– Ещё шаг и умрёшь, еретик! – сообщил воин.

В спину упёрлось что-то твёрдое и острое.

– Ему некуда отступать, – проговорил другой подоспевший преследователь.

Я инстинктивно поднял руки вверх и как можно более удивлённо проговорил:

– Так вы искали меня? Могли просто сказать, а не бегать, как за преступником.

Юмора никто не оценил.

– В темницу его, – приказал третий воин. Возможно, предводитель отряда.

Болезненными тычками и под усиленным конвоем меня повели в сторону императорского дворца.

Глава 24

Глава 24

Вопреки ожиданиям, нас с Холодовым посадили в одну камеру. Настоящая погребальница на подземном этаже без единого окна, с вечно холодными стенами и полом. А ещё с грозным и бдительным часовым за массивным каменным валуном вместо двери. Отодвигали и задвигали его полдюжины габаритных стражников. Никаких решёток, цепей и кандалов. Очевидно, из заточения ещё никто не сбегал, и имеющихся атрибутов заточения с лихвой хватало.

Лекарь обработал Николаю рану, обмотал чистой тканью, после чего стражник швырнул бедняжку к моим ногам на голые камни. Одежды нас не лишили, и на том спасибо. В то мгновение я даже проникся жалостью. Ни то к Холодову, ни то к девчонке Лузе. Я представлял, как тяжело давалось переживание происходящего Сумволю. Он по-прежнему сидел в темнице собственного разума, где ещё более скверно, чем в императорской погребальнице.

– Как нога, Ник? – спросил я, когда часовой закрыл «дверь».

Крохотное помещение погрузилось в кромешную тьму.

– Бывало и лучше, – ответил Холодов и подполз к стене, чтобы облокотиться об неё спиной, как я. Каждое движение давалось ему с трудом и сопровождалось стоном.

– А я вот за последние субъективные полгода зачастил в плен врагов, как в гости. И каждый раз приходилось уходить без предупреждения.

– Здесь не тот случай, Майло, – с досадой проговорил Николай. – Никаких тебе технических штучек, хитрого оружия. Только голые стены и вооружённая охрана.

– Мне слышатся упаднические нотки, – заметил я. – Ты смирился с поражением?

– Меня ранили, – напомнил Холодов. – Даже если удастся вырваться отсюда – не представляю как, – то далеко мне не убежать.

– В делах с варварами вроде «пёстрых» не стоит полагаться на возможности тела. Наше главное оружие – мозг. И у нас преимущество, так как мы знаем многое об их мире, а они о нашем – ничего.

– Как нам это поможет выбраться?

Наступил момент, когда стоило доколоть напарника до конца. Вне всяких сомнений, магеллановский агент поведал мне не всё.

– Я непременно что-нибудь придумаю, – заверил его я, – но прежде ты должен рассказать мне всё, что знаешь об Империале. Без утаек.

– Придумаешь, как же, – невесело усмехнулся Холодов.

– Значит, придумаем вместе. Теперь-то мы точно в одной лодке, которая стремительно тонет.

Тьму дополнило затянувшееся молчание. Я слышал лишь мерное дыхание Николая, принимающего важнейшее решение в карьере агента. Открыться целиком и довериться тому, кого послали с ним в качестве биомассы или сохранить знания в тайне, рискуя унести их с собой в забвение.

К счастью, над корпоративной ответственностью в Николае преобладало простое желание выжить.

– Что именно тебя интересует, Майло? – спросил он.

О, к такому вопросу я успел подготовиться.

– Во-первых, что «Магеллан» знает о Призраке Пустынь. Кто он или что он? Во-вторых, что ты знаешь о домах омоложения? Как они работают, и кто их создал?

Он снова взял паузу на размышления, но вскоре заговорил, сопровождая каждое предложение то кряхтением, то стоном.

– Мы давно установили, что Империалом управляют извне. Частичные раскопки на Криопсисе показали, что под городом построена целая система жизнеобеспечения. Масштабные исследования опасны из-за встроенных защитных ловушек и залежей меллиума. Но у всех чудес в Империале есть прозаическое объяснение.

