Андрей Подымалов

СОЗДАТЬ ВЕРУ — УБИТЬ ВЕРУ

Вместо предисловия

Курортный автобус отправлялся от городского вокзала в пять часов вечера. Несмотря на начало декабря, погода стояла довольно теплая: днем чуть больше десяти градусов мороза, лишь ночью термометр опускался ниже двадцати.

Сумку Виктор собрал с собой небольшую, это женщинам нужны наряды на каждый день, а мужику, уже мало чего ждущему от жизни, достаточно тренировочных штанов, несколько рубашек, да бритвенные принадлежности. Всякая мелочевка, вроде носков, да зубной щетки — не в счет.

С учетом вечерних городских пробок, да зимнего наката, вся дорога составляла не более двух с половиной часов. На курорт автобус прибывал уже затемно. Но делать было нечего, на дневной рейс Виктор не успевал, поэтому с некоторыми неудобствами приходилось мириться.

В автобусе было прохладно. У окна на его месте сидела довольно объемная девица, которая деловито изучала только что, видимо, купленный мобильник. Поглядев на ее габариты, Виктор здраво рассудил, что на свое место претендовать не стоит, а лучше примоститься сбоку, чтобы хоть с одной стороны оставалась возможность для маневра. Он затолкал сумку под сиденье и с некоторым трудом устроился сам, убрав подлокотник и опустив одну ногу в проход. Проходившие пассажиры постоянно его задевали, но приходилось с этим мириться: девицу при всем желании подвинуть было невозможно.

Наконец, автобус отправился. Дорогой он часто останавливался и подбирал голосующих людей. Ехали в основном жители попутных деревень, курортников в автобусе, похоже, было совсем мало.

Быстро стемнело. Вскоре автобус свернул с основной трассы, и огоньки попутных деревень и поселков стали встречаться все реже. Водитель включал свет лишь при остановках, все остальное время в салоне было темно. Свет фар выхватывал из ночи полотно дороги, вдоль обочины стлалась темная стена леса.

В салоне давно уже нагрелось, и Виктор, расстегнув дубленку, дремал.

Проснулся на очередной остановке. Человек десять потянулись гуськом к выходу. Сидевшая рядом девица тоже проснулась и стала звать через проход подружку.

— Ленк, а, Ленк! Где хоть едем-то?

— Первомайское.

— А-а…

И снова достала мобильник, пытаясь наладить связь. Водитель остановки не объявлял: местные и так знают, а курортникам это без разницы.

Виктор опять начал дремать и, похоже, успел даже заснуть. Он этого так и не понял, поскольку из дремоты сразу куда-то тяжело провалился.

Автобус резко затормозил и встал на обочине. Впереди вполголоса заговорили. Какой-то невысокий лысоватый мужичок что-то выяснял у водителя. Виктор никак не мог до конца проснуться: перед глазами стояла мутная белесая пелена, — и не мог понять, о чем идет разговор.

Опять включилась соседка.

— Ленк, а, Ленк! Чего он?

— Да сел не на тот автобус. Ему совсем в другую сторону надо.

— Во, зальют глаза, а потом не знают, куда едут.

Мужичок продолжал что-то бубнить. Водитель пожал плечами, открыл дверь, и мужичок шагнул в ночь. «Куда он собрался — вокруг лишь лес», — как-то отрешенно промелькнуло в голове Виктора, и он опять провалился в сон….

…. Автобус резко затормозил и встал на обочине. Впереди вполголоса заговорили. Какой-то невысокий лысоватый мужичок что-то выяснял у водителя. Виктор никак не мог до конца проснуться: перед глазами стояла мутная белесая пелена, — и не мог понять, о чем идет разговор. Наконец, ему удалось сосредоточиться, и по обрывкам фраз он понял, что мужичок с пьяных глаз сел не на тот автобус и уехал совсем в другую сторону. Мужичок вдруг заявил:

— Открой дверь, я выйду.

— Куда пойдешь? Вокруг лес, и ночь на дворе, — пытался урезонить его водитель.

— Вернусь в Первомайское.

— Да мы уж километров пять отъехали.

— Ничего, дойду.

Водитель пожал плечами и выпустил мужичка. Тот шагнул с подножки и сразу растворился в ночи. «Они, что, все охренели сегодня, что ли?» — подумал Виктор и опять провалился в сон….

