Вечно у этих русских всё выходит из строя! Перегорают фары, портятся аккумуляторы — и так всякий раз, когда ни обратись. Удивительно, как этому народу до сих пор удаётся держать такую большую страну!
— Хорошо, что факелы к утру затушили, — попытался сменить им тему солдат Чуров. — Если бы зверюга их задела хоботом…
То-то было бы ярости, представил себе Йозеф. Мамонта только задень — и попробуй потом докажи, что это он сам обжёгся…
— Раз у военных связь не работает, может, мы… сами с Гораном свяжемся? — шёпотом по-чешски спросил Братислав Хомак (вот дурак, по-чешски мог бы и в полный голос, не привлекая лишнего интереса!).
— Нет, — покачал головою Грдличка, — зачем всем показывать, что у нас есть радиопередатчики? Пока мы едем на БТРах — ведь не спрячемся. Ни мы, ни Горан. Поползут разговоры… — он передёрнул плечами. Эх, было же время — в начале нынешнего ещё века, когда каждый носил с собой личный источник связи и не возбуждал малейших подозрений. «Мобильный телефон» — так это тогда называлось. В довоенную пору.
— Я смогу незаметно, — снова зашептал Хомак, — а у Горана — специальная скрытая гарнитура. Никто не услышит…
Вот прицепился — что твоё смоляное чучелко! Можно подумать, мамонт к близнецам Бегичам подкрадётся незаметно, если их не предупредить. И как двинет исподтишка бивнем! — Грдличка прыснул.
Пока его внезапный смех отвлекал внимание капитана Суздальцева да рядового Чурова, хитрец Братислав что-то зашептал в прикрытый ладонью передатчик. Ну что за детское самоуправство!
Продрогшие на броне Бегичи. Чадящие факелы. Густой смешанный лес. Когда-то смешанным называли лес, где перемежались хвойные и лиственные породы. В нынешних смешанных лесах соседствуют деревья-мутанты с честными деревьями доатомной поры. Переходы между ними — достаточно плавные, потому вырубать «неправильные» древеса бесполезно.
О бесполезности всего Бесполезного капитану Багрову не то, чтобы нравилось рассуждать, но — куда девать навязчивые мысли? Даже если их обрывать на корню, а такое отношение — бесцеремонно, правда всё равно даст новые ростки. Ибо слишком уж многое в этом свихнувшемся мире проходит без всякой пользы. Взять хоть капитанство в некогда славных войсках МЧС…
Нет спору, кто-то должен исполнять и её — военную службу в чине капитана в постылом периметре замка Брянск. Выезжать на патрулирование широченной дуги от Брянска до замков Орёл и Курск. Якобы надеяться напугать изношенными бронемашинами МЧС банды дебрянских мутантов, когда те в очередной раз решатся на прорыв границы своей резервации. Узнавать о вылазках мутантов, которые снова тебя не испугались, дотянулись до мирных сёл, увели пленных. Следовать конвенциям, что запрещают преследование мутантов на их территории. Скрытно поставлять оружие Ребятам-из-Заслона: уж они-то на самом деле шугают мутантов — и реально (хотя незаконно) выполняют за тебя твою же задачу. Не много-то чести выходит из такой службы. Не много случаев выдвинуться.
Мысли о бесполезности своего дела порождают вялость. Солдаты — они что дети: сразу чувствуют слабину — и распускаются. Капитан Багров их, конечно, строит, не без этого, но любое построение — ненадолго. Снова получается пустая затрата сил, укрепляется порочный круг, в беспросветной тоске поневоле закрываешь глаза на неявные случаи. Опыт показал: ни попустительство, ни наказания не ведут к укреплению авторитета. Так зачем лишний раз дёргаться?
Да, приходится признать, капитан Багров не особенно популярен среди сослуживцев и подчинённых. Он не обладает ни боевой харизмой «рубаки» Нефёдова, ни гипнотизмом речений «соловья» Суздальцева, потому вынужден опираться на свои реальные силы. Без «волшебства» и тупого везения. С толикой даже невезения.
Впрочем, тут ещё как посмотреть: если тебя по ошибке чуть не расстреляли, может, в том «чуть» — как раз особое везение кроется?
Грустные думы накатывают в здешних смешанных лесах. Наверное, мутант-деревья виноваты. Влияют.
