— Запомните, собаки, пока я жив, вы не будете грабить крестьян!

— Кто же нам помешает? Ты? — спросил старший, прекрасно зная, что Тхакур ничего не сможет им сделать.

— Да. Я и мои люди, — твердо ответил инспектор.

Бандиты на всякий случай огляделись. Может быть, поблизости спрятался отряд полиции? Однако на площади никого больше не было. Старший ухмыльнулся и ткнул толстым пальцем в сторону испуганных крестьян.

— Кто же эти люди, вот эти? Слыхали, — он повернулся к своим напарникам, — Тхакур нанял армию голодранцев!

Разбойники разразились громким хохотом — ну и весельчак их начальник! Армия голодранцев, это же надо такое придумать!

— Зря смеетесь, над вами нависла смерть!

Как бы в подтверждение его слов, откуда-то сверху раздался выстрел, раскатистым эхом прокатившийся в горах. Бандиты увидели на вершине скалы, нависшей над деревней, одинокую фигуру с винтовкой в руке. Приглядевшись, заметили еще одного воина, стоящего на высокой водокачке.

— Двое? Всего? — презрительно спросил старший, оглядываясь на своих молодчиков. Однако те насторожились — они не привыкли иметь дело с вооруженными людьми. У них в руках винтовки, а сверху вся площадь видна, как на ладони, и пуля не разбирает, ей все равно, чью голову пробивать.

— Для вас достаточно и двоих, — отрезал Тхакур. — Кашерам, отнеси зерно обратно.

— Подумай, инспектор, — с угрозой произнес старший. — Габбар будет очень недоволен, когда узнает, что ты встал на его пути. — Рука бандита медленно поползла к винтовке, торчащей из чехла. — Прольется кровь невинных людей, зачем все это?

Он быстро схватил оружие. В ту же секунду раздался выстрел и пуля разбила приклад винтовки. Такая меткость неприятно поразила пришельцев. Если эти люди так хорошо стреляют, им ничего не стоит перебить их одного за другим, а они не смогут даже защититься. Разбойники нерешительно посматривали на старшего, тот вдруг тоже вспомнил, что у него всего одна жизнь.

— Передайте Габбару, — спокойно сказал Тхакур, — что жители Рамгара больше не будут кормить его бешеных псов! Убирайтесь отсюда; если хотите жить!

Самый глупый разбойник не смирился с поражением, он сорвал с плеча винтовку и прицелился в Джая. Тот спокойно наблюдал за ним, даже не пытаясь укрыться. Пуля высекла искры у его ног и с жалобным визгом ушла в небо. Юноша дождался, когда стрелок перезарядит оружие, и нанес ответный удар, выстрелив навскидку.

— Проклятье! — вскричал бандит, роняя винтовку. Он с удивлением посмотрел на свое плечо — на рубашке расплывалось темное пятно, набухающее вокруг обожженной дырочки.

Виру показал знаком, что он оценил меткий выстрел друга и что теперь пришла его очередь отличиться. Однако пришельцы не приняли боя.

— Ты еще пожалеешь, Тхакур! — воскликнул усатый. — Габбар не простит тебе и твоим наемникам!

— Убирайтесь, пока целы! — бросил инспектор. — Мы отпускаем вас только потому, что нам нужен ваш главарь. Пусть это будет для него предупреждением.

— Вперед! — скомандовал старший, и застоявшиеся кони рванули с места.

Самый молодой бандит погонял своего скакуна стволом карабина. С высоты водокачки Виру разглядел такое возмутительное обращение с животным и немедленно наказал истязателя. Тонко пропела пуля, разбойник вскрикнул и выронил карабин. Он испугался, стал ощупывать себя в поисках смертельной раны, но пуля лишь выбила оружие, пронзив руку немеющей болью.

Усатый начальник, проезжая мимо водокачки, злобно поглядел на стрелка, Виру приветливо с ним раскланялся:

— Приезжайте еще, нам пригодятся ваши винтовки!

— Мы скоро вернемся, — крикнул тот в ответ, — и с нами будет очень много винтовок!

Кавалькада позорно отступила, пронеслась по дороге и скрылась из виду, будто ее и не было. Тут же на площадь, неизвестно откуда, высыпали жители, восторженно приветствующие своих защитников. Начался настоящий праздник с песнями и танцами. Героев подхватили на руки и понесли по всей деревне, выкрикивая хвалебные приветствия.

