Но рассуждать долго времени не было.

— Пошли за носилками, туда, в ихний медпункт! — сказал он Зое.

Носилки из немецкого медпункта были удобные, Зоя, которая этих носилок вдоволь натаскалась, сказала, что полегче наших будут. Быстро дотащили до спецпомещения, разложили. Теперь осталось только выбрать, кого укладывать…

— Чего стоишь? — видя Юркину нерешительность, спросила Зоя. — Берем Клаву и укладываем…

— Нельзя эту здесь одну оставлять, — упрямо пробормотал Юрка, как бы извиняясь перед Клавой. И указал на Ханнелору.

— Пристрели ее тогда! — рявкнула Зоя, хотя еще пять минут назад не решилась бы произнести такие жестокие слова.

— Нельзя! Она знает много. И про этот объект, и вообще… Мало ли что немцы тут придумали! Может, такое, что тыщи наших погибнут!

— Он дело говорит, — произнесла Клава. — Она тут так дергалась, зараза, что только держись. А я потерплю. Подумаешь, час какой-то!

— Давай живее! — встрепенулся Юрка, подтолкнув Зою к немке. — Чего рассуждать, шевелиться надо!

— Сволочи краснопузые! — прошипела Ханнелора. — Большевицкие ублюдки!

— Надо ей хайло заткнуть, а то орать будет на весь лес! — сказал Юрка, бросаясь к гардеробу и вытаскивая несколько носовых платков. Немка отчаянно дергалась, пока Зоя с Юркой разжимали ей рот и запихивали платки, а потом еще завязывали рот полотенцем…

— Ее еще от стола отвязать надо… — пробормотал Юрка, переводя дух, — во дрыгаться-то будет, пока к носилкам прикрутим! Сука откормленная!

— То-то и оно, — проворчала Зоя. — Пока возимся, небось давно бы Клаву отнесли!

— Тихо! — Юрка схватился за автомат. — Шаги!

Действительно, со стороны лифтового зала послышались неясные звуки… Потом кто-то отчетливо спел:

— Трынцы-брынцы, ананас, красная калина…

— Колька! Давай сюда! — Юрка выскочил в коридор вернулся в сопровождении Марьиных.

— Товарищ лейтенант нас прислала, — с небольшой иронией в голосе произнес Колька. — Самолет заправлен, тарахти сколь хошь!

— Как же вы добрались-то? — удивилась Зоя.

— Разведка дорогу найдет, — приосанился Марьин.

— Особенно к бабам! — хохотнул шпанистый Васька и тут же огреб нежный подзатыльник от братца.

— Вовремя пришли! — порадовался Юрка. — Фрау эту надо прикрутить к носилкам, чтоб не дрыгалась. А мы за другими пойдем, для Клавы…

Пока Юрка и Зоя бегали в медпункт, Колька с Васькой уже успели отвязать Ханнелору от стола и прикрутить к носилкам. А пока устраивали на других носилках Клаву, работа была закончена.

— Ну вот, — отдуваясь, произнес Колька, — готова, стерва!

— Хоть прямо сейчас! — спохабничал Васька, сделав характерный жест, и ловко увернулся от подзатыльника.

— Ух, Васюха! — погрозил старший брат. — Распустился ты, сукин сын! Извиняюсь, девушки, за некультурность. Васька — он и есть Васька. Кот шкодливый!

— Эх и оружия же здесь! — позавидовал Васька, рассматривая Юркины трофеи. — И пулеметы даже!

— Тут и тола до фига! — похвастался Юрка. — Ящиков десять! Все мосты в районе пошарашить можно!

— Коль, можно я «парабеллум» возьму? И пулемет тоже… — заискивающе попросил Васька.

— Не облизывайся, шкодник! — буркнул брат. — Возьми магазинов штуки три да гранат пару. Завтра, если перемычку не растопит, забежим с мужиками, остальное прихватим… Беремся!

— Стой! — спохватилась Клава. — Винтовку мне положите, снайперку мою! Записана на мне, не хочу потом отвечать за утрату…

Юрка с Зоей понесли Клаву, а Марьины — Ханнелору, та глухо мычала и дергалась. Парни убежали вперед, для них увесистая немка была нипочем. А вот Юрка и Зоя устали здорово. Особенно когда через перемычку тащили. Хорошо еще, что Марьины успели вернуться и помогли им.

Немку, прямо с носилками, Марьины уже запихнули в фюзеляж, а Клаву общими усилиями подсадили в заднюю кабину.

Колька взялся за винт «ушки».

— Контакт!

— Есть контакт!

— От винта! — Колька отскочил, мотор чихнул и весело затарахтел. Дуська из кабины показала большой палец — во!

— Чего она не летит-то? — крикнул Васька, пытаясь переорать мотор.

