Вылко и не подозревал, как трудно проехать без денег. Пассажиры разместились, а Вылко остался без места. Все сидели, поэтому ему показалось неприличным стоять. Он принялся уныло слоняться из одного конца вагона в другой, стараясь где-нибудь присесть.
Наконец он кое-как уселся. Пожилой пассажир обратился к нему с расспросами. Видя, что все смотрят на него, Вылко сконфузился и сказал по-лопарски:
— Я еду в город и буду мудрым человеком.
Никто не понял его: кто-то пустил про него шутку. Затем пассажиры стали поудобнее размещаться на ночь. В вагоне начало стихать, как вдруг хлопнула дверь, вошли люди и послышалось:
— Приготовьте билеты, граждане!
И затем выкрики:
— Ваш билет… На кого второй билет?
Очередь дошла и до отделения, где сидел Вылко. На вопрос контролера Вылко молча посмотрел и не шевельнулся. Один из пассажиров объяснил контролеру, что Вылко не говорит по-русски. Контролер стал мимикой показывать, что ему нужно, но напрасно: Вылко ничего не понимал.
Проводник, на долю которого выпал ряд сердитых взглядов контролера, попытался стащить Вылку с места. Вылко взвизгнул, укусил его за руку и быстро-быстро заговорил, угрожающе размахивая руками. Ему казалось, что его хотят обидеть, и он голосом, словами и движениями старался показать, что не даст себя в обиду.
Сбежалась со всего вагона публика. Какой-то старик, судя по виду, торговец, объяснил Вылке по-лопарски, что надо дать билет и тогда никто его не тронет. У Вылки не было ни билета, ни денег.
Контролер с проводником ушли. Публика, ожидавшая интересного происшествия, разочарованно разошлась по местам. Все спали, когда поезд подошел к станции. Задремавшего Вылку разбудил пинок. Перед ним стояли контролер и проводник.
Старика, знавшего по-лопарски, не было. Вылко не понимал требования выйти из вагона. Он пытался кричать, пугая своих врагов и голосом и движениями. Это не понравилось незнакомцам, и проводник схватил его за руку, чтобы вытащить из вагона. Вылко, цепляясь за что попало, поднял вой. Так воют волки в голодную пору.
Испуганное лицо парня разжалобило многих пассажиров. На кондуктора посыпался ряд попреков. Кто-то сумел задеть его за больную струнку; кондуктор выпустил руку Вылки, начал с жаром объяснять свои права и обязанности.
Вылко, почувствовав себя на свободе, юркнул в толпу пассажиров. Какой-то парень схватил его за руку и с улыбкой толкнул под лавку. Вылко понял его и мышью скользнул за большую корзину. В это время поезд тихо двинулся, и проводник, уверенный, что Вылко убежал из поезда, вышел из вагона.
Наступила ночь. Вагон затих. Уснул под лавкой и Вылко. Во время сна сначала одна, затем другая его нога вылезли из-под лавки. Под утро проходивший проводник, ругаясь, потащил предательские ноги из их убежища. Вслед за ногами появилось туловище и, наконец, голова обалдевшего от испуга, еще не окончательно проснувшегося Вылки.
Он снова поднял вой. Пассажиры проснулись. Какой-то молодой краснощекий парень с белыми зубами вступил в энергичные переговоры с проводником. Самый убедительный аргумент его состоял в том, что Вылке будто бы осталось ехать до Ленинграда лишь около ста километров, а проехал он больше тысячи. Ведь ему же, проводнику, нагорит за это. Лучше молчать и не поднимать истории, а билет парень обещался купить.
Проводник, потоптавшись на месте, ушел. Вылко догадался, что парень помог ему и прогнал сердитого человека. Чтобы сделать приятное парню, Вылко вынул своего «духа-покровителя» и потер им руки и лицо парня, как это делал его приятель-колдун, желая кого-нибудь отблагодарить за добро.
Удивленный парень схватил бумажку и мигом пробежал напечатанную на ней инструкцию. Затем он что-то крикнул. Прибежало несколько человек. Выслушав инструкцию, они стали жать руку Вылки и знаками показывать, что одобряют его.
