– Если я в чем и разбираюсь, Элизабет, – резко заявил он, – то это как быть одним из пород и как успешно это скрывать. Но от метки тебе не удастся избавиться. Ее ничто не может удалить. Она – это генетический след, созданный для того, чтобы в будущем при необходимости определить происхождение породы. Чтобы после зачатия, быть уверенными, что ребенка пород можно будет легко отличить. Совет с особой фанатичностью препятствовал смешению животных с обычным населением.

Элизабет покачнулась.

«Господи. Это просто не может быть правдой. Пожалуйста, сделай так, чтобы на самом деле этого не происходило», – молилась она. Если ей раньше казалось, что последние два года были кошмаром, то сейчас наступал ад, и Элизабет вновь погружалась в него с головой. Ни единого шанса, избежать этого пламени. Ни единого шанса, научиться жить с опасностью и болью. Ни единого шанса, найти выход из данной ситуации. Элизабет не могла смириться с этим.

– Моя дочь не животное, – ей вновь захотелось закричать, чтобы точно знать, что Дэш услышал ее и понял. Элизабет не волновало то, кем он себя считал, но ее дочь не была животным. И уж точно, черт возьми, не каким-то экспериментом. – И никакая она не порода. Она – мой ребенок, – она прижала ладони к своему животу. – Я зачала ее. Я выносила ее. Она похожа на меня.

Это ее ребенок. Элизабет противостояла Дэшу. Противостояла внезапному тошнотворному осознанию того, что он может оказаться прав. Она всегда знала, что ее малышка особенная. Уникальная и одаренная во многих отношениях девочка, и Элизабет убедила себя, что замечала эти особенности благодаря материнской гордости.

– Она все еще твой ребенок, Элизабет, – Дэш попытался подойти к ней ближе, но резко остановился, когда она в панике отступила. Элизабет не могла позволить мужчине к себе прикоснуться. Если она уступит, то просто разобьется. Разлетится на столько осколков, что больше никогда не сможет собрать себя воедино. – Я чувствую твой аромат на малышке. Его невозможно ни с чем спутать. Но Дейн Колдер точно ей не отец.

Элизабет чуть не упала в обморок. Она ощущала насколько была к этому близка, но изо всех сил пыталась оставаться в сознании. Дэш мог обонять ее аромат? Нет. У материнства нет запаха. Или все же есть? Кэсси – это частица ее тела. Зародившаяся в ее чреве. Элизабет сильно покачнулась. Каким образом Дэшу удалось это учуять?

– Отец он, – она затрясла головой, внезапно вспомнив, с какой безысходностью Дейн убеждал ее завести ребенка еще в первый год их совместной жизни. – Он впал в отчаяние из-за ситуации с малышом. И вскоре мы вместе решили обратиться к врачу. Он выполнял все, что от него требовали.

Элизабет сопротивлялась Дэшу, пытаясь опровергать и отрицать его слова. Сопротивлялась и пыталась найти выход из этой неожиданной ужасающей ситуации. Элизабет взирала на Дэша и безмолвно просила, умоляла, чтобы он повернул время вспять или хотя бы показал хоть малую толику сомнения, неуверенности в своей правоте. Если Дэш проявит хоть что-то, тогда она сможет найти способ убедить себя, что во всем этом нет правды. Но вместо этого, он осыпал ее доказательствами.

– Мартин являлся высокопоставленным ученым Совета генетики, – заявил Дэш с пугающей убежденностью.

«Конечно же, он все это знал, – подумала она. – Он принадлежит к породам. А значит знаком с монстрами, которые работали в этих лабораториях».

– Он исследовал первые этапы селекции, пытался изменить генетику, которая мешала мужчинам оплодотворить выбранных ими женщин, – протестуя, Элизабет смогла только низко и мучительно застонать. – Когда у Мартина не получилось удовлетворить желания Совета, то его спокойно отправили на пенсию, а не убили, ведь он мог понадобиться им в будущем, – продолжил Дэш. – Он устроился в клинику по лечению бесплодия и, видимо, возобновил свои эксперименты. Каким-то образом ему удалось понять, как оплодотворить яйцеклетку уникальной спермой пород. И я клянусь тебе, Элизабет, что Кэсси принадлежит к волчьим породам. Вот почему Грейндж так стремится ее заполучить. Вот почему он убил ее отца. И именно поэтому Дейн не мог принять ребенка. Потому что он все знал.

