- Я тоже читал и помню, как дальше святой говорил о том, что целомудрие без

милосердия - ничто. А что касается этой бездомной девочки, то можно смело сказать, что я проявил к ней именно милосердие.

- Но сказанное о милосердии святой Бернар распространил и на другие добродетели, в частности, на смирение, которое, по его утверждению, более похвально, чем девственность, ибо смирение - это заповедь, тогда как целомудрие - только совет.

- В последние годы мне, как никогда, приходится быть смиренным, - сказал де Брие, уводя разговор в иное русло. - Ты понимаешь, старик, в каком смысле...

- Понимаю.

- Это нелегко, поверь.

- Знаю и верю. Ну и вернулся бы в свое родовое поместье, разводил бы овец, поливал огород...

- Ты полагаешь, старик, что прецептор Франции должен этим заниматься?

- А чем тогда должен заниматься прецептор Франции, особенно теперь, когда Орден разгромлен?.. Жизнь поменялась, дорогой Венсан. Того, что было - не вернешь.

- Орден не разгромлен! Есть я, и есть ты, старик, и есть еще десятки других рыцарей и воинов, сержантов и капелланов, которые избежали гонений и которые готовы продолжать служение Христу.

- Десятки других рыцарей и воинов... - задумчиво повторил Эмильен-левша, потом спросил, тяжело вздохнув: - Где они теперь? Чем заняты и кто ими руководит? Ты сам-то, Венсан, веришь в то, о чем говоришь?

Де Брие ответил не сразу. Он налил себе в кружку вина из желтого глиняного кувшина, сделал несколько глотков. Потом осторожно положил свою тяжелую ладонь на плечо старика и сказал, заглядывая в его глаза:

- Я верю только в то, что сам делаю! А делаю то, к чему меня призывает Господь и моя честь! Не далее как две недели назад мне удалось спасти полный архив Ордена и переправить его в надежное место! Теперь ни папа, ни король Филипп никогда не доберутся до этих документов.

- Это было нелегко?

- Это было рискованно, потому что к делу пришлось привлечь малознакомых людей. Но потом я принял меры предосторожности, и только двое знают теперь, где хранится архив.

- Что ж, похвально! - воскликнул Эмильен-левша. - Полагаю, Жак де Моле одобрил бы твои действия.

- Представь, старик, он сам незадолго до своей смерти поручил мне это сделать.

- Вот как! А почему он выбрал именно тебя?

- Не знаю. В последние несколько лет Великий магистр доверял мне. Мы не раз встречались и беседовали на разные темы.

- Какие это несколько лет? - настороженно переспросил старик. - Его арестовали в седьмом году, а сейчас четырнадцатый...

- Я имею в виду до ареста. Я неоднократно бывал в Тампле, у него дома. Знаешь, старик, Жак де Моле чувствовал, что конец близок. Это он однажды посоветовал мне уйти в тень и заниматься делами Ордена тайно. Но и потом, во время следствия, через надежных людей я получал от него указания и просьбы, которые старался по возможности выполнять. Я давно сбрил бороду, сменил рыцарский плащ на простую одежду, веду образ жизни торговца, но, конечно же, ничем не торгую. Просто езжу по стране и решаю кое-какие вопросы.

- Решаю кое-какие вопросы... - снова повторил Эмильен-левша. - Ты сказал это так, будто не прочь поведать мне о своих планах...

- Не совсем так, старик. Извини, но есть вещи, о которых даже тебе я не могу рассказать.

- Эмильен-левша не обижается, - скрипнул старик. - Эмильен-левша достаточно много знает, еще о бОльшем догадывается, но никогда не лезет никому в душу и ни о чем не говорит вслух.

- Да ты кладезь самой добродетели!

- Нет уж, не стОит приписывать мне то, чего нет. Я грешен, и грех мой состоит именно в том, что я позволяю себе много размышлять о бренности бытия. Стараюсь не делать выводов, но у меня не всегда получается.

- И к каким же выводам ты пришел?

- Ты молод, Венсан. Тебе еще рано принимать к сведению стариковские мысли.

- И все же...

- Ты непременно хочешь от меня что-то услышать?

- Да, хочу.

- Хорошо, слушай. Не всегда то, что ты ищешь, является тем, что тебе нужно. И не всегда то, что ты нашел, является тем, что ты искал.