Вылко многого не понял. Одно было ему ясно, что он попал в круг друзей. Парень отдал ему бумажку и ткнул Вылку в грудь, затем себя — в красный флажок с белыми буквами «КИМ» и, наконец, в свою фуражку со значком вуза. Этим он хотел сказать, что Вылко через КИМ сделается ученым человеком. Вылко понял по-своему, — что парень любит его и будет оберегать от напастей.
Ребята с такими же значками натруди, как заступник Вылки, принесли еды, и каждый старался угостить будущего студента. Радуясь, что нашел друзей, Вылко уплетал за обе щеки и весьма выразительно показывал знаками, что ему особенно по вкусу. В колбасе попался перец, обжегший язык Вылке. С отчаянной гримасой лопарь выплюнул кусок колбасы и долго тер пальцами высунутый язык. Глядя на него, комсомольцы бурно хохотали.
Белозубый парень объяснил, что Вылко едет в Ленинград учиться, что денег, повидимому, у него нет, а билет купить нужно, иначе его прогонят с поезда. Молодой лопарь вызвал всеобщее сочувствие. Кто дал полтинник, кто — рубль, иные — двугривенный, и на первой же станции билет был торжественно вручен Вылке. Больше недоразумений с контролем не было.
Прошли вторые сутки. Наступило серое утро. Пассажиры завозились, начали связывать вещи и поспешно одеваться. Комсомолец знаками показывал Вылке, чтобы он держался рядом с ним. Наконец поезд остановился, и из вагона потянулась вереница пассажиров. Вышли и комсомольцы с Вылкой. Их живо подхватила толпа и понесла по перрону. Сквозь человеческий поток грузно пробивались носильщики с вещами и тележки с багажом.
Гора вещей, катившаяся прямо на Вылку, заставила его испуганно отскочить к стене; за первой тележкой показалась вторая, третья… Минута — и Вылко очутился среди незнакомых людей. Он бросился вперед, но и там все чужие, кинулся назад — везде незнакомые лица.
Ребята спохватились только у выхода. Их поиски были напрасны, так как в это время Вылко, как заяц, улепетывал между пустыми вагонами от железнодорожников, принявших его за беспризорного.
Комсомольцы, напрасно проискав Вылку и поругивая себя за ротозейство, разъехались на трамваях в разные стороны.
Медленно проходил Вылко одну за другой улицы Ленинграда. Уже стемнело, когда он добрался до Октябрьского вокзала, на котором утром потерял своих надежных друзей. Чернеющей громадой высился памятник Александру III на фоне сверкающих огней домов. Вокруг него крутились залитье огнем трамваи, громыхали ломовики, двигались пешеходы. Вылко решил, что грузный всадник на коне — бог города. Он перелез через ограду и положил к подножию гранитного цоколя последний кусочек белой булки, случайно оставшийся у него в кармане от комсомольского угощения.
— О, дух города! — шептали его пересохшие губы. — Верни мне моих друзей!..
Жутко было Вылке на улицах утонувшего в ночи города. На Лиговке шмыгали вдоль стен подозрительные тени, слышался хриплый смех, ругательства… Вылко скорее чувствовал, чем понимал, что от этих людей ему не получить помощи. Он побрел дальше и, спустившись на берег канала, заснул в небольшой яме, уже сотни раз дававшей приют беспризорным.
Проснувшись утром от жужжания трамвайных звонков, Вылко снова пошел к памятнику, которому накануне принес свою посильную жертву… Перед ним тянулась широкая улица, по которой двигался поток людей. Вылко подумал, что, если он пойдет по тем дорогам, где много людей, ему легче будет найти своих друзей.
Долго шел Вылко прямой, словно по нитке проведенной улицей; дошел до сада и перешел через огромный величественный мост. Напряженно всматривался он в лица прохожих: нет ли среди них его друзей с белыми значками на красном флажке?
Пройдя мост, Вылко заметил, что множество молодежи движется налево. Вместе с молодежью Вылко дошел до высокого, красного с белым, здания. В узкие ворота веселым потоком вливались молодые здоровые люди. Их смех и голоса сразу напомнили Вылке потерянных друзей.
Вылко робко вошел в ворота и поплелся вдоль стены. Войти в дверь он не осмелился. Внезапно в другую дверь, куда также устремлялся молодняк, проскользнул парень, похожий на его заступника.