Вон, и на словенских учёных, поди, повлияли тоже — те притихли, подставляя замёрзшие бока сигнальным факелам. А уж о чём затараторили потом…
— Кстати. Слыхал я, что где-то в местах поблизости водятся мамонты-мутанты, — сказал Горан Бегич. Ладонью словенец прикрывал правое ухо, словно невероятный слух дошёл к нему в эту самую минуту и обжёг ушную раковину.
— В этих самых? — встревожено воскликнул Зоран. — Да не может быть! Тут есть одна путаница… — близнец хотел было что-то Горану разъяснить, но покосился на капитана Багрова и примолк.
Ладно, подумаешь, у ребят секреты…
Путаница, или нет, а словенские этнокартографы явно приготовились к опасной встрече с огромным мамонтом. Посерьёзнели, подобрались.
Капитан тоже поддался их настроению и впился взглядом в дорогу перед БТРом. Ерунда, ничего нет.
Серело — и уже приходила пора тушить факелы на броне, которые нынешней ночью заменяли «перегоревшие» фары. Если Багров не отдавал приказа их гасить, то по единственной причине: опасался, что позиции Заслона их машина ещё не миновала. Факелы — не просто осветители, а условные знаки. Не вовремя уберёшь, будет, как в тот раз…
А вспоминать тот раз ох, как не хочется!..
Прежде капитан Багров и думать не гадал, что из-за невнимательности и лёгкой небрежности с паролями его могут свои же принять за шпиона. Глупости! Но — случилось. Каменный мешок, ожидание наихудшего. Бойцы Заслона могли его пустить в расход очень даже запросто.
Вот потому факелы — будут гореть. Хоть до полудня, если только понадобится. В ночное время их огонь не столько освещает путь, сколько демаскирует БТР, но и — служит пропуском. С рассветом первые две задачи теряют смысл, но пропуск-то важен по-прежнему.
— О, вот и мамонт! — Зоран Бегич пристально всмотрелся, чтобы зверя разглядеть ещё издали. — Тю! Что-то он ростом не вышел.
— Да, для мамонта маловат, — подтвердил и капитан Багров, так как этнокартограф, кажется, обращался к нему, приглашая поучаствовать в обсуждении. И невольно улыбнулся.
По дороге навстречу БТРу бежала бурая полуоблезлая свинья — чертырёхглазая, с рылом несколько набекрень, как водится у животных-мутантов. Тощая, зато мускулистая. И здоровенная — но по свиным меркам. Если мамонта не ждать, скажешь: вот так могучий кабанище! Но, судя по миролюбивым повадкам, именно свинья, не кабан. Тот бы сходу набросился на бронемашину, а эта — нацеливалась пробежать мимо. Не усмотрела в ней ни соперника, ни угрозы.
— Мамонт ростом с гору? Да ведь это поросёнок! — покатился со смеху Горан. — Придурковатая четырёхглазая свинюка! — последние слова он выговорил особенно тщательно; видно, специально тренировался ругаться по-русски и гордился достижениями.
— Нам присылали целого мамонта, а дошла свинья! — прыснул и Зоран. — Где же остальное?
Кто это им присылал мамонта?
Поразмыслить не удалось, так как гогот словенцев привлёк внимание четырёхглазой. Она обернулась и недовольно повела надорванным пятачком. Миролюбива, но — до некоторых пределов. Моральное насилие — оно и свинье не по нраву.
Миг — и тварь уже атаковала переднее колесо. Удар, ещё удар — шина пошла клочьями. Никакая самоподкачка не спасёт. Ишь, как раздразнили животину чёртовы словенцы!
— Машина, стой! — крикнул капитан. — Хрусталёв, Мамедов, оружие готовь!
Водитель Калинин с перепугу не только остановил БТР, но и заглушил мотор. И к лучшему — в тишине команды быстрее дошли до стрелков. Ведь автоматчики-то на броне оба как раз отвернулись, отвлеклись — и как бы не на хрусталёвскую флягу с веселящим чаем…
— Слушаюсь, мой капитан! — хором откликнулись бойцы и скрежетнули предохранителями на своих АКМ.
Но прежде Хрусталёва с Мамедовым оружие выхватили братцы Бегичи. Те ещё супермены! Добро бы у них нашлись автоматы, а так — пистолетики. Детские игрушки против животного-мутанта. С невысокой убойной силой, зато работали не шумно — стволы украшали глушители.