О предложении перехватить Юрия в пути не стал говорить княгине — зачем ее волновать. Но назавтра, начав сборы, предупредил Александра Марковича:

— Ты останешься за меня, отправь подсылов в Москву, разнюхали чтоб, когда и каким путем побежит Юрий в Орду.

И пусть Акинф с зятем попробуют перехватить его или помешать.

— Я думаю, Михаил Ярославич, надо и в Новгород кого-то послать, чтоб в твою сторону наклонять славян.

— Попытайся, пошли Федора. Хотя вряд ли что получится. Если удастся задержать Юрия, не вели чинить ему насилия. Пусть в Твери до моего возвращения гостем побудет.

— Хорошо, Михаил Ярославич. Но гость-то колюч больно будет.

— Угощай, развлекай, не унижай.

— Что ты, Михаил Ярославич, он у нас будет самым дорогим гостем,— усмехнулся боярин.

— Вот именно «дорогим». Акинфу помоги с устройством и советуйся с ним. Он, по всему видно, умный муж.

22. ПО ВЕРНОМУ СЛЕДУ

И в Твери московские подсылы обретались. Именно они сообщили Юрию Даниловичу, что князь Михаил в Орду за ярлыком собирается. Более того, разнюхал подсыл Иванец, что тверичане надумали перехватить князя Юрия в пути.

— Ах хитрец! — воскликнул князь,— Кого обмануть вздумал. А где они ловить меня собираются?

— На Волге, князь.

— На Волге, говоришь. Угу. Ну я им предоставлю такую возможность.

И через несколько дней по Москве весть прошла: князь Юрий в Орду побежал за ярлыком, на Кострому отправился, чтоб по Волге плыть.

— А почему не на Городец или Нижний?

— Это дальше. И потом, там, сказывают, его тверичане поймать сбираются.

Через два дня об этом уже знали в Твери. Александр Маркович, оставшийся за наместника, призвал к себе Акинфа. Тот явился прямо со стройки, даже опилки с сапог не отряхнув.

— Звал, Александр Маркович?

— Да. Надо на Кострому с гридями сбегать, подсылы сказали, Юрий туда идет.

— Хорошо. Я пошлю зятя Давыда с отрядом. Он мужик боевой, исполнит в лучшем виде.

— Только чтоб не обижать князя.

— Как же не обижать, если мы его завернем?

— Михаил Ярославич не велел чинить ему насилия.

— Ладно. Попробуем.

Следуя с дружиной к Костроме, Давыд в пути, расспрашивая жителей весок, окончательно убедился, что едет по верному следу.

— Все, Ваня,— говорил он своему шуряку,— лишь бы успеть, мы не дадим ему отплыть.

— А ежели уж отплыл?

— Не должен. Мы не более как на переход отстаем от него. Слышал, что смерд сказал: вчера проехали. Да если и отплывет, догоним и на воде. У него всего человек пятнадцать гридей, если не врет смерд. Неужто наши сорок не управятся с дюжиной?

— Оно бы лучше не убивать людей-то. Михаил Ярославич осерчает.

— Как получится, Ваня. Думаешь, я кровожадный? Хорошо бы сонных накрыть.

Они прибыли к Костроме где-то в обеденное время. За рекой на одной из колоколен гудел колокол. Тут же явились несколько перевозчиков со своими лодьями.

— Пожалуйте ко мне,— предлагали наперебой.

Давыд подозвал одного здорового мужа.

— Как тебя звать?

— Зерн.

— Послушай, Зерн, московский князь Юрий давно приехал?

— Юрия не было.

— Как? Я точно знаю, что он сюда ехал.

— Сюда приехал его брат младший, княжич Борис.

— Что ты городишь, Зерн?

— Не горожу я, спроси вон Александра. Мы с ним перевозили его вместе с воинами.

— Где он остановился?

— У Давыда Давыдовича на подворье.

— Погоди-ка, Зерн.

Давыд отозвал шурина в сторону, заговорил негромко:

— Слушай, Иван, нас, кажется, крепко надули. Мы шли по следу не Юрия, а княжича Бориса. Что делать?

— Может, завернуть?

— Нет-нет. Ни в коем случае. Может, этот перевозчик врет, собака.

— А если это действительно Борис?

— Если это действительно Борис, возьмем и его в полон. Держа его в Твери, Михаил Ярославич сможет с Юрием грозно говорить. Еще и поторгуется.

— Но хорошо бы без свалки.

— Конечно, конечно. Какая может быть свалка, ему еще есть ли десять лет-то?

