— С конём, — сказал я.

— Нет, — печально ответили Сиракузовы, — их почему-то всегда в болотах находят, а у нас болот даже нету.

Мы всё шли и шли, а Сиракузовы всё становились печальнее и печальнее, и мы просто не знали, что с ними делать. И тут Вера сообразила, чем можно расшевелить Сиракузовых: она сказала, что хорошо бы найти столько экспонатов, чтобы они сначала заняли весь класс, потом все коридоры, а потом и всю школу.

— А учиться где будем? — уже не так уныло спросили Сиракузовы.

— А нам другую школу построят, — ответила Вера. — А до тех пор каникулы сделают.

— Во! — сразу оживились Сиракузовы. — Хорошо бы!

Вот они какие были, эти Сиракузовы: ещё месяц в школе не проучились, ещё ни одного экспоната не нашли, а уже думали про перерыв!

Зато в школу они пришли в более хорошем настроении.

10. Бронислава защищает Михайлу Михайловича

Надо сказать, что Михайла Михайлович не только писал книгу, он ещё вёл и другую общественно полезную работу: руководил самодеятельностью в нашем Доме культуры. И даже играл иногда эпизодические роли. Так, после одного спектакля он всякий раз приходил с шишкой на голове, так как его партнёр по пьесе бухгалтер Кучин, игравший Ивана Грозного, каждый раз ударял его посохом — ручкой швабры.

В этот трагический момент мы с Сиракузовыми всегда были на стороне Михайлы Михайловича.

Однажды Бронислава нас спросила:

— Как фамилия того человека, который всё время бьёт Михайлу Михайловича по голове?

— Кучин, — ответили Сиракузовы. — Он работает бухгалтером на молокозаводе.

Сиракузовы всегда всё про всех знали.

— Покажите мне его без грима, — задумавшись на секунду, сказала Бронислава.

Через несколько дней мы пошли на рынок за картошкой, и Сиракузовы в очереди показали Брониславе этого Кучина: он стоял впереди нас.

Бронислава тут же начала к нему продвигаться.

— Кучин? — продвинувшись, спросила она.

— Кучин, — ответил бухгалтер.

— В театре играете?

— Играю, — улыбнувшись, ответил бухгалтер и с интересом посмотрел на Брониславу, полагая, что она — его почитательница.

— Если вы ещё раз в четвёртой картине так ударите Михайлу Михайловича, — сказала Бронислава, — я вас ещё похуже отделаю! — И для удобства уже переложила авоську в левую руку.

В очереди переглянулись, а Кучин побледнел.

— Но позвольте, — сказал он. — По пьесе полагается…

— Не позволю, — ответила Бронислава и, смерив ещё раз бухгалтера взглядом, встала в очередь.

То ли это подействовало, то ли ещё что, но с тех пор Михайла Михайлович после спектаклей с шишкой не приходил.

После пятого урока Михайла Михайлович сказал нам:

— К завтрашнему дню принести с собой вёдра и тряпки. Вы, Сиракузовы, вёдра, а вы, Ватников и Лапин, тряпки.

— Всё ясно, — сразу сказали Сиракузовы, — опять генеральная уборка.

Но Михайла Михайлович с сожалением посмотрел на них и сказал:

— Эх, какие вы всё-таки без полёта люди, Сиракузовы. Генеральная уборка… Музей открывать будем!

— Как? И вы тоже?! — спросили Сиракузовы.

Михайла Михайлович на них удивлённо уставился, а я закричал:

— Да ведь Сиракузовым это давно пришло в голову! Когда мы ещё только шли в школу, они уже об этом говорили!

— Да? — ещё больше удивился Михайла Михайлович. — Значит, нам одновременно пришло в голову, и я вас напрасно обругал. Выходит, вы застрельщики.

— Конечно, застрельщики, — сказали Сиракузовы.

11. Экспонаты

Чулан, который нам выделили под музей, мы быстро привели в порядок. Теперь дело было за экспонатами.

По мнению Михайлы Михайловича, первая группа экспонатов должна была представлять доисторическое прошлое нашего города, незафиксированное никакими письменными документами, поскольку никаких письменных документов в то время ещё не было, — нам надо было узнать, что было прежде на месте нашего города: море, озеро или тропический лес.

