-Полетишь на мне верхом, путь не близкий. Обещай не делать глупостей, я все равно тебя поймаю.

-Обещаю, - ответила я равнодушно и, подождав, пока Драко обернется, влезла ему на спину.

Ничего. Пустота. Никаких эмоций и ощущений.

Прыгать я не собиралась, меня скоро все равно убьют, не Дариэн магией, так Дакки лабрисом или отверженные кольями и пиками. Мне было все равно, лишь бы увидеть в последний раз Вольного, попросить у него прощения, сказать последнее прощай и вскоре встретиться с ним вновь, но уже не в этом мире.

Крыши Обители приближались и становились все более различимыми, точки драконов двигались, и вот я уже различала их лица, жадно ища среди многих два знакомых и родных. Драко спикировал на такой знакомой площадке, и что-то внутри меня дрогнуло и пошло мелкой трещиной.

Драконы собирались вокруг Драко и меня, обступая нас плотным кольцом, а я спрыгнула с его спины и откинула капюшон, услышав чей-то судорожный вздох. Повернула голову и увидела, наконец, тех, кого так жаждала найти в толпе лиц. Трещина расширилась и отозвалась болью в груди. К н и г о ч е й . н е т Я чувствовала такое отчаянное желание броситься к ним на грудь и рыдать там, обнимая и прося простить, что даже воздух вокруг накалялся, превращаясь в облака пара.

Глазами я умоляла отвести к нему, и Дариэн первый шагнул навстречу, стряхнув с плеча руку Дакки, суровый и непримиримый, иссохший и потускневший, совершенно не напоминая себя прежнего, а скорее того старца, которому Белая Драконица подарила жизнь, кивком головы позвав за собой. Я тенью последовала за хозяином Обители, а Драко так и остался в ипостаси дракона, окруженный отверженными, глядя куда-то вдаль.

В оранжерее все изменилось до неузнаваемости: больше не было ни ярких клумб, ни зелени аккуратно подстриженных кустов, а только занесенные сухими листьями дорожки и пожухлые растения, увядшие и сложившие головки на стылую землю, а посередине, где раньше бил фонтан, стояло надгробие из голого неотесанного камня.

-Нет, прошептала я и упала на колени прямо там, где стояла, поймав пальцами сухие стебельки цветов. Я поднесла их к глазам и поняла, что это были те желтые яркие цветочки, в которых мы с Вольным устроили прелюдию. Трещина начала шириться, рождая в груди волны боли, вибрировала и дрожала.

Я даже не смогу проститься с ним, в последний раз взглянуть в его такие яркие, любящие саму жизнь, глаза, прижаться к нему грудью и попросить прощения, выплакать боль, просто дотронуться....

А трещина все ширилась и, наконец, что-то внутри лопнуло, осыпав меня осколками стекла и щепками деревьев, и я поняла, что это стены оранжереи осыпают меня самым настоящим дождем из битого стекла. Драконы что-то кричали и даже пытались звать меня наружу, а я раскинула руки и потоками энергии закручивала обломки стен и мелкое крошево в огромный водоворот. Потом встала и направила весь этот хаос на каменное надгробие, обнажив всю ярость, все несогласие с тем, что мне даже не дали проститься с Вольным. Камень поглотил все без остатка, как будто я открыла портал в иной мир и забросила туда свое отчаяние и боль, а потом пошло трещинами и из земли хлынул поток воды, ширясь и протекая к самым моим ногам. Рыдания, наконец, прорвались наружу и затрясли мое тело. Я упала лицом в ручей и плакала так, как будто решила выплакать все слезы, а ручей омывал их с лица и шептал мне голосом Вольного нежные и успокаивающие слова. Я лила слезы, и они впитывались в землю, принося мне облегчение и снимая с груди слой за слоем океанскую тяжесть вины. Голос утих, и я навсегда простилась с Вольным драконом, полюбившим меня и нашедшим за это смерть, а вместо надгробия теперь стояла каменная чаша с водой на самом ее дне.

«Повернешься ли ты к югу - дарует он тебе слезу свою, и очистит она воды Истока, и умоет в них детей твоих...»

Глава вторая.

Письмена на снегу.