Де Брие с легким удивлением посмотрел на старика и опустил голову. Наступила пауза. Эмильен-левша налил себе вина, медленно, будто процеживая сквозь зубы, выпил из кружки. Его цепкий взгляд тем временем скользил по лицу гостя.

Солнце успело погрузить в темные воды половину своего раскаленного тела. Где-то там, за потускневшим горизонтом, океан стонал и корчился, но терпел это огненное безумие.

- Завтра будет тихо, - сказал старик. - Все паруса умрут...

- Почему ты решил, что я что-то ищу? - тихо спросил де Брие.

- Разве я об этом сказал?

- Нет.

- Тогда почему спрашиваешь?

- Потому что ты - Эмильен-левша, и ты никогда не произносишь пустых слов.

- Это верно.

Хозяин харчевни поднялся из-за стола.

- Давай прогуляемся, - сказал он. - Вечером я имею обыкновение бродить по берегу бухты. Говорят, это полезно для сердца.

- Ты полагаешь, что здесь нас могут подслушать? - удивился де Брие.

- Я просто хочу подольше пожить. Морской воздух перед сном - лучшее снадобье для старика.

Они спустились вниз. На кухне Эмильен-левша приказал повару - смуглому финикийцу с простодушно-улыбчивым лицом - приготовить для них ужин.

- Мы скоро вернемся, - сказал он. - Через четверть часа разбуди спутницу моего друга, чтобы поужинала вместе с нами.

Повар кивнул, его пухлые губы расплылись в широкой улыбке.

- Я подобрал его в Тунисе еще ребенком, - пояснил Эмильен-левша. - Его отец был местным воином, одним из лучших, и погиб в честном бою. Поначалу мальчишка был диким, как египетская кошка, но потом привык и привязался ко мне. Наверное, за то, что я никогда его не обижал.

Они вышли на берег, неторопливо двинулись в сторону Старого порта.

- Слушаю тебя, Венсан.

Де Брие какое-то время собирался с мыслями, не решаясь открывать старику Эмильену все свои тайны.

- Я ищу брата, - наконец, сказал он. - В командорстве Кампань-сюр-Од мне сказали, что несколько лет назад Северин отправился в Англию и остался там. Возможно, он поможет мне отыскать то, что я ищу.

- Все-таки ищешь... - Старик остановился и, повернув лицо к собеседнику, пристально взглянул в глаза де Брие. Тот пожал плечами. - Ты имеешь в виду Грааль?

- В данный момент Грааль представляет для меня меньший интерес, - уклончиво ответил де Брие, понимая, что Эмильену-левше будет нетрудно догадаться, о чем идет речь.

Старик был проницателен, и он догадался.

- Кажется, я понимаю, на что ты замахнулся! - сказал он. - Позволь только узнать, зачем?

 ***

В небольшом относительно чистом и уютном зале харчевни в этот вечер было малолюдно. Лишь два стола оказались заняты. Неподалеку от кухонной стойки расположились трое изрядно подвыпивших моряков с португальской галеры, которая утром следующего дня должна была уйти с грузом соли в Лиссабон. Они сидели уже давно, и по всему было видно, что вскоре собирались покинуть заведение. У окна в противоположной стороне зала, поддерживая неторопливую беседу, тихо ужинали двое мужчин и молодая женщина.

Стойкий запах жареного лука приятно щекотал ноздри посетителям. Пышнотелая румяная посудомойка с розовой вспотевшей шеей и глубоким вырезом нательной рубахи, в который то и дело вываливалась грудь, гремела в кухне оловянными тарелками. Привыкшая видеть в харчевне разное отребье, она искоса с интересом наблюдала за благородного вида задумчивым сеньером, сидевшим к ней лицом. Руки и глаза ее были заняты, поэтому обнаженную грудь она просто не спешила поправлять.

- Я помню даже тот день, когда твой брат Северин отправлялся в Англию, - сказал Эмильен-левша. - Это было в субботу, то ли двенадцатого, то ли тринадцатого октября.

- А почему ты запомнил этот день? - с интересом спросил де Брие.

- Во-первых, я был удивлен, что это твой брат, а не ты, - сказал старик. - Мы-то с тобой знакомы давно, а Северина мне не доводилось видеть никогда раньше. Вы очень похожи, правда...