— Что это?

Ведунья пачку брать не спешила. Наоборот, руки за спину спрятала. Демон шлёпнул бумаги на стол.

— Здесь документы. Права собственности на дом в столице, поместье… — Дан потёр лоб. — Короче, ты богатая и абсолютно самостоятельная женщина. То есть, юридически я так и остаюсь опекуном. Но влезать в твои дела не стану, Ирраш тоже. Титулы… — лорд вздохнул коротко, судорожно, словно ему воздуха не хватало, — титулы есть. Пользоваться ими или нет — решай сама. Если хочешь, получишь какую-нибудь должность при дворе, но не советую — не твоё это. Кстати, дело из инквизиции изъято и уничтожено. Конечно, слухи останутся, но доказать хоть что-то не сможет никто. Ребёнка я признаю. Не как бастарда, а как своего наследника. Император узаконит. Или Адаш. В общем, об этом тоже не волнуйся.

— Не волнуюсь, — послушно кивнула лекарка. — То есть, что? Ты меня опять бросаешь?

— Я никогда тебя не бросал, — процедил Дан, рассматривая ковёр у себя под ногами.

— А как это называется? — Арха и плечами пожала, и руками развела.

— Кажется, это называется «отпускаю». Хотя формулировка так себе, — хмынул демон.

— Да, — согласилась ведунья, — над формулировкой нужно поработать, — На вопрос: «Что теперь делать?» — ответов не так много имелось. Незнамо откуда выползшая гордость, завёрнутая в лохмотья достоинства, требовала немедленно развернуться и уйти. Может быть, сначала швырнуть бумаги демону в лицо, а потом уйти. Но… но… Неужели это всё, конец? — Ты даже не спросил, с чего я этот разговор завела.

— А должен был? — осведомился хаш-эд.

— Не должен. Просто я подумала, что… Я поняла… — слезы заполнили и глаза и нос разом, будто их выплеснул кто. Даже в горле заклокотало. Арха сглотнула, подняла голову, разглядывая потолок — только бы не пролить, рыдать не начать. Сейчас это было абсолютно лишнее. — Я тебя совсем не понимаю. Знаю, но не понимаю. Что тебе нужно, чего ты хочешь, чего ждёшь? С таким же успехом можно гадать, чего Тьме надо. Но ты не она, ты же объяснить можешь!

— Зачем? — кажется, ещё отстранённее поинтересовался лорд Харрат.

— Затем, чтобы я поняла, Бездна тебя задери!

— Вот теперь я чего-то не понимаю. Или ты решила жизнь положить на исполнение моих прихотей?

— Да при чём тут прихоти, Дан?!

Крикнула, сжимая кулаки, твёрдо уверенная, что сейчас-то она всё и объяснит. А продолжить не сумела. Слова закончились вместе с силами. Архе примерещилось: её собственное тело вдруг стало весить втрое, а может и вдесятеро больше. Действительно, прихоти не при чём. Только что при чём? Взаимопонимание, поддержка, опора и дальше по списку? Нужны они демону. У него вон с Иррашем полное взаимопонимание и без всяких разговоров.

Он и не намекал, будто чего-то от неё ждёт. «Ты моя!» — и всех разговоров. Мой конь, мой меч, мой дом. И женщина тоже моя, может даже и жена. При чём тут понимание? Это не демоны, а она, Арха, всё усложняет. Сейчас-то и вовсе говорить не о чем, раз она уже «богатая и абсолютно самостоятельная женщина», а ребёнка он «признает наследником».

— Извини, я… В общем, я подумала, что, может, если мы сможем объяснить друг другу… Если я объясню… Впрочем, это неважно. Прости, глупость это всё, конечно. Я просто люблю тебя и… Собственно, это тоже неважно. Я пойду.

Лекарка аккуратно поставила несчастную фарфоровую фигурку на каминную доску, поправила, чтоб было как раньше. Развернулась, на самом деле уйти собираясь. И ткнулась носом демону в грудь. Шарахнулась, скребанувши лопатками по проклятой полке. Хаш-эд и руки не поднял её поддержать.

— Что ты только что сказала? — рыкнул так, что уши не просто поджались — прилипли к черепу.

— Что это всё неважно? — пискнула Арха, обеими руками вцепившись в подол.

Ещё не хватает свою трусость продемонстрировать! И так полной дурой себя выставила, попрошайкой. Пусть рычит, сколько ему вздумается.

— Нет, другое! — потребовал лорд Харрат.

