Из всего этого следует, что восточные киммерийцы и западные фрако-киммерийцы разбойничали в Малой Азии приблизительно в одно время, нападая на нее с разных сторон, возможно, но не обязательно находясь в связи друг с другом, а также что в рассказе Геродота об изгнании киммерийцев из Северного Причерноморья совмещены два события, одно из которых относится к западным киммерийцам, а другое — к восточным. Переселение киммерийцев при этом могло быть не только двухактным, но и отделенным одно от другого значительным промежутком времени.
Срубная культура разрезала катакомбную на две части, из которых одна оказалась прижатой к Днестру и вместе со своими создателями ушла за Карпаты, а другая, восточная, удержалась в Азово-Каспийском междуречье — только оттуда киммерийцы могли попасть в Малую Азию через Кавказ.
В. А. Городцов пытался определить киммерийские памятники Северного Причерноморья, но смог выделить в их число только некоторые виды позднебронзовых предметов, которые в дальнейшем оказались относящимися к позднейшему второму периоду срубной культуры. О. А. Кривцова-Гракова признала срубную культуру этого периода киммерийской; к этому мнению присоединились и многие другие археологи. Однако еще в этом периоде памятники сабатиновского этапа срубной культуры распространяются по всему Северному Причерноморью, не отличаясь существенным образом ни в одном из его районов, что дало бы возможность выделить из господствующего скифского населения остатки сохранивших свою независимость киммерийцев. Позже, на белозерском этапе некоторые особенности выступают в кизыл-кобинской культуре Крыма и в сходных с нею памятниках Прикубанья на северо-западном Кавказе. Однако килзыл-кобинская культура горного Крыма, по-видимому, восходит к дольменной культуре западного побережья Кавказа и генетически не связывается с занимавшей степной Крым катакомбной культурой. Это культура известных по письменным источникам тавров, которых многие исследователи без достаточных к тому оснований считали остатком киммерийцев, сохранившимися под защитою Крымских гор.
В своем продвижении на юг срубная культура оттесняла катакомбное население Азово-Каспийского междуморья к горам Кавказа. Она рано заняла Доно-Манычскую степь; в поселении Ливенцовка в низовьях Дона сохранились следы упорного сопротивления, оказанного ей прежними хозяевами этой области с их [20] многоваликовой керамикой. Сооруженное ими укрепленное поселение, с напольной стороны огражденное рядом разделенных узкими проходами больших жилищ со сложенными из камней стенами, некоторое время выдерживало нападение осыпавших его кремневыми стрелами людей срубной культуры, но в конце концов пало, как, вероятно, и многие другие очаги сопротивления разрозненных катакомбных племен. Под натиском срубников катакомбное население степей Азово-Каспийского междуморья отходило к Кавказу и проникало в предгорья к югу от Кубани. Но и туда вслед за ним распространялась срубная культура, по меньшей мере в некоторых характерных для нее элементах.
В Доно-Манычской области не найдено в катакомбных погребениях глиняных курильниц 3-го типа по классификации А. А. Иерусалимской, какие находятся в других областях катакомбной культуры Азово-Каспийского междуморья и характерны для позднейшего этапа ее существования. К XI в. до н. э., ко времени возникновения кобанской культуры горного Кавказа катакомбные могилы вообще прекращают свое существование. К этому времени по всей степной полосе господствующими становятся сильно скорченные погребения на боку с кистями рук у лица, впущенные в насыпи или в материк более древних курганов. По большей части они безинвентарные или сопровождаются одним грубым горшком баночной формы. Такие погребения относятся к срубной культуре, но они распространены значительно шире занятой ею области и характерны для всего позднебронзового века. Ввиду этого можно предположить, что в составе культуры поздней бронзы, унифицированной срубным влиянием, в степи Азовско-Каспийского междуморья могло сохраниться киммерийское население, в особенности в прикаспийской ее части, геофизические условия которой не отвечали требованиям типичного срубного хозяйства.