Второе. Первые письменные упоминания о нашем городе. Какие были развиты ремёсла. Как развивалась торговля. С кем воевал и от кого защищался наш город (городской архив, исторические свидетельства, иные источники).

Третье. Татаро-монгольское нашествие. Хан Батый и неподатливая Монетка (городской архив, исторические свидетельства, другие источники).

Четвёртое. Лжедмитрий и отношение простых монеткинцев к Лжедмитрию (городской архив, исторические свидетельства, другие источники).

Пятое. Петровское время (по материалам городского архива, другим источникам, инвентарным книгам бабушки Василисы).

Шестое. Недавнее прошлое и теперешнее настоящее нашего города. Участие в революционном движении. Великая Отечественная война. Послевоенное развитие. Замечательные люди нашего города (материалы городского архива, газеты, свидетельства очевидцев, документы и реликвии, полученные в дар от горожан, инвентарные книги бабушки Василисы).

Седьмое. Будущее нашего города (по материалам архитектурной мастерской тётки Розы).

— Конечно, легче искать материалы о теперешнем настоящем нашего города, — сказал Михайла Михайлович. — Они есть, практически, в каждом доме. Труднее с недавним прошлым. Известно, например, что наш механический завод был в начале века маленьким кустарным предприятием и выпускал граммофоны, а теперь что выпускает?..

— Веялки и сеялки, — сказали Сиракузовы.

— Вполне современные, — подчеркнул Михайла Михайлович. — Вот бы и найти первый такой граммофон и поместить рядом с фотографией современной сеялки. В общем, работы хватит. И постепенно все разделы нашего музея заполнятся. Ну, кто что себе выберет? — спросил Михайла Михайлович. — Кто за что будет отвечать?

Нам с Сиракузовыми очень хотелось отвечать за замечательных людей нашего города.

— Жребий нужно кинуть! Жребий! — заорали Сиракузовы.

Кинули жребий.

Нам выпало отвечать за недавнее прошлое нашего города.

— Ну, всё. Граммофон искать будем, — безнадёжно сказали Сиракузовы.

12. Дядя Борис взрывает Сиракузовых изнутри

Но неожиданно во вторник вечером настроение у них заметно улучшилось. Я это понял сразу, едва они стукнули по забору палкой.

— Ну, — сказали Сиракузовы, — теперь, оказывается, многие ищут граммофоны.

В руках у них был мешок и ещё нечто вроде багра.

— Кто — многие? — спросил я, думая, зачем им мешок и багор.

— Ну, все историки-исследователи, — сказали Сиракузовы, — если они занимаются недавним прошлым своего города. И знаешь, где они их ищут?

— Где? — спросили.

— На свалке! — торжественно сказали Сиракузовы. — Потому, что некоторые дураки их туда выбрасывают, а они…

— Ну, да. Конечно, — сказал я. — Некоторые дураки выбрасывают, а другие ищут! За кого вы меня принимаете, Сиракузовы?

— Да честное слово! — Они прямо чуть не плакали. — Мы бы сами не поверили, если бы не прочитали. На вот, читай.

Они протянули мне журнал (это был «Юный техник»), и я, всё ещё сомневаясь, прочитал:

«С большей вероятностью можно предсказать сегодня находку древнего корабля викингов, чем первой пишущей машинки, которая появилась, как известно, всего восемьдесят — девяносто лет назад. Но специалистов, занимающихся историей развития современной техники, интересует сегодня и обычная пишущая машинка. Кому-то пришла в голову счастливая мысль позвать на помощь археологов. И археологи, к удивлению специалистов, обратили свои взоры на городские свалки. По их мнению, там можно было найти интересующие историков экспонаты. И действительно: первые же поиски дали удивительные результаты: был найден первый эдисоновский фонограф, первые радиолампы, образцы первых пишущих машинок, граммофонные записи с голосами знаменитых певцов начала века и даже прадедушка современных автомобилей — самодвижущаяся коляска…»

Я посмотрел на Сиракузовых.

— Ну, понял теперь? — спросили Сиракузовы.