«Когда подлинная доблесть проявлена, предназначение воина выполнено полностью и слова замирают на

устах»

- Ты ведь не бросишь меня там одну? -Доставала я Дакки одним и тем же вопросом на протяжении всего пути. Отверженный покосился на меня и перекинул лабрис из одной руки в другую.

-Жест угрожающий, но что он значит? - настаивала я на своем.

-Это значит, что ты и одна бы справилась, на такую болезную без слег не взглянешь, любой дикий дракон тобой побрезгует.

Я искренне обиделась, зная, что действительно выгляжу ужасно, но это еще не повод так себя вести. Подумаешь, немного похожа на ведьму из сказки! Черные волосы никак не желали слушаться и выбивались из косы, завиваясь в тугие кольца. И чем я заслужила цыганскую шевелюру? Осунувшееся лицо и бледная прозрачная кожа резко гармонировали с черными локонами и отсвечивали на их фоне болезненной синевой, только глаза горели прежним ярким пламенем, скрашивая общую неприглядность.

-Вот для этого мы и совершаем пешую прогулку, - улыбнулась я, - оздоравливаемся.

Общение с Дакки давалось с трудом, но после того, как отверженные увидели собственными глазами, что смерть Вольного и на мне оставила свой след, немного смягчились. Слеза, дарованная по легенде, могла очистить Источник, и мы собирались этим воспользоваться.

Драко хотел забрать свою жену в город и спрятать там от глаз императора и всего драконьего мира, но я воспротивилась и попросила у Дариэна помощи в осуществлении моего плана. Только я одна могла обменять у Серого слезу на безвозмездное пользование отверженными драконами водами Источника. Но вот беда! Одной мне до Храма не добраться и парламентер, как оказалось, из меня никакой.

-Просить помощи у Отверженных сама будешь, - напутствовал меня Дариэн, - сын тебя проводит.

И вот Дакки увязает ногами по колено в снегу, а я волочусь сзади, пытаясь не отставать, и сочиняю речь, с которой выступлю перед драконами. Как их убедить в том, что я не враг, что я не пытаюсь заманить их в очередную ловушку? Как мне осуществить мечту Вольного о том, что все драконы рано или поздно встанут плечом к плечу и добьются того, что им положено по праву - своего источника энергии, своей магии, плодородных земель и прекращения вражды. Я должна ему хотя бы это и обязана справиться и убедить гордый и воинственный народ драконов в том, что на их стороне.

-Это пустая трата времени, милая, - убеждал меня Драко, собираясь вернуться во дворец императора и сказать, что поиски жены и его дочери не увенчались успехом. Мой муж вынужден был играть на две стороны и играть настолько правдоподобно, насколько ему дорога собственная жизнь. - Ты изображаешь из себя Мать Терезу, дорогая (Драко называл меня так только тогда, когда злился).

Но что бы он ни говорил, я должна хотя бы попытаться. Ради Вольного, ради всех отверженных драконов, на которых я обрушила зиму, ради себя сомой и своей совести, которая не простила мне смерть друга.

-Будь осторожна! Я знаю Серого лучше себя самого, это опасный дракон, скрывающийся за личиной простодушного старика, а еще и коварный, как оказалось.

-И беспринципный, и жестокий, и бездушный.. - Могла бы перечислять я очень долго. Но, в конце концов, просто махнула Драко рукой и ушла в замок, откуда Дакки должен был забрать меня на совет отверженных драконов. Я не поцеловала мужа и не обняла его на прощание, надеясь, что в скором времени мы встретимся и наверстаем упущенное. Я буду свободна от груза вины перед целым народом и перед самой собой. Это стало моей навязчивой идеей.

-И почему я согласился на это? - Прервал мои мысли Дакки, проклиная этот снег, эту зиму и всю эту ситуацию в целом. - Угораздило же связаться с тобой! Разве, не я предупреждал Вольного, что жди от тебя одних бед?!

Сердце сжалось от боли, и я схватилась рукой за грудь. Черная дыра внутри расширилась и поглотила враз всю энергию, которую я с таким трудом собирала по крохам и складывала в сосуд, бережно наполняя его. Дакки обернулся и бросил топор прямо в сугроб (небывалое дело!).