– Нет, – она отчаянно затрясла головой. – Он бы не поступил так. Он бы не стал.

– Но он уже это сделал, Элизабет, – зарычал Дэш, и этот звук пронзил ее тело, подобно пулям. – Послушай меня, черт тебя подери, потому что жизнь Кэсси находится даже в большей опасности, чем ты себе представляла. Она – первая. Ты меня слышишь? – Элизабет сильно поморщилась. – Первый ребенок пород, зачатый вне лаборатории. Первая, кто создан путем искусственного оплодотворения без изменения в яйцеклетке, чтобы та начала взаимодействовать с уникальной ДНК. Ты понимаешь, о чем я, Элизабет? Она особенная. Мостик между человеком и породой, да и к тому же женского пола. Она способна вынашивать и рожать пород, Элизабет. Грейндж был в курсе этого. Знал и поэтому так жаждал. А если он все же не добьется своего, то следующим шагом будет продажа этой информации ублюдкам, которые изначально занимались нашим созданием.

Вынашивать и рожать пород? Но Кэсси же еще совсем ребенок. Мы же не просто разводим детей. Мы обнимаем их, лелеем и растим, чтобы они стали счастливыми и свободными, одаривая нас в ответ своей любовью. Элизабет не видела смысла в том, что говорит Дэш. Эта информация просто не вписывалась в рамки ее сознания.

– Она всего лишь ребенок. Ты не имеешь права так поступать с моей малышкой.

– Элизабет, – простонал он, и в его голосе отразились мучительные переживания. – Послушай меня, дорогая. Сейчас ты должна внять моим словам. У тебя не получится защитить Кэсси от происходящего. Ты не сможешь спрятать малышку и убежать настолько далеко, чтобы ее это не коснулось.

Элизабет потрясенно уставилась на Дэша. В смысле у нее не получиться защитить Кэсси? Она обязательно защитит Кэсси. Это ее ребенок. И она не согласится на меньшее.

– Я не допущу, чтобы моя дочь умерла, – свирепствовала она с остервенением. – Ты ошибаешься. Ты во всем ошибаешься.

– Ты прекрасно осознаешь, что я прав, – отрезал Дэш. – Вспомни те звуки, которые она издает во сне. В лабораториях, где я жил, все дети волчьих пород издавали такие звуки. А когда Кэсси играла с Микой и укусила ее. Это был простой инстинкт – использовать зубы, а не руки, чтобы освободиться. Ее клыки немного длиннее. И она намного смышленее детей своего возраста...

– Остановись! – закричала Элизабет из-за агонии, сжигающей тело. Она не могла дышать; это причиняло слишком много боли. Она желала сбежать от Дэша. Хотела помочь Кэсси справиться с этим. – Отойди от меня. Просто держись от меня, черт возьми, как можно дальше.

Элизабет направилась к смежной ванне. Ей нужно было добраться до Кэсси. Нужно было убедиться, что ничто и никто не сможет вновь навредить ее ребенку. Резко развернувшись, Элизабет попыталась сбежать, проскочить мимо Дэша, чтобы скрыться от боли, которую он принес в ее жизнь.

Когда она ринулась мимо кресла, Дэш схватил ее, двигаясь намного быстрее, чем ожидала Элизабет. Он обхватил и прижал ее к груди настолько сильно и решительно, что она чуть не упала в обморок. Дэш прижал рукой голову Элизабет к своей широкой груди, и та поглотила ее внезапный протестующий мучительный крик.

– Нет, – воскликнула она, и стала молотить по нему кулаками с той же силой, с какой истина ранила ее душу. – О Боже, нет. Не поступай так с моей девочкой.

Элизабет испугалась сильной дрожи, которая сотрясала ее тело. Хотя в глубине души понимала, что это просто нервный срыв. Итог последних двух лет. Элизабет с трудом удерживала остатки самообладания, пока воспоминания одолевали ее разум.

Она чувствовала себя неуютно рядом с Мартином. Дейну пришлось долго упрашивать и умолять, чтобы она позволить врачу провести процедуру. Элизабет желала обратиться к кому-то другому. Она хотела такого врача, к которому испытывала бы доверие, а не того, от которого ее кожа покрывалась мурашками. Но Дейн оказался весьма настойчив. Все должно было остаться в тайне. Никто не должен был узнать, что их ребенок зачат неестественным путем. Никто не должен был узнать, что Дейн оказался недостаточно мужественен, чтобы сделать свою жену беременной.