– Да, ты права, – задумался Локи. – Я, конечно, не следил за больничными новостями, но если бы у одного и того же доктора начали подряд умирать пациенты, это повлекло бы за собой как минимум слухи. Что-то не сходится. Нужно уточнить, все ли они были его пациентами.

– А как он мог убивать не своих пациентов?

– Не знаю, но давай начнем с малого и будем решать проблемы по мере поступления.

Красиво сказал, однако он, как и я, не знал, у кого получить такую информацию. Мне опасно было даже задавать эти вопросы! Да, меня оправдали и восстановили в должности, но мое положение все равно оставалось шатким. Последнее, что мне нужно делать, это привлекать внимание к погибшим пациентам моего брата.

Я могла бы обсудить это с Неей – уж мимо нее-то ни одно мертвое тело не прошло! Однако я слишком хорошо помнила, что сказал мне человек-сова: с Флором говорила женщина. Конечно, вряд ли это была Нея, ведь именно она открыла истинную причину смерти сатира, она помогла мне оправдаться. Но я все равно не могла с уверенностью сказать, что хороню знаю ее.

Так что я запуталась и готова была признать, что снова зашла в тупик, когда Локи предложил:

– А поговори с гекатонхейрами!

– Ты сейчас материшься или серьезно?

– Это название вида, поменьше расизма! Они распоряжаются кладбищем: проводят похороны, изготавливают и устанавливают надгробья.

– А почему я их не видела?

– Начала бы плиты дробить или цветы собирать – увидела бы. Им просто не было смысла вылезать, они не слишком общительные. Но свое дело они знают – и, возможно, что-нибудь тебе подскажут.

В этом я сильно сомневалась, однако решила, что хуже не будет. Мы отправились к гекатонхейрам уже на следующее утро, а по пути я пыталась вспомнить все, что слышала про этих существ. На ум пришла только одна античная легенда, и вряд ли она была правдивой.

Они были сыновьями Урана и Геи – могущественные гиганты с сотней рук и пятью десятками голов. Папаша так боялся того, что у него родилось, что еще младенцами заточил их в подземном царстве. На семейном конфликте умело сыграл Зевс: когда началась война между богами и титанами, он переманил гекатонхейров на свою сторону и тем самым обеспечил себе победу. Там еще и без награды обошлось: они просто стали охранять темницу титанов, на Олимп не полезли, все счастливы.

Но это в сказочке. Я с трудом могла себе представить существо с таким количеством рук и голов. Да и потом, если бы они и правда были огромными, они вряд ли скрылись бы от меня на кладбище. Поэтому к гекатонхейрам я шла без малейшего представления о том, кого увижу.

Они жили в небольшом деревянном домике у самого обрыва, за которым шумело море. От кладбища их жилище отделяли кусты белоснежных роз, поэтому я и не заметила постройку в прошлый раз. Здесь было на удивление хорошо и уютно, особенно для дома трех холостяков!

Они, должно быть, заметили меня из окна или почувствовали, кто их знает, что они могут. В любом случае, они появились на пороге до того, как я добралась до двери.

Что ж, вот и раскрылась интрига. Они были здоровенными – но в пределах человеческой нормы, а вовсе не огромными. В каждом чуть больше двух метров роста, как в хороших таких баскетболистах. А вот с руками и головами у них и правда была любопытная история.

Голова у каждого оказалась всего одна, но на ней было пять лиц. Сначала я решила, что четыре – по одному на каждой стороне, но потом один из них чуть наклонился, и я увидела пятое лицо на макушке. При этом настоящим и живым было лишь одно лицо, то, которое находилось на правильном месте. Остальные казались рудиментарными – с искаженными чертами и закрытыми глазами.

Рук было десять, и все они работали как надо. Три пары росли по бокам, еще две – из спины, на уровне лопаток и грудной клетки. Где десять, там и сто, понятно, как в древности легенды писали. У Сиары тоже хватало лишних рук, но она их прятала, а эти то ли не хотели, то ли не умели. Думаю, не хотели: от кого им прятаться в Эпионе?

Они выбрались на крыльцо и теперь внимательно меня рассматривали, словно это я была каким-то уродцем. Сначала они показались мне одинаковыми, однако, присмотревшись, я обнаружила, что они просто очень похожи.