— То, что тебя люблю? А это новость? Разреши, я пройду. Мне надо…

Что ей там надо, никак не придумывалось. Да он, кажется, все её надобности благополучно мимо ушей пропустил. Смотрел сверху вниз, а у самого физиономия каменная. И не понять, о чём думает.

— Новость, — эдак медленно головой кивнул. — Для меня это новость.

— Ну да, я раньше такого никогда не говорила! — фыркнула лекарка.

— Говорила. Давно, — наклонился, руки ей на плечи положил, будто хотел разглядеть что-то. — Я был уверен, у тебя уже прошло.

— Ты дурак?! — не успев даже подумать, выпалила Арха. — Это что, по-твоему, насморк? Да и с чего ты взял-то?

— С того, что ты мне не веришь, не доверяешь. С того, что ты перестала меня ждать. Ты не рада, когда я рядом. Тебе это всё не нравится, но другого я дать не могу. Тьма, я даже не понимаю, чего нужно! Я узнаю, что с тобой происходит от Адина с Шаем! Вы запираетесь в этой своей… — Дан скривился, словно из последних сил сдерживаясь. — В этой своей женской компании, а потом Ллил объявляет Иррашу об отъезде. И ты сбегаешь из-за…. из-за ничего! Что я должен думать?!

Лорд встряхнул лекарку — чувствительно.

— А спросить? Ведь, кажется, смысл вопросов в том, чтобы ответ получить, нет?

Тяжесть, заставляющая плечи горбить, наполняющая голову свинцом и делающая ноги каменными, делась куда-то, будто её и не было вовсе, ничего после себя не оставила. Комната словно чуть качнулась и на место встала, но совсем другой: свечи горели ярче, и от углей в почти погасшем камине тянуло теплом. А розы, стоящие в высоких вазах, на самом деле пахли — хоть и едва заметно, зато по-летнему.

А вот лорд Харрат ничего такого не замечал. В глазах у него настоящее пламя бушевало, зрачки вытянулись в нитку, но за этими щелями притаилась Тьма. И это было совсем не страшно.

— Что я должен спросить?!

— Давая, я научу: ты меня любишь? Всё очень просто, совсем не сложный вопрос: ты меня любишь?

— Я не…

Арха настолько осмелела, что хихикнув, зажала хаш-эду рот ладошкой.

— Я тебе не спрашиваю, а учу, как надо. Понял?

Дан кивнул, но не слишком уверено. Собственно, от него ничего больше и не требовалось. Да и кивок-то на самом деле был лишним. Потому что всё действительно очень просто: потянуться, обнять за шею, заставить наклонить голову — всё-таки он слишком здоровый. А дальше и усилий никаких не требуется. Всё знакомо. Всё сотню, а может, и тысячу раз случалось. Но от этого оно не становилось менее… новым. Ведь каждый раз незнакомо, не опробовано.

Или так действительно не случалось? Никогда раньше первое прикосновение не было таким растерянным, будто он ещё не понимает, что, собственно, происходит. И дальше тоже не слишком уверенно, словно разрешения спрашивая: можно, ты, правда, этого хочешь? Нам же ещё что-то надо… Решить? Сказать? Определиться…

Ну а дальше так, как раньше и всё равно по-новому. Он требует и спешит — всегда поначалу спешит, словно ему убедиться нужно: «Ты моя!» — «Твоя…» — «Ты принадлежишь мне!» — «Только тебе» — «Только мне?!» — «Зачем ещё кто-то, если у меня уже есть самый лучший демон?»

Ревущее пламя нужно успокоить, иначе оно тебя в пепел сожжёт, само того не понимая. Унять руками, взглядом — он требует, чтобы смотрела, ведь ему нужно убедиться. И вот оно, новое: бушующий костёр чуть отступает, подаётся назад: «Я на самом деле тебе нужен?» Нет, сомневающийся в себе пожар — это совсем не смешно. Это что-то такое, отчего сама гореть начинаешь. Не сгорать, а гореть, выплёскиваясь на него лавой. Ты можешь требовать — и требуешь, берёшь, спешишь. Потому что никогда раньше не догадывалась, что и он принадлежит тебе, ты тоже можешь подчинить, и пожар подчинится.

Всё так просто, всё безумно просто. Достаточно всего одного вопроса, хватает одного ответа, а, порой, и того не нужно. Кто так придумал? И почему тот, кто придумал, не объяснил, что всё настолько просто? Или объяснил, тысячу, миллион раз объяснял, да не понимали, слушать не хотели?

Пламя бушует и не определить, чьё оно: твоё или его. Общее, наверное. Оно ревёт драконом, пожирая всё лишнее, а лишнее все, кроме тебя и него, взрывается фейерверком искр и…