…. Проснулся он от того, что автобус опять затормозил и снова встал на обочине. Какой-то невысокий мужичок, по виду похожий на прежних двух, опять втолковывал водителю, что он сел не на тот автобус, и ему надо выйти. В этот раз Виктору удалось избавиться от мутной пелены перед глазами: во всем происходящем явно была какая-то ненормальность. Он стряхнул с себя остатки сна, встал и прошел к водителю. Тот уже готовился открывать дверь. Виктор тронул мужичка за плечо.

— Эй, послушай! Куда ты пойдешь? Ведь посреди леса стоим. Езжай уж до конечной, там переночуешь где-нибудь, а утром назад поедешь.

Тот повернулся, и Виктор, натолкнувшись на глаза мужичка, в которых стояла та же белесая мутная пелена, что перед этим не давала ему самому прийти в себя, непроизвольно отшатнулся. За пеленой не было видно даже зрачков. Мужичок неожиданно легко согласился.

— Ты прав. Здесь действительно только лес. Поеду до конца.

Дальше ехали уже без всяких приключений. Виктор больше не спал. На конечной остановке их вышло только двое: он и еще один пожилой мужчина, тоже приехавший на курорт. Куда подевался тот мужичок, то ли ненормальный, то ли подвыпивший, Виктор так и не заметил. Возможно, вышел в самом начале поселка. Впрочем, Виктор о нем вскоре позабыл.

… Курорт переживал не лучшие времена. Денег ни на что не хватало, некоторые корпуса были закрыты, подсобные постройки, в основном увеселительного назначения, ветшали и приходили в негодность. Внешний вид даже тех корпусов, что еще функционировали, не внушал оптимизма: им и легкий косметический ремонт доставался редко. Внутри поддерживалась убогая чистота. В комнатах качающиеся стулья, покрытые сверху ситцевыми цветастыми накидками, столы с клеенками, выцветшие обои, местами в потеках, похожих на разводы крепкого чая. Санузел с частично отвалившейся кафельной плиткой, ванной и выглядывающим из-за перегородки унитазом чем-то неуловимо напоминает прозекторскую, куда вот-вот должен войти патологоанатом. Впрочем, привыкнуть можно ко всему, в том числе и к специфическому запаху отделения минеральных ванн, и к самим ванным закуткам, огороженных теми же чудовищно облицованными перегородками, и к песочным часам на десять минут, по которым нужно безошибочно отмерить положенные тебе на прием ванны шесть или семь минут.

Нелепость советской архитектуры и дизайна, перед которыми, по-видимому, стояла задача максимально обезличить отдыхающих и стереть у них мысли о половых различиях, скоро перестает бросаться в глаза.

Возможности, предоставляемые современными правилами общества, когда целесообразность того или иного учреждения диктуется экономическими условиями, и, вроде бы, напрашивается идея возрождения курорта за счет создания рядом с ним развлекательной сети, вступает в некоторое противоречие с существующими медицинскими нормами проведения лечебно-оздоровительных процедур.

Поэтому во второй половине дня заняться на курорте было практически нечем: работала библиотека, да трижды в неделю устраивались танцы под магнитофон. Оставалась еще красивая природа, сопки и туристические тропы.

Виктор отсутствию развлечений был даже рад, поскольку у него были свои планы.

Дело в том, что он уже больше четырех лет собирался написать книгу. В настоящий момент у него были лишь две странички машинописного текста, общая идея, почерпнутая из своих странных снов, да наброски, которые должны были лечь в основу последней главы. Задуманная им книга была не совсем обычной. В ней должна быть описана собственная версия происхождения христианства, роли Иуды и его взаимоотношений с Христом.

Виктор отдавал себе отчет в том, какой эффект может произвести эта книга, если ее удастся издать. Он хорошо помнил историю Салмана Рушди, которому шариатский суд заочно вынес смертный приговор за его «Сатанинские стихи». Конечно, христианство более терпимо в этом отношении, но все же… Показателен был пример и Казандзакиса с его «Последним искушением Христа», где автор сделал лишь попытку, не оспаривая божественное происхождение Христа, показать его и как обычного человека со свойственными людям слабостями и сомнениями. Итогом стало крайнее недовольство иерархов христианства, едва не закончившееся отлучением от церкви.