Я. Сикорский,

журналист

В конце сентября сорок третьего Щорсовская гвардейская дивизия вошла в Нижнеднепровск. Санитарная часть богунцев остановилась на околице города среди развалин. Рядом с высокой насыпью, где до войны проходила железнодорожная колея, сохранились длинные бараки, обнесенные колючей проволокой. В мирное время здесь была больница, а во время оккупации фашисты устроили в этих помещениях лагерь для военнопленных. Когда танкисты сняли колючую проволоку, перед бойцами предстала ужасная картина преступлений. Отступая на правый берег, гитлеровские изверги не успели замести следы нечеловеческих издевательств над пленными и гражданским населением. Покалеченные, окровавленные трупы истощенных людей во дворах и бараках начали разлагаться, отравляя воздух. На полах, на нарах почернела гнилая солома, разные лохмотья со следами засохшей крови.

— Это и есть тот «новый порядок», про который фашисты столько трубили? — грустно проговорил Костя Георги, осматривая бараки. — Страшнее чумы…

— Ты только теперь понял? Мало насмотрелся на фронтовых дорогах от Волги до Днепра этой чумы, — ответила военфельдшеру батальона Георги Людмила Родионова.

…Воины пробирались среди руин к берегу Днепра. На той стороне горел город — красавец юга Украины. Черные клубы дыма поднимались к небу. Изредка между ними прорывались зловещие сполохи пламени. Стонала могучая река, гневно выкатывая на берег свои волны.

«Чуден Днепр при тихой погоде…» — вспомнил бессмертного Гоголя кто-то из санитаров и запнулся. — Нет, сегодня Николай Васильевич: сказал бы не так. А как? Как сказать, когда душа волнуется, как эти днепровские волны?

— На правом берегу найдем слова, — отозвалась Людмила. — Разве не слышали последнее сообщение? От Киева до Запорожья наши войска форсируют Днепр. Уже почти двадцать плацдармов захватили на правом берегу. Теперь наша очередь…

Однако не пришлось им принять участие в окончательном освобождении города на Днепре. Утром следующего дня поступил приказ: гвардейцам 8-й армии двигаться на Запорожье. Так богунцы неожиданно очутились у стен великой стройки первых пятилеток — Днепрогэса. Октябрьский праздник встретили на правобережье.

Особенно жестокие бои развернулись в районе Никополя — Апостолово. После каждого боя — сотни раненых. Дороги, как осенью, непроезжие, не порадовала и зима морозами. Не только машины, но и подводы грузли в грязи, смешанной со снегом. Раненых выносили на руках к полковому медпункту. Смуглый Костя Георги совсем почернел. Все обессилены от переутомления — где уж тут думать об отдыхе!

После освобождения Апостолово полк наступал на Большую Костромку. Как сообщила разведка, в селе относительная тишина. Вероятно, гитлеровцы отступили. На дорогах и обочинах разбитая вражеская техника: танки, самоходки, автомашины и трупы. Уже совсем стемнело, когда передовые подразделения подошли к селу. Настораживала тишина. А еще больше удивляла общая картина большого села: никаких следов разрушений, как будто война миновала счастливых жителей.

— Улицы пустынны, и в хатах не видно света. Неужели немцы, отступая, угнали за собой все население? — в задумчивости, ни к кому не обращаясь, промолвил Костя. — Так спешили, что и хаты не успели сжечь.

— Не похоже на них, — ответила Людмила, едва переставляя ноги.

— Там наконец мы согреемся и обсушимся. Хоть бы встретить кого, чтобы помог найти школу. Там и оборудуем полковой медпункт…

Когда весь полк вошел в село и службы начали выбирать помещения, готовясь к отдыху, тишина взорвалась огнем. Во всех направлениях темноту прорезали очереди трассирующих пуль. Стреляли из-за сараев и деревьев, из-за заборов. Все улицы и дворы клокотали от взрывов гранат.

Вспыхнул кровавый бой. Заманив полк, гитлеровцы окружили село, рассчитывая внезапным ударом уничтожить богунцев.

