— Что? — Решма резко повернул голову к ягду Тантарре.

Глаза его глаза были безумны, влажны, устремлены вдаль, в блёклую полоску зари на востоке.

— Я видел это… Сначала в горячем, жидком воздухе поднялись верхушки фортов Стигмарконта, потом купола эмиттеров защитного поля, над горизонтом чередой шли транспорты и военные корабли, мигали огни, сверкали сопла мегразиновых двигателей. Рядом вдруг восстали цветущие сады планеты Эхтенельд, её плотины, белые тела жилых башен, здание Верховного Совета, фонтаны… Мы рванули туда, обезумевшие от усталости и жажды. Мы били пятками, плетьми, истязали наших верблюдов и коней, пока проводник не догнал и не закричал, что это и есть мираж, о котором он предупреждал. Там, вдалеке, было всего лишь солёное море — Восточный Балахаш. Дьявол! — Тантарра запнулся, словно в горлец возник липкий ком, его рука схватила воздух.

Решма всмотрелся в собеседника, раздумывая о целесообразности дальнейшего разговора. Тень сожаления скользнула по краям его узкого рта.

— Это всё? — спросил он, — и зачем все эти подробности из приключенческой сказки? Хватит.

Тантарра вздрогнул, оторвал взгляд от горизонта, сощурился, хлопнул себя по колену:

— Хорошо, пусть будет короче.

В этот момент к ним подошла ягда Езера, покачивая бёдрами. Обворожительно улыбаясь, она сказала:

— Ягд Кропор, наша борьба за Новый Мир так скучна и утомительна, что жить не хочется, а хочется сдаться ярду Реццеру и вернуться, пусть в тюрьму, но в Натоотвааль.

— Планета Зием относится к пространству Натоотвааля, — сухо ответил Решма.

— Эта дыра проклята и забыта всеми, здесь почти тюрьма для нас, — уже зло сказала ягда Езера и глаза её сузились, — пусть ягд Тантарра хотя-бы увлекательным рассказом нас позабавит. Лоцию он всё равно не привёве. Интересно, как там всё было.

— Хорошо, — согласился Решма, — пусть рассказывает подробно, только без пересказал галюцинаций.

— Да, это так, мгновение слабости… Когда наш караван переправился через реку Или, мы попали в кавардак, в настоящее смешение народов. Горы и Великая степь двигались: народ киби откочёвывал из Тянь-Шаня, Чеби-хан пробивался с отрядами наемников в предгорья Алтая, кочевники кутургуты восстали против могучих аваров. Авары ловили их от Назиба до самого Урумчи, сжигали, сдирали кожу с живых, заставляли есть собственных детей. Императорская кавалерия вылавливала остатки разгромленной армии народа татабов. Кругом валялись трупы людей и лошадей, стояли брошенные юрты, оставленные кибитки, бродили стаи одичалых собак, вперемешку с волками. Кружили в небе падальщики и пахло пожарищем.

С великими трудностями перешли перевал, где пили растопленный снег, потеряли много людей и верблюдов. Они падали с обрывов, попадали под камнепады. Так мы оказались на территории империи Тан, в здовещей пустыне Такла-Макан. Все вокруг только и говорили об истинной вере в Будду. Мы обходили пустыню с севера. Вокёруг было полно пограничной стражи и тюркутов, нас всё время принимали за сторонников китайской династии Суй, или приспешников кагана Кат Иль-хана. За нас все спешили получить награду, обещанную новым китайским императором Тай-Цзуном, хотя караван совсем не выглядел как китайские беглецы, тем более, что мы шли в Китай, а не наоборот. От постоянных обысков и арестов, нас спасало поддельное письмо, данное, якобы, греческим купцам императором Византии Флавием Ираклием Августом. В конечном итоге, во время очередного нападения разбойников, караван разбежался и был полностью разграблен. Двигаться дальше с горсткой вятичей было безумием. Я решил внедриться в какое-нибудь движение, и, приняв сторону нового императора Китая Тай-Цзуна, набрал отряд из беглых крестьян, и под знаменем Тай-Цзуна дошёл до границы провинции Чанъянь. Там была раньше построена Великая Стена, потрясающая, бесконечная. До сих пор не пойму, как они могли её построить при таких архаичеких орудиях труда и технологиях. Через лазутчиков нам удалось узнать, что император Тай-Цзун с сорокатысячной армией осаждает крепость Шофан, где укрывается мятежник Лян Ши-ду. Новый император был нищим и желал овладеть богатствами сокровищницы рухнувшей династии Суй. Я тогда кожей почувствовал, что не стоит искать Золотую Лоцию в императорском дворце на берегу реки Хуанхэ в Чанъяни, а следует скорее идти в Шофан в самую гущу сражений.