Крестьяне ликовали — банда Габбара беспрепятственно грабила окрестные деревни, и никто не мог с ними справиться. Сегодня разбойники впервые получили отпор.

Глава двадцатая

Беспощадное солнце раскалило скалы, как адскую сковороду. Сухой горячий ветер обжигал кожу, гонял волнами струящееся над камнями марево. На гранитных уступах, возвышающихся над лагерем разбойников, неподвижными статуями застыли часовые, поблескивали стволы их винтовок.

Три бандита, с позором изгнанные из Рамгара, стояли, понурившись, перед невысокой каменной грядой, по которой ходил человек в запыленных армейских ботинках, постукивающий по камням тяжелой пряжкой кожаного ремня. Разбойники с содроганием слушали этот скрежещущий звук. Казалось, человек просто расстегнулся из-за жары, снял пояс, с нанизанными винтовочными патронами, но они знали, что Габбар, а это был именно он, готов в любую секунду пустить в ход оружие, которым владел блестяще, или вдруг помиловать провинившихся. Однако он прохаживался без своего любимого кольта, и это давало слабую надежду, что их не станут убивать. К тому же один из трех еле стоял, зажимая ладонью кровоточащую рану в плече.

— Сколько у него было людей? — вдруг спросил главарь.

— Двое.

— Двое, — задумчиво повторил Габбар, — только двое. Подонки! — взревел он, хлестнув ремнем, так что пряжка высекла сноп искр. — Подонки и трусы!

Главарь стоял над провинившимися, похожий на зверя, изготовившегося к прыжку. В его облике было что-то от животного — круглое лицо, заросшее курчавой бородой, вывороченные мясистые губы, короткий плоский нос с широкими ноздрями, тревожно нюхающий воздух, сонные глаза убийцы, пустые, словно оловянные пуговицы. Большая, круглая, как шар, голова сидела на коренастом, без шеи, туловище. Было видно, что вожак обладает огромной физической силой.

Габбар носил темно-зеленую рубашку армейского образца и такие же брюки, в правом ухе поблескивала золотая серьга, под спутанной бородой виднелся большой медальон.

— Ну, чего же вы испугались? — тихо спросил он, присаживаясь на раскаленный камень. — Втоптали мое имя в грязь. Нет матери, — возвысил он голос, чтобы все слышали, — которая не пугала бы моим именем ребенка! Все трепещут при моем появлении! И вы думаете, что я прощу вашу трусость?

Неожиданно он соскочил с гряды, бросился к ближайшему часовому. Тот стоял возле треножника, под которым был разведен огонь, и помешивал какую-то похлебку в огромном котле. Габбар выхватил у него из-за пояса револьвер:

— Сколько здесь пуль?

— Что? — испуганно переспросил разбойник.

— Сколько патронов в револьвере? — грозно переспросил главарь.

— Шесть, хозяин.

Главарь удовлетворенно покрутил оружие на указательном пальце:

— Шесть пуль и три человека — это же несправедливо!

Он нажал на спусковой курок, три выстрела гулким эхом ухнули в горах.

— Теперь столько, сколько нужно — три боевых патрона и три пустые гильзы.

Провинившиеся бандиты уже догадались, что за этим последует, лишь раненый ничего не понимал. Он слабел на глазах, покрываясь смертельной бледностью. Только теперь этот злодей, участвовавший во многих набегах, ощутил на себе, как это больно, когда пуля застряла в твоем теле.

Подойдя к провинившимся, Габбар с треском прокрутил барабан револьвера.

— Теперь я не буду знать, где боевые, а где пустые. По-моему все справедливо! — Он коротко рассмеялся.

Бандиты стояли к нему спиной, они даже не смели пошевелиться. Главарь ходил сзади, не спеша продолжая смертельную забаву:

— Итак, в этом револьвере три жизни и три смерти. Посмотрим, что кому достанется.

Он приставил ствол к затылку ближайшего бандита и нажал на спуск. Слабый щелчок громом Отозвался в ушах осчастливленного разбойника, простившегося было с жизнью.

— Ему повезло, — прокомментировал Габбар.

Поднеся револьвер к голове следующего, он с наслаждением спустил курок.