Но нелегко было ошеломить тех, кто пережил Сталинград, форсировал Днепр. Посреди бушующего огня бились врукопашную. Здесь не было обозначенной линии фронта. Каждый находил свои позиции там, где застал его первый выстрел фашиста. Двое суток не затихал бой. Подходили другие части дивизии и с ходу бросались в атаку. Санитары, медсестры, врачи не просто выносили раненых — оружием отбивали их из рук озверелых гитлеровцев. Такого не видели и в сталинградских боях! Уже потом, после боя, от пленных узнали, что тут действовали части специального назначения — карательной дивизии».

В 8-й гвардейской армии, наступающей на Апостолово, поредели роты и батальоны. Однако, несмотря на распутицу и слабую поддержку танков, авиации и артиллерии, надо было наступать. 26 ноября после 20-минутной артподготовки дивизии снова пошли вперед и продвинулись на десять — двенадцать километров. Для противника, оседлавшего шоссейные дороги Днепропетровск — Запорожье, Днепропетровск — Никополь, создавалась неблагоприятная ситуация, 8-я гвардейская выходила в тыл его частям.

«Таким образом, — вспоминает маршал В. И. Чуйков, — одним флангом армия вплотную придвинулась к Николаевке и стучалась в ворота, ведущие в Апостолово, другим флангом зависла над марганцовыми рудниками, ради которых Гитлер и держал здесь 6-ю полевую и 1-ю танковую армии. До марганцевых рудников оставалось около 30 километров. В армию был возвращен из резерва 33-й стрелковый корпус. Мы его ввели между 28-м и 4-м гвардейскими корпусами…

…Дня за три до наступления командующий фронтом приехал на курган Могила Орлова, где находился передовой командный пункт, и пригласил к себе меня, командующего 46-й армией генерала В. В. Глаголева и командира 4-го гвардейского механизированного корпуса генерала Т. И. Танасчишина. Здесь Р. Я. Малиновский дал последние указания о взаимодействии флангов 8-й гвардейской и 46-й армий. На этом совещании присутствовал и представитель Ставки А. М. Василевский.

С таким же трудом преодолевали километры бездорожья, насыщенные опорными пунктами, оборонительными рубежами, войска 46-й армии В. В. Глаголева. Они наступали со стороны Днепропетровска и Днепродзержинска на Софиевку. И когда был освобожден этот крупный населенный пункт, в нем разместился штаб армии. Дальнейшее наступление приостановилось — впереди был хутор Высокий, где немцы создали мощный оборонительный рубеж. Высота господствовала над всей окружающей местностью, в хорошую погоду отсюда далеко было видно в сторону Кривого Рога и Пятихаток. Двенадцать раз штурмовали ее полки 236-й, 353-й, 152-й, 195-й и других стрелковых дивизий и обескровленные откатывались назад. Снова пополнялись людьми, вооружением и шли в наступление. 236-я Днепропетровская стрелковая дивизия за эти бои была награждена орденом Красного Знамени.

В. Черкасов,

журналист

Память… Более пяти тысяч воинов похоронено в этой братской могиле. Более тысячи имен выбито на граните. Каждый год благодаря красным следопытам и юнармейцам школ Софиевского района к этим именам добавляются новые. Некоторые фамилии, наоборот, исчезают с траурных плит. Значит, герои остались живы.

…Мы на месте, где весело жил когда-то уютный хутор Высокий. Теперь его нет: сгорел в войну. Земля распахана, крестьяне подались в соседние крупные села. И только на вершине холма стоит памятник — два штыка уперлись в небо. Более сорока лет назад война собирала на этих полях обильный горький урожай.

А места здесь удивительные! Стоишь посреди степи, кругом равнина до самого горизонта. Сам хутор располагался на холме и недаром звался Высоким. В 1943 году линия фашистской обороны проходила здесь через хутор и упиралась в Днепр. По голой зимней степи наступали воины 37-й, 8-й и 46-й армий. Бои шли жестокие. Из архивных военных документов известно, что гитлеровские солдаты и офицеры, оборонявшие этот рубеж, получали довольствие и жалование в тройном размере и дрались с отчаянной обреченностью.

…Отделением противотанковых ружей командовал комсомолец Иван Калинин, парень из Кировской области. В неравном бою наши воины уничтожили четыре танка. А когда не осталось патронов, раненый Калинин с двумя гранатами выполз из окопа и подорвал еще один танк. Подоспевшее подкрепление оттеснило фашистов, но в городок на реку Вятку пошла похоронка,