Главным моментом этого сотрудничества заключалось в создании против Германии двух фронтов на Западе и на Востоке. Они должны быть непрерывными и на них будут задействованы все имеющиеся у сторон силы.

От подобных слов нарком опешил. Не будучи высокообразованным дипломатом и настоящим военным, даже он понимал всю иллюзорность и расплывчатость слов Думенка.

- Понятие все имеющиеся силы - довольно неопределенно, нельзя ли уточнить их численный состав - попросил он француза.

- На сегодняшний день Франция может выставить около ста-ста десяти дивизий после объявления о мобилизации. Как видите, господин маршал, наши силы почти равны.

- Советская сторона готова выставить свои дивизии без объявления мобилизации - не согласился Ворошилов. - Прошу назвать точные данные о готовых к боевым действиям дивизиях.

- Сейчас на линии Мажино вдоль нашей границы с Германией сосредоточено общей численностью шестьдесят две дивизии. Двадцать четыре дивизии будут переброшены к границе из центральных и западных округов Франции в течение недели.

- А остальные двадцать шесть дивизий из озвученных вами сил, когда они прибудут к границе?

- Остальные дивизии будут отмобилизованы на первой стадии войны и составят второй эшелон.

- Эти двадцать шесть дивизий второго эшелона, через какой срок они будут созданы и займут свое место на фронте?

- Могу вас заверить, господин маршал, что срок будет кратчайшим - учтиво, как джентльмен джентльмена заверил наркома Думенк.

Примерно в той же манере, говорил с Ворошиловым и адмирал Дракс. Британия была готова перебросить на континент целых шесть дивизий и в кратчайший срок отмобилизовать дополнительно ещё шестнадцать дивизий из своих доминионов.

От названого европейцами 'кратчайшего срока' у наркома сводило скулы. 'Кратчайший' хорошо звучал на устах, но при подписании договора следовало указывать конкретный день от начала мобилизации или объявления войны. И могло так случиться, что проставленные там сроки англичанами и французами будут далеко не кратчайшими, в силу сложившихся обстоятельств.

Однако это были только цветочки. Если с числом дивизий и временем Ворошилов смог получить вразумительные ответы, то по другому важному для советской стороны вопросу был полный туман.

Общей границы с Германией у Советского Союза не было и для оказания военной помощи Франции, в случаи нападения на нее немцев, ему требовался проход по территории Польши или Румынии. Вопрос был очень важный, так как во многом из-за несогласия румын и поляков пропустить Красную Армию, Чехословакия была вынуждена подчиниться диктату Мюнхена.

Поясняя свою позицию, Бухарест и Варшава в один голос говорили о боязни допустить на свою территорию носителей 'коммунистической заразы', которых потом не выгонишь. Ведущие мировые державы Европы полностью разделяли их опасения. Ни одна Чехословакия не стоит целостности 'санитарного кордона' который специально и создавался отцами Версальской системы против проникновения опасных идей большевизма в свои страны.

Вопрос о проходе был очень важен но, ни одна из сторон не была готова решать его, поступившись своими принципами.

- Советской стороне очень важно знать окажет ли правительство Англии и Франции нажим на правительство Польши и Румынии, для пропуска наших войск к границе Восточной Пруссии или к другим пунктам для борьбы с общим противником? - спрашивал нарком, но не получал прямого ответа.

- Если Варшава и Бухарест не сделают этого, то они очень скоро окажутся простыми германскими провинциями со всеми вытекающими из этого последствия. Мы считаем, что они обязаны это сделать из одного инстинкта самосохранения - заверял Ворошилова Дракс.

- Польша и Румыния будут вынуждены это сделать, если СССР, Франция и Англия будут союзниками. В этом не может быть никаких сомнений, поверьте мне, господин маршал - заливался соловьем Думенк, но одних слов и заверений Климентию Ефремовичу было недостаточно. Ведь, все то, что говорил ему Дракс и Думенк по большому счету были их личные мнения, их личная позиция, но никак не позиция, а уж тем более обещания правительств Англии и Франции.

