- Лис, пойдем... Лис! - гость с Ладоги стоял, уронив челюсть на землю.

-Ты чего? Челюсть подбери-то, а то земли наглотаешься, - я усмехнулся.

- А как он сам-то... идет... железный!... - у человека культурный шок.

- Да ты не спеши удивляться, еще не то увидишь.

В подтверждение моих слов прибежал Добруш, сказал, что паспорт готов для Лиса, надо только фото сделать. Фото привело мужика в полную прострацию, он нас даже в колдунстве заподозрил, но не в злом, а так, среднем. Мы поржали, мол, привыкай, новоявленный гражданин России, тебе еще винтовку осваивать, как вольному стрелку.

На следующий день у нас был процесс освобождения из места лишения свободы Святослава. Наши все радовались, поднадоел он песнями своими. Оформили бумаги, вернули одежду, и повели на встречу со бывшими его людьми. Оружие его и доспехи пошли в счет уплаты долга за нанесенный ущерб. Святослав таким образом у нас получался человек вольный. Захочет, в крепостные запишется, захочет - дальше с сыном пойдет. Не хотелось мужика неволить, хороший он человек, пусть сам решает.

Встреча с людьми у Святослава вышла бурная. Народ откровенно радовался, да с уважением в ноги кланялся. Мол, довел до нового места, как и обещал, и даже больше - вон как жизнь наладилась. Ладимир толкнул речь. Из нее выходило, что храбрый и мужественный Святослав спас всех, но только вот слегка оступился, за что и постигла его кара суровая. Но старался-то он за общество все, и теперь они ему благодарны, выходит, практически за всех он отсидел, грудью своей народ свой прикрыл. Я от такого аж присел. По речи Ладимира получается, что посадил я по статье уголовной политического заключенного, борца за народное счастье и вообще, хорошего человека. Процесс-то закрытый был, особо никто подробностей не знает. И я тут таким злюкой вышел, который хорошего человека, но малость запутавшегося, практически, под монастырь подвел. Вон народ как смотреть на меня начал, недобро. Святослав, к чести, речь ответную по другому построил. Сказал что сам перегнул палку, и правильно сделали, что его посадили, было время подумать над своим поведением, да осознать вину. Вину он свою видел в том, что вместо переговоров окрысился на нас сразу, да нормальных людей не разглядел, через пелену черную, которой взор его затянут был. Народ на меня посмотрел уже умиротворенно, спокойно, простили. Бывший ЗК добавил, что Закон суров, но это Закон, и лучше по нему жить, чем без него, и призвал чтить Уголовный кодекс. Дисциплина после его речи, кстати, поднялась, люди как-то ответственней стали, что ли.

А дальнейшие события были забавные. Я предложил Святославу судьбу свою решать самому, как быть и как жить дальше. Тот кивнул, и спросил насчет ЗАГСа. Я думал он за паспортом, в граждане оформляться. Оказалось - заявление подать. У меня челюсть с хрустом рухнула на землю. Лис еще, гад такой, вернул мне мою подколку:

- Ты бы это, челюсть бы подобрал, что ли, - и лыбится, гад.

Я подобрал, осмотрел родственников. Все лыбятся, одна Агна красная, как свекла. Понятно. Тюремный роман, значит у них. А я все думаю, чего только она ему еду носит, да одежду стирает с бельем. Она же ему про ЗАГС и рассказала, в тайне от меня. Остальные, видать, или сообразили, или догадывались, один я как белка в колесе крутился, ничего не подозревал. И супруга тоже хороша, ничего не сказала. Погрозил шутейно Зоряне кулаком, та с усмешкой пожала плечами. Мол, жизнь-то идет, чего ты хотел? Повел Святослава оформлять паспорт. По нашим Законам если вольный или вольная замуж возьмет кого из другого сословия, тот гражданином становится. Я надеюсь, такой проблемы тут не будет, и все будут счастливы. Выбор Святослава я понимал, Агна у нас бойкая, с мягким характером, жалостливая, ему сейчас только такая и нужна после всего пережитого.

Свадьба была через пару недель, да на улице. Не помещались мы уже в актовом зале. Со стороны Святослава были вояки его, с семьями, сын, да Ладимир. Ну и мы всем родом, и Лисом в нагрузку. Пока платье сшили, пока подарков наделали, как раз две недели прошло. Фамилию мужа Агна брать наотрез отказалась, пришлось писать двойную. Теперь у нас она и дети ее Игнатьевы-Большие, как и Держислав со Святославом. Он решил так показать серьезность намерений. Святослав тоже удивлялся всему у нас, но Агна ему рассказывала и показывала, да подробно все, поэтому фотоальбом в подарок на свадьбу его не сильно удивил, видел уже он фотки у нас, да и паспорте его была.

