II. Российско-прусская армия под главною командою фельдмаршала Блюхера, к коей принадлежали: прусские корпуса генералов Йорка и Клейста, русские корпуса гр. Ланжерона, Сакена и кн. Щербатова, саксонский корпус под командою герцога Веймарна и генерала Тиллемана.

III. Армия наследного шведского принца, к коей принадлежали: шведский корпус под командою фельдмаршала Дебинга[269], прусский корпус генерала Бюлова, русские корпуса Беннингсена, гр. Воронцова, гр. Строганова, Винценгероде, Тетельборна, Дернберга, Чернышева, англо-немецкие и ганзеатические под командою гр. Вальмодена.

IV. Австрийская армия в Италии под командою гр. Бельгарда.

V. Англо-испанская и португальская под командою лорда Веллингтона.

VI. Собирающаяся в Соединенных Нидерландах армия англо-голландская.

Сверх того должно к сему причислить прусские войска под командою генерала Тауцена, осаждающие крепости на Одере и Эльбе, и дополнительные войска, подходящие к союзной армии.

Я умолчу о действии наших армий во Франции, будучи в таком числе, казалось, чтобы ничто не могло против них устоять. Но гений Наполеона напрягал свои силы; искусными своими маневрами и доверенностью к нему храбрых французских войск [он] не только долго противился и удерживал союзников, но еще в иных местах по частям побеждал их. Военные люди приписывали честь и отдавали ему справедливость, что то была его лучшая кампания. Наконец, при победах его всегда терял и истощал свои силы. Предпринял намерение прорваться между союзников и идти к границам Франции, чтобы тем заставить его преследовать и оттянуть [союзников] от Парижа, а между тем, собрав гарнизоны из крепостей и оными себя усилив, дать генеральную баталию, победить и заставить своих неприятелей оставить Францию.

Государь, постигнув его план, собрал совет, на котором положено, и как сказывают, что то было по настоянию Барклая-де-Толли, послать сильный корпус кавалерии надзирать и за ним следовать, а самим со всеми силами идти к Парижу.

10 т<ысяч> кавалерии поручено было для сего предмета генералу Винценгероде. Наполеон обманулся, думая, что вся армия его преследует, и радовался успеху своего предприятия; узнал свою ошибку, но уже поздно. Пошел обратно к Парижу и пришел к Фонтенбло, когда уже Париж был занят союзниками.

После 13 марта[270] император Александр с королем Прусским, соединя все армии, пошел к Парижу. Остатки корпусов маршалов Мюрата и Мармонта в числе двадцать пять т<ысяч> человек, претерпев поражение, отретировались к Парижу и встали в укреплениях на горах Монмартра и Бельвиля, 17-е число, союзники приблизились к Парижу. 18-го поутру началось сражение и кончилось в 6-ть часов вечером; Монмартр взят приступом, на поле взято 80 пушек, и уже наши войска готовились вооруженною рукою вступить в столицу Франции, как маршал Мортье прислал парламентера для заключения капитуляции о сдаче Парижа.

Вечером того же числа мэры всех частей города прибыли в главную квартиру императора Александра для испрошения пощады и покровительства жителям. Государь дал в том свое монаршее слово.

Девятнадцатое число, поутру союзные монархи вступили в столицу Франции. При въезде в заставу государь пожаловал Барклая-де-Толли фельдмаршалом, сказав ему: «Parfait, Mr. le Marechal»[271]. Подобным образом пожаловал гр. Ланжерону орден Св. Андрея, сказав ему: «Mr. le Comte, vou avez perdu cela à la hauteur de Monmartre, et je l'ai trouve»[272].

Их величества остановились в доме г. Талейрана; войска расселились по всем частям города, окрестности Пале-Руаяля походили на бивак.

Жители Парижа, когда проезжал император, наполняли воздух кликом: «Vive l'Empereur Alexandre! Vive le Roi Louix XVIII!»[273]

При въезде союзников в Париж генерал Сакен назначен губернатором, а прусский генерал Ягов комендантом оного[274].

Император Александр издал прокламацию, что союзники не будут иметь дела с Наполеоном Буонапарте, что они признают целость древней Франции в том виде, как она была при законных ее королях, вследствие чего приглашают Сенат сделать временнное правление.

Папа[275], содержимый во Франции, отправился в Рим.

Король испанский Фердинанд VII, содержимый во Франции, быв освобожден, вступил на престол своих предков.

Двадцатое число. Сенат избрал членами временного правления принца Беневендского, Талейрана[276], сенатора гр. Бернонвиля, сенатора гр. Жокура, дюка Дальбергского, г-на Монтескью.

Двадцать первое. Воспоследовало низложение Наполеона Буонапарте с престола Франции и возвращение Бурбонов.

Наполеон письменно отрекся от престола в Фонтенбло 26 марта.

Граф д'Артуа, брат Людовика XVIII, торжественно въехал в Париж 26 марта. Император австрийский прибыл в Париж 30 марта. Король Французский Людовик XVIII торжественно въехал в свою столицу 8 апреля.

Того же числа поутру выпровожен из Фонтенбло император Буонапарте на остров Эльбу, назначенный ему для пребывания, в сопровождении генералов: российского, прусского и английского. Бертран последовал за ним.

Я был в Москве, когда получено официальное известие о взятии Парижа, отречении Наполеона и вступлении на престол Лудовика XVIII. Торжество в опаленной столице было восхитительно[277]; без всякого приказания вся Москва несколько дней была иллюминована; один пред другим выдумывали эмблематические прозрачные картины. Дворянство сделало особый праздник в доме Полторацкого[278], у Калужских ворот, от пожара уцелевшем. А. М. Пушкин сочинил «Пролог», соответствующий сему торжеству; княгиня Вяземская со многими дамами и девицами представляли оный[279]; бюст государя императора был поставлен на пьедестале, богато и искусно украшенном, охраняемый и увенчанный гениями, и к нему хор относился. Надпись на пьедестале сочинена была князем Вяземским:

Для народа поставлены были амфитеатры с балансерами[280] и разными фокусниками; иллюминация с эмблематическою картиною была превосходна; по окончании «Пролога» сожжен был фейерверк, а потом бал продолжался до пяти часов утра.

Император, по заключении мира с Францией[281], которого главнейшие статьи состояли в том: Франция приведена в старинные свои границы, из которых вывел ее революционный поток, с королем Прусским 25 мая отправился в Англию; в Булони сели на линейный корабль «Imprenable» («Непреодолимый»), пристали в Дувр и прибыли в Лондон, где приняты были с восторгом не только принцем-регентом[282], двором и знатным дворянством, но и простым народом. Из Англии, сев на корабль в Портсмуте, где государь распростился с принцем-регентом, отправился в Голландию, откуда сухим путем прибыл в Петербург 13 июля, прямо в Казанский собор. Народ его принял с восхищением, уже не с принужденными кликами «Ура!», [как] когда он возвратился после Аустерлицкой баталии, но с живым чувством восторга.