Именно это и высказал Ворошилов в лицо своим переговорщикам, но дело не сдвинулось с мертвой точки. Оба военных принялись яро уверять наркома, что сказанные ими слова полностью отображают позицию их стран и даже выражали определенную обиду на его излишнюю подозрительность и недоверие.

- Если мы будет в каждом сказанном слове видеть неискренность и обман, то стоит ли тогда вести эти переговоры. Не проще ли нам их завершить? - спросил Думенк Ворошилова, но тот пропустил его вопрос мимо ушей.

- Советская сторона настаивает на получение официального ответа от представителей Франции и Англии о возможности вступления советских войск на территорию Польши и Румынии для отражения нападения со стороны немецких войск - упрямо гнул свою нарком.

Вконец обиженные европейцы пообещали направить запросы своим правительствам и на этом, встреча была завершена. В ожидании ответа Парижа и Лондона прошло два дня, но к 17 августу они так и не были получены.

Узнав об этом, Ворошилов покрылся красными пятнами. Сейчас как никогда был важен ответ от европейских держав по вопросу судьбы 'санитарного кордона'. Из Берлина поступали сообщения от агентов, что немецкое вторжение в Польшу начнется в самое ближайшее время, до конца августа.

Дополнительный градус напряжения поднимало назначенное на 20 число наступление советских войск на Халхин-Голе. Впервые за все время своего существования, Красная Армия готовила широкомасштабное наступление с применением артиллерии, авиации и танков, не имея существенного преимущества в пехоте.

Чем оно закончиться, провалом или победой не мог предсказать никто. Все указывало, что противник не ожидает внезапного удара по своим позициям, но могло также быть, что он вскрыл замыслы комкора Жукова и готовит его войскам коварную ловушку. Дух Мукдена и Цусимы незримо витал над советскими войсками, добавляя и без того тяжести на душе и сердце.

Первый маршал очень надеялся хоть на какой-то успех в этих переговорах, но его не было. Думенк и Дракс с деланным сожалением сообщили ему, что ответы от их правительств ими пока еще не получены.

Бурные чувства, что переполняли душу Ворошилова, были отлично видны по его лицу, но собрав волю в кулак и соблюдая дипломатический этикет, он попросил своих переговорщиков назвать точную дату, когда они ожидают получить ответы от своих правительств.

Думенк и Дракс выразили свое понимание озабоченностью господина маршала и выразили твердое убеждение, что ответы поступят в самое ближайшее время. А чтобы зря не собираться, французы и англичане объявили перерыв в работе на четыре дня, до 21 августа 1939 года.

Ход был чисто иезуитский, но Ворошилов согласился на него. Во-первых, чтобы не видеть эти лощеные лживые лица своих переговорщиков, а во-вторых, в надежде, что дело сдвинется с мертвой точки и договор будет подписан.

Двадцать первое число оказалось переломным. Не столько в том, что начатое сутки ранее наступление советских войск в Монголии застало противника врасплох и развивается успешно. Стало ясно, что англичане и французы не собираются подписывать с Москвой договор о военном сотрудничестве.

Слова генерала Думенка о том, что встреча делегаций произошла по срочному желанию маршала Ворошилова, а не из-за того, что получен ответ правительства Франции и Англии поставило жирную точку на переговорах.

- К моему огромному сожалению, я ничего не получил из Парижа, относительно вопроса о проходе советских войск по территории Польши. Я отлично понимаю нетерпение господина маршала и господина Сталина, но я ничего не могу с этим поделать. Вопрос очень сложный и мое правительство должно его всесторонне обдумать, прежде чем дать на него ответ. Прошу понять меня правильно - Думенк театрально развел руки, отдуваясь в этот день за двоих. Адмирал Дракс передал через него советской стороне, что не сможет принять участие в заседании.