Палпатин, откинувшись в кресле, несколько минут смотрел на неё и, казалось, просто наслаждался музыкой и напитком в бокале. А потом внезапно произнес:

— Что же, это твой выбор.

Сайлорен сцепила пальцы и, прижав их к губам, прикрыла глаза. Перед ней с самого начала этого разговора никакого выбора не было. Внезапно до нее донесся негромкий голос Императора:

— Вставай, милая моя, пойдем.

Сайлорен вздрогнула и подняла голову — Палпатин скользил по ее фигуре похотливым взглядом.

— Я не соглашалась на роль вашей фаворитки.

На бледных старческих губах появилась усмешка, а в следующий миг Сайлорен ощутила на горле невидимую удавку, стремительно затянувшуюся и почти полностью перекрывшую доступ воздуха в легкие. Словно этого было мало — Палпатин шевельнул рукой, и Сайлорен мгновенно согнулась пополам от боли, волной прокатившейся по всему телу, по каждому нерву.

— Я научу тебя покорности, дорогая. Если не понимаешь по-хорошему, буду тебя как банту дрессировать.

Сползая с кресла и судорожно хватаясь за ошейник, Сайлорен прохрипела:

— Зачем вы делаете это…

— Ты знаешь, зачем. Не сопротивляйся. Или, может быть, ты бы предпочла повторение вчерашнего опыта? Ты хочешь, чтобы я снова тебя заставил? Хочешь? Я не против, — Палпатин шагнул ближе и чуть наклонился над девушкой, с интересом наблюдая ее попытки подняться. Сайлорен посмотрела на него с нескрываемым ужасом. С трудом, опираясь на кресло, она смогла встать и непослушными губами прошептала:

— Не надо… я… иду.

— За мной, — резко приказал Император. — Не заставляй себя ждать.

И девушка, чувствуя, как страх скручивает всё внутри, опустив голову, покорно последовала за Палпатином.

Когда Император, наконец, пресытился своей жертвой и, одевшись, ушел, перед этим потрепав её по голове, Сайлорен не смогла даже встать и дойти до освежителя. Она вытянулась на кровати, обессиленная и опустошенная.

Все это время девушка, словно заклинание из детской сказки, повторяла про себя: «Это происходит не со мной…» Но полностью отрешиться не получалось — и снова в душе мешались боль, страх, стыд и отвращение. И отголоски этих чувств продолжали звенеть в ее сознании даже сейчас, когда она пыталась заснуть.

Время шло. Веки, наконец, сомкнула дремота, сменившаяся вскоре глубоким сном. И в этом сне Сайлорен снова видела их неудавшееся бегство. Коридоры крейсера тянулись бесконечным лабиринтом, двигаться было неимоверно трудно, словно против сильного течения. И Бэрилл рядом смотрела холодно и отчужденно. Ангар, её корабль, Скайуокер взбегает по трапу первым, за ним Бэрилл — и трап поднимается прежде, чем Сайлорен успевает приблизиться. Она стоит и смотрит, как Скимитар стартует, стремительно накреняется и вылетает в звездную бездну. Оставив ее в одиночестве. Брошенную, преданную… А затем темнота космоса начала затягивать ее как черная дыра. Пропало ощущение собственного тела, ощущение себя. Сайлорен стало казаться, что она словно распадается на миллионы осколков. Тихий, еле слышимый шепот начал твердить на самом краю сознания: она обманула тебя. И у Сайлорен, задыхающейся от душевной боли, не хватило сил возразить.

Проснулась девушка в слезах. Казалось, комната переполнена отчаянием, разочарованием, обреченностью. Она вдыхала эти эмоции, не в состоянии уже различить, где ее собственные переживания, а где внушение Палпатина. Действуя на автомате, словно дроид, Сайлорен надела опостылевшее платье и села на край огромной кровати, слепо глядя прямо перед собой.

Когда спустя некоторое время Император возвратился в свои покои, он долго всматривался в ее бледное лицо, а потом негромко проговорил:

— Ты плакала.

— Ну и что? — тихо отозвалась Сайлорен. — Какое вам до этого дело?

— Почему? — казалось, Палпатин просто не расслышал дерзости.

— По-вашему, у меня недостаточно причин для слез, после того, как вы меня пытали и насиловали?

— Ты плачешь не поэтому, — Император подошел к ней и легко коснулся щеки кончиками пальцев. — Ты плачешь, потому что осознала всю глубину предательства.

— Вашего!

— О нет, вовсе нет. Сила не ошибается. Дело в твоей подруге.

Сайлорен ничего не ответила и только опустила взгляд, рассматривая причудливый узор ковра возле кровати.