— Как романтично и слог поэтический, — сказала ягда Езера, присаживаясь на перевёрнутую пусту корзину, служившую Решме столом в походе.

Ягд Тантарра замолчал, ожидая не то похвалы и восхищения, не то насмешек. Решма сидел как каменный. Смотрел мимо рассказчика на людей, спящих подле костров на голой земле. Когда пауза слишком затянулась, он обратил к ягду Тантарре оттенённое восходом лицо и бросил коротко:

— И что было дальше? — и в его словах почудился скрежет металла.

Ягд Тантарра продолжил почти скороговоркой:

— Страна вокруг Чанъани была разорена. Поля заросли, дамбы размыло паводками, деревни разметал ветер и огонь. В Чанъани два миллиона чеовек. Это начало великого торгового на Запад. Но крестьян и ремесленников вырезали мятежники, разбойники, кочевники-тюркуты, имперские солдаты. Ямы с запасами риса разграбили. Населению и нам тоже, пришлось есть крысиное мясо, кашу из личинок и побеги бамбука. Когда наш отряд оказался у Шофана, умер от неизвестной инфекции наш славный врач ягд Цвохгумь, герой восстания на Стигмарконте. Съел что-то, наверное. Изо рта пошла пена и никакие противоядия не помогли, а только продлили агонию. В ночь после этого, в суматохе, возникшей во время вылазки мятежников из Шофана и одновременной атаки на войска императора со стороны тюркутов Кат Иль-хана, нам удалось захватить одного придворного мудреца — советника императора. У него было прозвище А-нюй, то есть всезнающая черепаха, на которой держатся священные горы. Мудрец под пыткой не смог указать местонахождение сокровищ старой династии и тем более Золотой Лоции. Обнако он поведал предание о том, что очень давно, бог Хоу И, один из тридцати шести стражей небесного дворца Юй, сын главного бога, был ниспослан отцом, чтобы избавить людей от стихии и чудовищ. Он был крылат, этот бог, искусный стрелок из лука, потому, что его левая рука была длиннее правой.

— Какие подробности, ты так память тренируешь, за неимением нормального потока информации? — произнесла хрустальным голоском ягда Езера.

Ягд Тантарра приосанился, стряхнул с острой бородки кусочки рыбы, уложил у бедра меч, так чтобы драгоценные камни рукояти переливались. Он положил ладони на бёдра, как это повсеместно делала знать в местах, где ему пришлось побывать. Лукаво посмотрев на красавицу натоотку, он вкрадчиво спросил:

— Захватывает? Могу я продолжать?

— Ягда Езера, шла бы ты… — тихо сказал Решма, — ещё бы поспала. А то этот рассказ никогда до своей сути не дойдёт.

— Надоело мне есть, спать, качаться в лодке. Я, между прочим, из семьи ягда Тоота Шлокриста, одного из потомков основателей федерации Натоотвааль. А ты, ягд Кропор, из ваальской семьи, за заслуги получивший титул ягда. Поэтому умерь свой командный пыл и не мешай слушать.

Решма покраснел и прорычал:

— Я Решма! Так меня вегда зови. Не называй меня иначе, тем более по-славянски и в присутствии аборигенов.

— Конечно, конечно, прекрасное славянское имя, принятое для того, что бы ни беспилотники, ни разведчики, или агенты, не опознали в тебе мятежника, — Езера выдержала его взгляд и демонстративно выставила перед собой длинные пальцы с перстнями и кольцами, любуясь ими, — и не смей шипеть на меня.

— Тогда мы уйдём, — отвернувшись, сказал Решма, не делая, впрочем, попытки встать. Он чувствовал спиной, что ягд Тантарра предательски улыбается и переглядывается с ягдой Езерой.

— Не понимаю, отчего бы благородной ягде Езере не дослушать мой рассказ, — сказал он примерительным тоном.

Решма после томительной паузы наконец выдавил:

— Хорошо.

Ягда Езера довольно хмыкнула, Тантарра продолжил рассказ: