Элизабет подняла взгляд на Дэша, опустившего ладонь на волосы Кэсси. Она знала, что именно он сообщил девочке о произошедшем с ее матерью и о том, что Элизабет придется провести какое-то время в больнице. Ее тело итак было истощено перед ранением, поэтому выздоровление должно было занять больше времени. Но Элизабет собиралась вскоре уехать отсюда. Через пару дней. Хотя доктора и предупреждали ее, что ей стоило бы поберечь себя.

– Привет, красотка, – Дэш дотронулся до ее щеки, пока Элизабет разглядывала его. – Я не смог удержать ее вдали от тебя. Она такая же упрямая, как и ее мать.

Его голос был глубоким и нежным, ничего похожего на хриплый, полный боли крик, который срывался с губ Дэша, когда тьма пыталась поглотить Элизабет в ночь, когда в нее стреляли. Она все еще помнила ужас, сквозящий в его резких выкриках, когда она все же потеряла сознание. Элизабет не желала никогда в жизни более слышать подобной муки в голосе Дэша.

– Хм, – она сонно улыбнулась. В последнее время Элизабет очень много спала. Врачи убеждали ее, что это только будет способствовать ее скорейшему выздоровлению. – Поскорее бы уже выписаться, – Элизабет не могла дождаться того момента, когда снова сможет засыпать в руках Дэша, чувствуя, как он всю ночь прижимает ее к себе, окружая своей любовью.

Дэш находился возле нее в больнице столько, сколько мог. А когда его не было рядом, то Дон или Шерра, приехавшие из убежища пород вместе с Кэсси, оставались с Элизабет в палате, снаружи которой стояли охранники. Не оставляя ни единого шанса для угрозы ее безопасности или сохранности Кэсси.

– Скоро, – пообещал Дэш.

– Мамочка, – Кэсси подняла голову. – Дэш сказал, что скоро у меня появится братик или сестричка. Это правда?

Элизабет улыбнулась, сражаясь за то, чтобы ее глаза оставались открытыми. Она так отчаянно скучала по дочери и ненавидела саму мысль, что заснет сейчас, когда девочка рядом.

– Да, – сонно выдохнула она. – Тебе нравится такая перспектива?

– Конечно, – Кэсси быстро закивала головой. – Думаю, это надо будет отпраздновать, и тут без шоколада не обойтись. Я сказала Дэшу, что нам будет нужен большой шоколадный торт, такой же, как однажды принес мне Саймон. В нем были все виды шоколада.

Элизабет поморщилась, нахмурившись, заметив виноватое выражение на лице Дэша.

– Саймон, да?

Ей стало жаль нянек Кэсси. Ничто так не заряжало ее энергией, как шоколад, давая девочки сил часами носиться повсюду без остановки.

– О, да. Саймон такой милый. И он не имеет ничего против чаепитий. Он и его леди дважды пили со мной чай, – Кэсси уставилась на мать с серьезным выражением на детском личике, словно мужчина, с которым она пила чай, не был тем же самым человеком, что прорвался через шестерых охранников, услышав крики Дэша, разорвавшие ночь.

Элизабет подавила легкий смешок, зародившийся у нее в груди. Боже, хотела бы она на это посмотреть. Ее глаза пытались закрыться, хотя Элизабет всячески старалась держать их открытыми. Но тут ей на выручку пришел Дэш, с любовью за ней наблюдавший. Сердце начинало щемить при одной мысли о нем.

– Давай, тыковка. Поцелуй мамочку перед сном и иди к Мерку с Саймоном. Я буду через минутку, – наконец, мягко сказал Дэш Кэсси, когда веки Элизабет сонно начали опускаться.

Кэсси робким поцелуем коснулась щеки Элизабет, прежде чем спрыгнуть с колен Дэша и направиться к двери.

Дэш повернулся к Элизабет, его глаза потемнели от беспокойства, когда он склонился ниже, нежно касаясь ее щеки.

– Ты в порядке?

– Более чем, – Элизабет старалась не заснуть. Пытаясь не отрывать взгляда от его прекрасных глаз так долго, как только могла. – А ты?

– Чертовски холодно по ночам, – выдохнул он. Элизабет видела следы бессонницы на его лице. – Но все, наконец, устроено. Когда ты выпишешься, мы останемся в убежище пород, пока ты не наберешься сил, а затем поедем домой. У меня есть одно место... – Дэш осторожно посмотрел на Элизабет. – Это милый небольшой дом, Элизабет. Достаточно большой для семьи, недалеко от города, но там мы будем в безопасности.

– До тех пор, пока мы вместе, Дэш, все остальное не важно, – прошептала она. Ничего больше не волновало ее.

– Да, – Дэш склонил голову, шепча прямо напротив ее губ. – Я люблю тебя, детка.

Элизабет улыбнулась, когда ее веки, наконец, сомкнулись.

– Люблю тебя... моя пара. Навечно.

***

Дэш покинул палату, подхватив Кэсси на руки, когда она бросилась к нему. Она не выпускала его из поля зрения с того утра, когда Элизабет сделали операцию. Она плакала, если Дэш уезжал без нее, а Дон говорила, что малышка садилась возле окна, наблюдая за дорогой с таким отчаяньем на лице, что это разбивало всем им сердца, пока он вновь не возвращался в отель.

Дэш крепче прижал Кэсси к себе, чувствуя, как она дрожала, пока он выносил ее из больницы. С момента смерти Грейнджа девочка стала вести себя еще тише. Словно ожидала чего-то ужасного. Очередного удара, который снова вернет ее в кошмар последних двух лет.

– Ты все еще любишь меня, Дэш? – вопрос, прозвучавший возле самого его уха, стоило ему только войти в лифт, поразил Дэша.

Он опустил взгляд на ее голову, когда двери закрылись.

– Конечно, Кэсси, с чего бы я перестал тебя любить? Я же сказал тебе, что теперь ты тоже моя маленькая девочка. Это никогда не изменится.

Она выдохнула, словно от облегчения.

– Могу я звать тебя папой, Дэш? – спросила Кэсси, поднимая голову с его плеча, ее глаза смотрели на Дэша с теплом и такой любовью, которая, он был уверен, исходила из самых глубин ее сердца.

– Да, – ухмыльнулся он, чувствуя, как гордость растекается по его груди, также как и в ту минуту, когда понял, что Элизабет носит его ребенка. – Да, Кэсси, ты можешь теперь звать меня папой.

Он еще сильнее прижал девочку к себе, сознавая, что чтобы не принесло им будущее, но она не станет убийцей, о которой мечтали Грейндж и Мартин. Мать твою, уж Дэш-то об этом позаботится.

«Все хорошо, Кэсси, как я тебе и говорила».

Неделю спустя Кэсси сидела в одиночестве в спальне, наблюдая за крошечной туманной фигуркой феи, разместившейся на кровати возле нее. Фея была с ней, когда тот мужчина убил ее отца. Не папочку. Ее папочкой был Дэш. Дейн был ее отцом, но он никогда не относился к ней так, как Дэш. Однако именно в тот миг фея пришла к ней впервые. Убеждая Кэсси сохранять молчание, успокоиться, уверяя, что мамочка придет, и все будет в порядке. С тех пор она постоянно была рядом, убеждая, что все будет хорошо. Но Кэсси все еще боялась.

– С мамочкой все в порядке. И это самое главное, – сказала Кэсси, чувствуя это странное чувство в груди, когда очень хочется заплакать, но не получается.

«Кэсси. Ты снова беспокоишься?» – фея всегда знала, когда она волновалась.

– Я стану плохой? – прошептала Кэсси слова, когда ее самый главный страх вновь начал расти в ней.

«Все зависит от тебя, Кэсси, – прошептала фея, протягивая руку и едва ощутимо касаясь ее щеки. – Ты благословлена светом, жизнь была дана тебе не без причины. И лишь от тебя зависит, как ты построишь эту самую жизнь».

Кэсси не всегда могла уловить смысл в словах феи, но она понимала достаточно, чтобы знать: все зависит только от ее выбора. Мамочка говорила, что Кэсси – хорошая маленькая девочка, и она старалась всегда быть такой. Кэсси сильнее прижала к себе своего нового плюшевого мишку. Он был больше предыдущего. Пушистый и теплый, рядом с ним Кэсси чувствовала себя менее одинокой, когда фея улетала от нее, что случалось чаще в последние дни. Кроме того, Дэш говорил, что если ей будет страшно, то ей просто следовало позвать его или мамочку. Они всегда придут к ней и побудут рядом, если Кэсси будет напугана или ночной кошмар окажется слишком ужасным.

Но она не могла рассказать мамочке, почему эти жуткие сны были такими плохими. Она не могла рассказать об этом даже Дэшу. Кэсси не была рождена для того, чтобы быть хорошей девочкой, мужчина со шрамом расхохотался, когда говорил ей это. Она была рождена, чтобы стать зверем. Убийцей. Но все, чего хотела сама Кэсси – это просто быть хорошей.