— Где-то около.

— Ну вот. Его на хитрость надо. Выманим сюда вместе с гридями, а дорогой воинов повяжем. А ему все объясним, мол, Тверь тебя в гости ждет.

— Но он меня может вспомнить.

— Так ты виделся с ним?

— Ну да. Отец меня и Федора брал с собой во дворец к Юрию Даниловичу, там мы виделись. И брат его Александр там был.

— В таком случае, Иван, туда тебе нечего соваться, все дело можешь испортить. Да и когда переправимся сюда, прикрой лицо чем-нибудь и не лезь на глаза ему.

На всякий случай Давыд тоже взял с собой на другую сторону реки пятнадцать воинов, чтоб, если дойдет до драки, иметь равные силы. Но строго-настрого наказал всем держать язык за зубами, а если уж явится причина говорить, то помнить, что они москвичи, а не тверичане.

Плыли на двух лодьях перевозчиков Зерна и Александра. Когда причалили, Давыд приказал:

— Всем оставаться здесь. Ждать нас. А ты, Зерн, веди меня на подворье Давыда Давыдовича. Пошли.

Дорогой, когда еще шли, Давыд сунул Зерну целую гривну:

— Это тебе за труды.

— А как я скажу Давыду Давыдовичу, кто вы?

— Мы-то? — Давыд задумался лишь на мгновение.— Мы от княжича Александра Даниловича, им и посланы за братом.

Зерн пожал плечами, подозревая, что спутник немного врет, но гривна грела карман. Смолчал.

Постучали в калитку высоких тесовых ворот. Выглянул приворотный сторож:

— Чего надо?

— Давыда Давыдовича,— сказал Зерн.

— Его дома нет.

— Тогда позови Бориса Даниловича,— попросил Давыд.

— Князь у Жеребца.

— У какого жеребца? — выпучил глаза Давыд.

— Это купец наш,— пояснил Зерн.

— Фу-ты,— вздохнул Давыд облегченно.— Я думал, дед тронулся. А почему он там?

— Жеребец пригласил на обед.

— Идем к Жеребцу.

Купец, услыхав, что Давыд прибыл из Москвы, позвал его немедленно за стол.

— Я не хочу,— пытался отговориться Давыд.— Мне только Борис Данилович нужен.

— Идем, идем,— тянул его за рукав хозяин.— Он мой гость почетный, и ты будешь гостем. Нехорошо от приглашения отказываться, неуважительно.

— Ты подожди меня здесь,— сказал Давыд Зерну.— Или лучше знаешь что, ступай к берегу.

— А если вдруг я...

— Ступай, ступай. Ждите там. Мы скоро.

Давыд поднялся за Жеребцом на высокое крыльцо, прошел в трапезную. Там за столом, уставленным блюдами с икрой и рыбой в разных видах (жареной, вяленой, копченой), а также корчагами с сытой и медами, сидел юный княжич.

— Кто там? — спросил он.

— Да вот, из Москвы, говорит.

Давыд поклонился княжичу.

— Здравствуй, свет наш Борис Данилович.

— Здравствуй,— отвечал княжич,— Ты кто?

— Я боярина Родиона Несторовича сотский. Послан за тобой Александром Даниловичем.

— Что он там? Уже соскучился?

— Да. Наверное.

— Хых. Вот же поросенок. Когда дома, норовит подраться. Как уехал, заскучал, вишь. Садись с нами, сотский.

— Спасибо, Борис Данилович.

«Сказать? Не сказать? — ломал голову Давыд.— Если скажу, что Александр с нами, на той стороне, а он вдруг скажет, езжай, вези его сюда. Как ослушаться? Нет, так рисково. Лучше по-другому».

Давыд присел к столу, налил себе сыты, выпил, потянулся ложкой за икрой. Сидел как на иголках, придумывая, как бы выманить княжича отсюда к берегу. И как можно скорей.

— Посмотри, какой мне подарок подарили,— похвастался княжич, и в руках его появился кинжал в позолоченных ножнах, изузоренных мудреной вязью рисунка.

— Прекрасный подарок,— похвалил Давыд и взглянул на расцветшего от гордости Жеребца, всем видом говорившего: «Это я! Это мой подарок».

— Его надо сегодня же опробовать,— сказал Давыд.

— А на чем?

— На лозе. Он с одного взмаха должен перерубить лозину вот в такой палец толщиной.

— Тогда идем попробуем,— стал вылезать из-за стола княжич.