— Ладно-ладно! Никакой он не импотент. Но произносить это слово — само по себе смешно. А думать о том, что у Диби любовница — смех, да и только.

— Почему? Потому что он меня якобы так сильно любит?

— Нет. То есть да. Серьезно, Кук. Такого просто не может быть. Этот мужчина по тебе с ума сходит. Никогда в жизни он бы не причинил тебе боль.

— Ну, не знаю… — Подруга нажала пару клавиш на клавиатуре. — Он ко мне три дня не прикасался.

Теперь челюсть отвисла у меня. На добрую минуту.

— В чем дело?

— Три дня?!

— Да.

— То есть ты навыдумывала себе целую разлуку из-за каких-то несчастных трех дней засухи в отношениях? Есть ведь отличное решение. Всего-то и нужно — подлить воды. Ну или купить вибратор.

— Чего?! Ни о какой разлуке и речи нет. Я просто переживаю.

— Слава ежикам! Потому что я его назад не возьму. Он теперь твой со всеми потрохами. Ты подписала тонну документов. В трех экземплярах. Я была свидетелем, помнишь?

— Да знаю я, знаю. Просто он постоянно чем-то озабочен.

— Он же детектив в полицейском управлении Альбукерке, солнце. Такая работенка идет в комплекте с упаковкой стресса.

Куки покачала головой:

— Нет, тут дело в чем-то другом. Его что-то очень беспокоит, а я понятия не имею, что именно. Он словно живет в каком-то другом мире. И он… — Замолчав, она откашлялась и опять покачала головой. — Забудь. Ты права. Я навыдумывала кучу глупостей.

— Даже не надейся вот так спрыгнуть с крючка. Чего ты недоговариваешь? — Ни за что не позволю Куки вот так взять и оставить меня с носом.

— Не хочу тебя зря беспокоить.

— Кук.

— Он… слегка срывается.

Я ошеломленно застыла. Дядя Боб? Срывается? Он, конечно, всегда был вспыльчивым, но уж точно не с Куки.

— Что случилось?

— Ничего. Правда. Ерунда.

— Куки Ковальски-Дэвидсон!

Если Диби хоть как-то обидел мою лучшую подругу или ее дочь, плевать мне на родство.

— Вчера у него подгорело жаркое.

— Что ж, можно считать, он действительно сорвался. На куске мяса.

— Когда он достал сковородку из духовки, он ее выбросил. Прямо в раковину.

— Выбросил?

— Швырнул. Так сильно, что Эмбер испугалась. Потом ушел в нашу спальню и не выходил, даже когда я разогрела на ужин остатки еды.

У меня закипела кровь. Не так чтобы прямо забулькала, скорее начала тушиться. Я прекрасно понимаю, что значит расстроиться. Но всякие дурацкие мачистые замашки со мной не прокатят.

— Я понимаю тебя, Кук, но такое поведение говорит вовсе не об измене. Его что-то серьезно гложет.

Неужели Диби все узнал?

В том, что мой муж родился в аду, есть один прикольный (или не очень, это как посмотреть) бонус. Он видит, светит ли кому-нибудь поездочка к нему на родину. А еще знает, что конкретно сделал этот человек, чтобы ему досталась короткая спичка.

Всего несколько дней назад я узнала, что моему дяде предстоит упомянутое путешествие за то, что он сделал ради меня. А сделал он это, чтобы спасти меня от колумбийского наркобарона, который верит, что, кушая людей со сверхъестественными способностями, он сам эти способности получит.

Чувак, само собой, ошибается, но он в это верит. Представить страшно, сколько людей погибло из-за его больной одержимости.

Когда прихвостни наркобарона узнали обо мне и о моей связи с миром сверхъестественного, они решили преподнести меня в дар своему боссу. Однако Диби каким-то чудом все выяснил и, по словам Рейеса, перестрелял всех гадов по одному, чтобы слухи обо мне не дошли до наркобарона.

Это случилось несколько лет назад. А сейчас всплыло потому, что дядя Боб должен умереть от рук низкопробного бандита по имени Грант Герин. Вообще-то, погибнуть Диби должен был еще два дня назад, но мы помешали попытке убийства.

Благодаря врожденным способностям моего мужа и тому, что именно за убийство дяди Боба Герин должен попасть в ад, мы точно знали, где и когда Диби поджидала смерть. Поэтому следили за нужным местом, но Герин, видимо, заметил нашего человека и быстренько смылся. Вот почему, когда Диби оказался там, убийцы на месте не было. То бишь дядю мы спасли. Молодцы.