— В глубине души ты все еще веришь ей. Все ещё ждешь, что она придет к тебе на помощь.

— Нет!

— Да! И еще раз да! И поверь мне, она бы пришла. Если бы захотела. Даже на моем крейсере служат простые люди, а люди могут совершать ошибки. И при желании этими ошибками можно воспользоваться. В любой системе защиты можно найти слепые зоны. Если поискать. Да, она могла бы спасти тебя. Уже давно, — Палпатин со вздохом опустился в кресло и указал Сайлорен на низкий пуф подле себя.

— Могла бы. Если бы захотела. Если она проникла сюда в составе диверсионной группы, что могло помешать ей повторить опыт, чтобы помочь той, которая рискнула во имя дружбы жизнью? — Император задумчиво склонил голову к плечу, и в голосе его звучало настолько искреннее сочувствие, что Сайлорен против воли начала прислушиваться внимательнее.

— Ты с самого начала рисковала ради нее всем — моим расположением, моим доверием, своей свободой. Вдумайся в это, девочка моя. Ты шла на риск с самого Альдераана, потому что хотела спасти ее. Потому что видела в ней друга. Потому что не могла даже допустить мысли о том, что она может из-за тебя погибнуть.

Он замолчал и несколько мгновений смотрел на девушку, которая сидела, чуть запрокинув голову, словно чтобы удержать в глазах слезы.

— Но скажи мне, наивное дитя, чем она тебе за это отплатила? Чем помогла? Чем пожертвовала ради твоего спасения? Может быть, она отказалась от своих убеждений? Может быть, она рискнула хоть чем-нибудь? Ответь мне, Сайлорен. Думаешь, она не догадывалась, каким будет наказание за твое неповиновение?

— Я… не приняла бы от нее никакой жертвы, — выдохнула Сайлорен.

— Потому что она ее и не предлагала. В отличие от тебя. А твою жертву она приняла с большой охотой, — безжалостно проговорил Император. — И знаешь, почему? Потому что она больше не считает тебя подругой. Потому что цвет твоего меча оказался для нее важнее вашей дружбы.

— Неправда! — голос Сайлорен сорвался.

— Правда, девочка, правда, — Палпатин тяжело вздохнул. — Она боялась тебя с самой первой вашей встречи. Правда всегда была самым главным козырем Темной Стороны, которая никогда ничего не скрывает. Наоборот, она выпускает наружу то, что всегда таилось в самой глубине твоего естества. Она обнажает душу, снимая налет фальши. Твоя подруга на ледяной базе лишний раз убедилась, что ты во всем ее превосходишь. А значит, ты опасна. Вспомни ее страх в финале вашего тренировочного поединка. Разве друга так боятся?

— Что вы можете знать о дружбе? — отчаянно выкрикнула Сайлорен, силясь задушить посеянные Императором сомнения.

— Мне не нужно знать что-то о дружбе. Мне достаточно знать человеческую природу. Того, кому доверяют, не боятся. Она тебя испугалась — значит, уже тогда не доверяла. Ведь это так просто, наивное дитя. Ее обучали джедаи. Тебя — ситхи. Для нее это приговор, и обжалованию он не подлежит. Разве она не пыталась убедить тебя в том, что Темная сторона Силы — исключительно зло? Не пыталась переманить на свою сторону? Втянуть в борьбу против Империи? Вспоминай, девочка моя. Она боялась тебя с самого начала, пыталась оторвать от привычной среды. А когда ты отказалась — ее страх только усилился. И поэтому едва представился шанс от тебя избавиться без риска для собственной шкуры — она с радостью им воспользовалась.

— Не смейте так говорить о ней! — бушевавшие в душе эмоции заглушали все доводы рассудка, притупляя даже инстинкт самосохранения. Но сейчас Палпатин не искал повода для наказания.

— А как иначе ты объяснишь тот факт, что она и ее приятель взлетели на твоем корабле, не дав тебе ни единого шанса успеть до него добежать? Что они позволили прикрывать отход именно тебе, самой ослабевшей из троих? Взгляни правде в глаза, милая. Они могли бы рискнуть и подождать. Могли бы дать хоть несколько выстрелов, чтобы отогнать от тебя штурмовиков. Много чего могли бы. Когда-то флот повстанцев завязал безнадежный бой с моими войсками у малой планеты Скаариф только для того, чтобы парочка их солдат смогла передать Альянсу планы моей первой Звезды Смерти. Поверь, глупая моя девочка, если бы они действительно захотели, то нашли бы способ тебя вытащить. Но им было нужно только избавиться от потенциально опасного противника.