– Бесконечная вода из земли, топливо для факелов, гепрагоны…

– Именно. О гепрагонах можно вообще завести отдельный разговор, но сначала о главном. Один из наших агентов проводил тесты в разных временах, стараясь определить умственное развитие аборигенов пустыни. Он пришёл к неутешительному выводу: горожане деградировали с течением времени.

– Немудрено, – тут же отозвался я. – Условия, в которых они жили, подразумевают последовательную деградацию.

– С тех пор, как к власти пришёл Первый Император, предводитель воинов пустыни, ситуация ухудшилась. Служение Призраку достигло апогея, уровень религиозного фанатизма зашкаливал. Прежние правители – держатели домов омоложения – отныне именовались еретиками и подверглись гонениям.

– При них «пёстрые» не служили так рьяно Призраку?

– Служили, но степень фанатизма определяла правящая верхушка, что говорит об одном: Призрак Пустынь – искусно созданная и регулируемая иллюзия, призванная подчинить население Империала, в то время Живого Города.

– Ну, для меня это не новость, – равнодушно произнёс я. – А что случилось после свержения касты омолодителей?

– К власти пришёл один из фанатиков, искренне верящий в божественную сущность Призрака. Тогда и началось слепое служение, которое ты увидел во всей красе.

Уже что-то. Разрозненные куски складывались в единое полотно, обретая смысл.

– Но ведь система жизнеобеспечения продолжила работать, – сказал я. – Если Первый Император и его вдова не контролировали систему, то кто же…

– Мнения в «Магеллане» разделились, – прервал меня Холодов. – Одни считают, что город и всю структуру построила каста омолодителей, другие же не верят в подобное и настаивают, что за всем стоит некая третья сила, никак себя не проявлявшая. Цель погружений в квазиреальности – выяснить истину. Многое прояснится после изучения погребённых архивов, но пока никому не удалось заглянуть в них. – После паузы Холодов добавил: – А может и удалось, но эти агенты не вернулись в свои тела.

– Если новое знание разрушило все их представления о реальности, то не стоит удивляться их возможному дезертирству.

– А я и не удивляюсь, – возразил Холодов. – Мне платят за установленные факты, а не догадки.

– Тебе довелось посетить дом омоложения? – спросил я.

– Да. По сути, моё знакомство с Империалом началось с принятия бассейна с омолаживающей водой. Я оказался в теле высокопоставленного старца, императорского летописца и париала. Это была его третья и финальная процедура.

– Так процедуры действительно работают? – оживился я. – В чём же секрет?

– Они работают, но технологию функционирования мне выяснить не удалось. Возможно, о ней не знала даже изгнанная каста омолодителей. Ко всему прочему, вода в бассейнах обладает универсальными лечебными свойствами.

– Почему «Магеллану» не пришло в голову сконцентрироваться на изучении доимперской эпохи? Не проще ли иметь дело с прежними правителями?

– Не проще, – выдохнул Николай. – Та каста рьяно оберегала свои секреты. Мы бы смогли что-то узнать, лишь оказавшись в теле одного из представителя правящей верхушки. Неоправданно ничтожные шансы, как ты понимаешь.

Теперь ясно, почему «Магеллан» выбрал эпоху правления вдовы Императора. Будучи изгнанниками в статусе еретиков, омолодители уже охотнее делились знаниями и секретами. При условии, что удастся добраться до них живьём и не угодить в очередной плен. Что с нами и случилось.

– Неужели ни одному агенту не посчастливилось переселиться в еретика? – спросил я.

– Несмотря на все попытки «Магеллана» сместить настройки цифрофагов с города на Руины, пробраться туда таким способом не удалось. Причины неизвестны, но есть предположение, что знания еретиков или некие особые ритуалы позволяют им блокировать свои сознания от вселения странников из иных времён.

Если так, то эти парни не лыком шиты. Не исключено, что они давно прознали о попытках вмешательства из далёкого будущего.