чего можно говорить, чего нет, как врать и в каком объеме. А он.

Ежик, ежели его начнут метелить, наверняка либо начнет говорить все, как на духу, и тем себя погубит, либо начнет врать, но так, что в два счета запутается и заполучит еще массу приключений на задницу. Хорошо еще, что Ежик не видел той фильмушки, которую Макару показывали, а то бы помер со страху. Конечно, нет-нет, да и наезжало на Ежика сомнение, что, может, Макар уже как-то открутился, куда-нибудь слинял, а его. Ежика, тут оставил, волкам на растерзание.

На самом деле все было совсем не так. Макар сидел в точно таких же апартаментах, что и его юный ученик. Точнее, лежал на топчане, подложив ладони под затылок, и, прикрыв глаза веками, размышлял о своих перспективах. У него тоже не отобрали часы, и он мог время от времени поинтересоваться, сколько натикало. Получалось, что перерыв в допросе несколько затянулся. По идее, если самой хозяйке некогда, то могла бы поручить своим жлобам без нее продолжить с Макаром просмотр фильма насчет «Маленьких наслаждений», а может, уже и начать их практическое осуществление. Но никто Макара не беспокоил, и от этого становилось почему-то еще страшнее…