В Прикаспийской степи, несмотря на значительные раскопки, не встречено памятников срубного типа. Эпоха бронзы закончилась там катакомбными погребениями едва ли моложе XI—X вв. до н. э., и взамен их не известно памятников иного рода вплоть до V в. до н. э. Около половины тысячелетия эта область остается незаселенной. В порядке предварительного предположения все же можно допустить, что если не там, то все же где-то в пределах Азово-Каспийского междуморья до VIII в. до н. э. оставалась часть киммерийцев, сохранившихся в виде особого народа в период господства в южной половине Восточной Европы ираноязычных создателей срубной культуры.
Известные истории три имени киммерийских вождей в Малой Азии — Теушпа, Лигдамис (Тугдамме), Сандакшатру считаются иранскими, что служит основанием некоторым ученым относить киммерийцев, как сарматов и скифов, к ираноязычным народам. Однако, если связывать киммерийцев с катакомбной культурой, [21] такое заключение невероятно, катакомбная и срубная культуры настолько различаются между собой, что об общем их происхождения и этническом родстве не может быть и речи. Следовательно, если имена киммерийских вождей действительно иранские, их можно отнести только на счет срубного влияния на катакомбную культуру. А если это так, то влияние могло не ограничиться именами, а распространиться и на другие стороны киммерийской культуры. Это тем более вероятно еще и потому, что сама срубная культура на последних этапах своего существования претерпела существенные изменения, охватившие также и другие соседние культуры. Иными словами, киммерийская культура за время контактов со срубной культурой могла настолько сблизиться с последней, что распознание археологических памятников той и другой стало почти невозможным.
Самым главным условием унификации степных культур было распространение кочевого скотоводства и вместе с ним новых форм быта, при которых многие прежние элементы культуры должны были исчезнуть, уступив свое место другим, более соответствующим изменившемуся образу жизни и новым отношениям между различными группами и слоями населения. Даже такой устойчивый, консервативный признак культуры, как обряд погребения, отступает под натиском новых обстоятельств и утрачивает многие прежние черты, что существенным образом усложняет задачу установления преемственности, а следовательно, и распознавания этнических образований.
В недавнее время Э. С. Шарафутдинова выделила особую, кобяковскую культуру, представленную несколькими поселениями на Нижнем Дону. Она определила ее хронологию X—VIII вв. до н. э. и отметила сходство ряда характерных для этой культуры элементов с распространенными в то же время на Северном Кавказе. Таким образом, оказывается, что в первые века I тысячелетия до н. э. сформировавшаяся где-то поблизости от Северного Кавказа, т. е. в Азово-Каспийском междуморье, особая культура, иначе говоря, особое этническое образование распространяется к Нижнему Дону и в течение по крайней мере двух столетий противостоит не только кобанской культуре Кавказа, но и заполняющим тогда Приазовско-Причерноморские степи кочевникам с тем, чтобы в VIII в. исчезнуть без следа. Было бы преждевременно уже теперь отождествлять кобяковскую культуру с киммерийцами, но она является бесспорным свидетельством нахождения в Азово-Каспийском междуморье населения, не совпадающего ни с населением горного Кавказа, ни со скифами Северного Причерноморья, а следовательно, и возможности открытия, если не в виде этой самой культуры, то какой-то другой, еще не обнаруженной среди совершенно недостаточно изученных древностей конца эпохи бронзы и начала железа в этой области, культуры предполагаемых киммерийцев. [22]
Хотя изложенная гипотеза остается не обоснованной прямыми археологическими данными, она мне представляется более вероятной, чем все другие, получившие отражение в литературе и также не доказанные бесспорными материалами. Киммерийцы могли сохраниться как особый народ до переселения их в Малую Азию в VIII в. только в пределах Азово-Каспийского междуморья, так как только оттуда они могли пройти к новому месту своего поселения по восточному побережью Черного моря. А они появились в Малой Азии через Закавказье, об этом согласно свидетельствуют и клинописные тексты, и Геродот.