— Прогревает! — проорал Юрка, считавший себя сведущим в авиационных делах.

— Надо отсюда мотать побыстрее! — озаботился Николай. — Сейчас сюда все фрицы сбегутся! Такой маленький — а тарахтит, как эскадрилья целая!

Дуська, однако, не торопилась взлетать. Не только потому, что мотор недостаточно прогрелся. Просто до нее дошло, что сейчас она улетит, а Юрка останется. В немецком тылу, где его могут убить или схватить и замучить. А она будет далеко и ничем ему помочь не сможет… Ну неужели эта «ушка» несчастная еще сорок килограммов не утянет?! Он же маленький совсем! Вполне в фюзеляж поместится вместе с немкой.

— Юрчик! — крикнула она во всю глотку. — Залезай! Место есть!

И показала на санитарный люк в фюзеляже.

— Вот еще! — мотнул головой Юрка. — Я тут останусь! Меня там в детдом запрут!

— Ты что, дурак?! — крикнул Васька. — Лети на фиг! У тебя ж отец на фронте! Найдешь запросто!

— Да что с ним разговаривать! — заорал старший Марьин, прочно хватая Юрку в охапку. — Васюха, отворяй этот ящик!

Юрка, в общем, уже и не упирался. Во-первых, потому что с этими братовьями справиться он не сумел бы. Во-вторых, потому что его все-таки тянуло к Дуське и то, что она его с собой позвала, здорово обрадовало. Но самое главное — Васька его упоминанием об отце зацепил. Верил ведь Юрка, что он жив!

Так или иначе, но не успел он опомниться, как Марьины запихнули его в фюзеляж и закрыли створки люка.

— Мягко будет! — хихикнул Васька. — Немка то-олстая! Дуська дала полный газ, «ушка» взвихрила облака снега из-под лыж, скользнула по поляне и прыгнула в ночное небо.

Глава XII

Марьины пихнули Юрку в самолет вместе со всем снаряжением, которое на нем было, то есть с автоматом за спиной, с «парабеллумом» и немецкой гранатой за ремнем, с финкой на ремне, а также с трофейным фонариком-коробочкой, пристегнутым к пуговице шубейки. Ни сидеть, ни лежать со всем этим барахлом Юрка не мог. Когда самолет набирал высоту, Белкину пришлось уцепиться за немку, чтоб не укатиться в хвост. «Парабеллум» и граната при этом больно вдавились ему в ребра и заодно в ватное одеяло, которым Марьины спеленали немку. Ханнелора заворочалась, замычала чего-то. Юрка обнаружил, что под одеялом лежит что-то твердое. Оказалось, что там лежат банка тушенки и две фляжки. В одной оказался кофе, в другой — шнапс. Как они туда попали — черт его знает, но Юрка решил, что скорее всего их стырил из спецпомещения Васька, положил на носилки, а после погрузки забыл забрать.

Минут через пять Юрка приспособился. Пристроил все так, чтоб не мешало и не болталось, когда самолет качало и ворочало. Даже засветил фонарик, подвесив его на какой-то болтик, торчащий из фюзеляжного шпангоута. А сам улегся на бок, подтянув под себя край Ханнеллориного одеяла.

Сколько придется лететь, он не знал, а есть хотелось. Вскрыл финкой банку тушенки, вытащил из кармана пару галет и, пользуясь лезвием ножа как ложкой, слопал полбанки, запивая из фляги холодным кофе с сахаром.

Конечно, в фюзеляже была не Африка. То есть просто холодно. «Я-то не замерзну! — уверенно размышлял Юрка. — Лишь бы не заснуть! Кофе я напился, тушенки нажрался… Ежели совсем будет пробирать, шнапс пригублю, его надо понемногу, а не сразу, тогда он согревает…» Он поймал себя на том, что клюнул носом… «Тьфу, черт! Когда думаешь, вот бы не заснуть, — обязательно спать хочется!» — Юрка только сейчас почуял, как сильно он устал. Мышцы ныли, ноги гудели, голова кружилась, клонило в сон…

Вообще-то он не столько боялся сам замерзнуть во сне, сколько боялся проспать немку. Ханнелора вовсю ворочалась. А ну как распутается как раз тогда, когда Юрка заснет? Вытащит у него, сонного, гранату, да и дернет за шнурок! Эту фанеру в клочья разорвет… Сама угробится и их троих угробит. С другой стороны, задохнуться может, стерва. Полотенце, конечно, дышать позволяет, только фиг его знает, какие еще повороты Дуське придется делать… Наползет на нос — может задохнуться. Да и кляп теперь не нужен — пусть орет хоть во всю глотку! И Юрка размотал полотенце, а потом выдернул изо рта у Ханнелоры ее носовые платки.