– Здравствуйте, – нервно улыбнулась им я. – Меня зовут Дара Сотер.

– Бриарей.

– Котт.

– Гиес. И мы знаем, кто вы, доктор Сотер. Мы следим за всем, что происходит в Эпионе.

– Да? Тогда вы должны знать, что недавно я прошла через отстранение. Я решила воспользоваться этой паузой, чтобы разобрать вещи моего брата, и я нашла там вот это. – Я показала им список из ежедневника, который я переписала на отдельный лист. – Я не знала, что это, а вчера, прогуливаясь, попала на кладбище и увидела те же имена. Меня шокировало то, что мой брат потерял так много пациентов – это на него совсем не похоже! Он был отличным врачом во внешнем мире, и я не верю, что он растерял свои способности в Эпионе. Но я не знаю, как еще это можно понять.

Бриарей взял у меня листок и начал внимательно его изучать. Гиес тем временем спросил:

– Почему вы пришли к нам?

– Логичнее было бы поговорить с Эрмином Тонансом, – добавил Котт.

И вот тут я решила быть честной:

– Потому что я не уверена, что доктор Тонанс знает об этом. Мой брат мертв, поэтому наказание ему не грозит, но для мертвых важна память о них, я верю в это и не хочу привлекать к истории с погибшими пациентами слишком много внимания.

Гекатонхейры посмотрели на меня с возросшим уважением, и я поняла, что задела нужную струну. Локи тоже почувствовал это:

– Красиво сказала, теперь они даже соизволят тебе ответить.

– Мы и правда знаем все о тех, кто остался здесь, – кивнул Гиес.

– Потому что мертвым важна память, а некоторых из наших мертвецов некому помнить, поэтому их помним мы, – рассудил Котт. – Мы узнаем их истории, чтобы их духи чувствовали: они не были забыты.

– Но дух вашего брата может быть спокоен, – Бриарей вернул мне листок со списком. – В смертях этих пациентов не было ничего подозрительного. Я даже не берусь сказать, зачем ваш брат составил этот список. Быть может, он тоже скорбел о тех, у кого никого больше нет? Другой причины я не вижу, они не были его пациентами.

– Ни один из них? – изумилась я.

– Ни один, и лишь немногие из них бывали в лечебном отделении. Эти имена – имена тяжелых пациентов, которые, как правило, попадали в Эпиону в критическом состоянии. С ними не работали терапевты, но терапевты, включая вашего брата, могли выступать консультантами по некоторым случаям.

– Это не так важно, – заметил Гиес. – В Эпионе хорошие врачи, но и они не всесильны. Таких безнадежных пациентов, как эти, из списка, привозят в Эпиону, потому что в других кластерах даже не пытаются им помочь. Иногда здесь происходят чудеса, но чаще – нет. Пациенты умирают.

– А мы хороним их и дарим вечный покой, – подытожил Котт. – Проверьте заключения о смерти, там указана причина.

– Спасибо вам, – я чуть наклонила голову в знак благодарности. – Я рада, что вы избавили меня от сомнений.

– Не за что. Это не попытка обмануть или поддержать. Кто-то другой мог бы побеспокоиться о своих пациентах, но не ваш брат.

Я почти успела разочароваться в очередной версии, но слова Гиеса заставили меня насторожиться.

– Что вы имеете в виду?

– Вопрос совести, – пояснил гекатонхейр. – Все эти пациенты умерли в реанимации, когда там заправляла Регинлейв Норсе. Только ей почему-то до этого нет дела.

А действительно, почему?

Глава 24

Валькирия

При всей мужеподобности Регинлейв, никто бы не усомнился, что она – женщина, поэтому она вполне могла быть той дамой, которую Остин Борд видел с сатиром. А еще у нее хватало ресурсов, чтобы убивать пациентов: в отделении реанимации смертью никого не удивишь, и даже ее подпись на таком количестве отчетов, направленных в морг, не вызвала подозрений.

Но я все равно не представляла, как с ней мог связаться мой брат. Регинлейв достаточно жестока, чтобы убить всех этих нелюдей, а Леон – нет! Или он настолько изменился со времен нашей ссоры? Хоть нет, вряд ли, Сиара ведь любила его именно таким, как я помню, да и остальные отзывались о нем с теплотой.