Вот только, пока Рейес опять не увидит Гранта Герина, мы не узнаем наверняка, справились ли с задачей, или только отложили неизбежное. Не узнаем, планирует ли до сих пор Герин убить дядю Боба.

Именно поэтому мы следим за Диби двадцать четыре часа в сутки. И именно поэтому я отчитала Ангела в кабинете у психиатра. Последние несколько дней за Диби следил он.

Пару раз мы думали, что вот-вот поймаем Герина, но он постоянно ускользал сквозь пальцы. Мне же позарез надо было знать, нейтрализовали мы угрозу или всего-навсего отложили на потом. А этого мы не узнаем, пока не отыщем гада.

Куки поникла:

— Я переживала, что он потерял ко мне интерес, и думала только об этом. Жалкая я, да?

— По шкале от одного до Канье Уэста? Тебя на этой шкале даже нет. Ты вовсе не жалкая. Уж поверь, я точно знаю.

— Да неужели? — фыркнула Куки.

— Ужели-ужели. Точнее ты перестанешь быть жалкой, как только вывернешь блузку на нужную сторону.

В этот момент дверь в офис открылась, и на пороге показался высокий (очень высокий!) блондин.

Я встала поприветствовать его в «Детективном агентстве Дэвидсон», как вдруг от узнавания задергались все клетки внутри, и по спине словно промчался разряд тока.

Бывают в жизни моменты, когда превращаешься в статую, перестаешь дышать и забываешь родной язык.

Одним из таких моментов и был тот самый, когда к нам в офис вошел брат Рейеса. Не тот, который в божественном смысле брат, а другой. Тот, которого, как и Рейеса, могли похитить в нежном возрасте, но так и не отдали в руки чудовищу. По крайней мере в этом заключались мои подозрения.

Я копалась в жизни Фостеров, перед тем как мой мир перевернулся с ног на голову. Перед тем как на восемь месяцев я оказалась запертой в заброшенном монастыре, где у меня в духовке пропекалась до идеальной корочки маленькая булочка. И перед тем как я целый месяц прожила в штате Нью-Йорк в компании с амнезией, вызванной тем, что эту самую идеальную булочку мне пришлось отдать.

Насколько мне было известно, Фостеры запаниковали, когда их родственники стали что-то подозревать. Лучшей догадки у нас все равно не было. Зачем еще похищать ребенка, а спустя буквально несколько недель от него избавляться? В общем, вместо того чтобы вернуть Рейеса родным родителям, Фостеры продали его Эрлу Уокеру. Или просто отдали. Так или иначе, Рейес оказался в лапах монстрах. Причем не сверхъестественного, а в самом человеческом смысле. От Уокера злом и мерзостью несло за километры.

Мы с Куки так и не выяснили, усыновили Шона Фостера по всем правилам или тоже похитили. А именно он, Шон Фостер, сейчас и стоял у нас в офисе и ждал, когда я заговорю.

— Вы мисс Дэвидсон? — спросил наконец он низким приятным голосом.

Впервые описывая мне Шона Фостера, Куки упоминала о том, как он не похож на Рейеса. Но это касалось только цветов. Во всем, что у Рейеса было темным, Шон был светлым. Причем буквально и паранормально. Аура у него была поразительная. Ярче, чем у других. Чище. Светлые волосы были коротко пострижены. Кожа выглядела очень бледной. Но его черты казались до странности знакомыми. Шон был поразительно, по-ангельски красив. Прямо как Рейазиэль. Чем и объяснялся тот факт, что все мои подозрения на порядок возросли.

— Да. — Я шагнула вперед и пожала протянутую руку. — Простите, вы мне кое-кого напомнили.

— Неудивительно, — усмехнулся Шон. — Вы уже давненько изучаете мою подноготную.

***

Пауза повисла самая что ни на есть неловкая, а все потому, что я приходила в себя после услышанного. Шон знал, что я под него копаю. И под его предков. А о Рейесе ему что-нибудь известно? Шон младше Рейеса. Приблизительно моего возраста. Если верить тому, что нам удалось узнать, он снова живет с родителями, потому что учится в аспирантуре Университета Нью-Мексико. Что-то там с проектированием, и все такое. И он до сих пор смотрел на меня, давая мне время обдумать его слова.