После свадьбы начался сев. Провели отдельный, очень серьезный инструктаж на момент "не орать, богов не звать, в лес не бежать, ничего не бояться, под колеса не лезть". И вывели на пахоту трактора. Народ прозрел окончательно, шепотки про колдовство пошли. Заставлял их в качестве работы кормить трактор дровами - вроде полегчало. Ведь если зверь, хоть и железный, с руки у тебя ест да пьет, воду они тоже лили, значит, не такой страшный это зверь. Навроде коня, только из железа. Тот тоже копытом может двинуть, ну а этот - колесами. На тракторах работали Буревой и Обеслав, я занимался новым для себя делом. Медициной.

Разговоры о моровом поветрии запали в душу сильно, не хотелось бы таких событий у нас. Гигиена поддерживалась драконовскими методами, нормы питания и одежды, системы отопления не давали ослабить организм. Но если грипп вот такой придет, как на Ладогу, тогда что делать? А делать я хотел микроскоп. А как по другому исследовать действие различных веществ на бактерии и микробы? Сидел да линзы шлифовал, да параллельно читал лекцию нашим фельдшерам. Из наиболее осуществимых проектов фармацевтики, не считая трав, я видел йод, он вроде в водорослях есть, да в капусте морской, в мое время так говорили. А вот на будущее - нужны антибиотики. Для них - плесень. А еще - мыши, или другие мелкие зверушки, для опытов. Об этом и рассказывал девчонкам. Те записывали, серьезно к делу относились, да еще и рассказов наслушались о прошедшей эпидемии. Хорошим это стимулом оказалось, крепко за дело взялись.

Микроскоп получился. Не с первого раза, но разглядеть в него в капле воды мелких животных передвигающихся было можно, правда, без особых подробностей. Теперь дело только за качеством материалов - линз, винтов, да зеркал. Первый микроскоп поставили в фельдшерском пункте, да показывали всем приходящим на медосмотр. Удивленные люди наблюдали за тем, как Смеяна берет каплю озерной воды, капает на предметное стеклышко, смотрели на кишащую жизнь в ней под микроскопом, и начинали чесать репу. По Москве прокатился бум чистоты. Ощущение было, что вылизали даже стены в бараках. Под требования чистоты народ требовал воды - пришлось в бараки проводить водопровод да ставить фильтры. Слава Перуну, сырую воду хоть теперь не пьют, да гадят строго в отведенных местах.

А вот с плесенью дело не шло. Девчонки какую только не выращивали в бульоне, Буревой как не пытался извлечь лекарство, пенициллин вроде его называли, но ничего пока не получалось. Вытяжки и растворы не оказывали эффекта на микробов в воде, а те что оказывали - убивали полевых мышей, которых мы для опытов наловили. Мои чуть бунт не подняли, мол, бесполезно все, но я отправлял их слушать рассказы крепостных, к Лису, про Ладогу ополовиненную слушать, и народ молча принимался за дело. Никому не хотелось хоронить близких, или сжигать их на костре. Я помочь тоже ничем не мог - знал только анекдот исторический, как плесень ту мужик из Британии в США на собственном пальто привез, весь зеленый приехал.

Лето пролетело быстро. Рыбацкий баркас, под управлением сначала Обеслава и Юрки, потом Юрки и Толика чуть не через день ходил на ловлю, надо сделать большие запасы, да и на текущее потребление много уходило. Наши-то погреба и амбары пустели на глазах, много на семена ушло да и питается куча людей. Под конец августа пришлось весь подножный корм в окрестностях собрать. Голода не было, но ожидаемый дефицит случился, правда, не долго и не такой сильный. Рыба нас сильно выручала.

Животина росла, плодилась и размножалась, даже коровы. Коней на пашню мы не использовали, а вот в патруль они хорошо пошли, удобно с ними. Владельцы лошадей против ничего не имели, им компенсация положена, да кормежка у коня бесплатная. Кролики плодились, овцы, птица - мы даже начали потихоньку мясо запасать. Яйца шли на яичный порошок, его закатывали в банки, на будущее. Но в основном на цыплят да гусят - хотелось больше живности.