Я, если честно, не злилась на нее, я о ней вообще не думала, мои мысли снова и снова возвращались к Демми. Она была симпатична мне с самого начала, но не более. Теперь же она стала спасительницей моей жизни, и хотя она ничего за это не просила, мне хотелось отплатить ей за помощь.

Хакир настаивал, чтобы я осталась в больнице на ночь, но это было бы слишком. Я покинула палату уже к вечеру и сразу направилась к Демми. Она лежала в своей кровати и играла с планшетом, который в ее массивных ручищах смотрелся крохотным смартфоном.

– Ой, вы здоровы! – улыбнулась она, заметив меня. – Я так рада!

Кровать гамадриады пустовала. Я не стала о ней спрашивать, присела на край постели Демми.

– Я пришла поблагодарить тебя, – сказала я. – И кое о чем попросить.

Кто-то другой на ее месте возмутился бы: какого черта, должница еще просит о чем-то! Но Демми была большим ребенком, пусть и с параметрами Ильи Муромца, поэтому она оживилась:

– О чем?

– Не делай операцию.

– Что? – смутилась крошка-тролль.

– То, что ты задумала, слишком опасно. Я разговаривала с другими врачами, и все они сходятся во мнении, что шансы плохого исхода гораздо выше, чем шансы хорошего. Ты рискуешь не только потерять уважение сообщества троллей, но и угробить собственное здоровье. Не делай этого, Демми. Ты не обязана быть красивой для всех, и тем более для людей. Ты такая, какая есть, сегодня благодаря этому ты спасла мне жизнь. Ты уже на своем месте, не губи себя.

В этих мыслях не было ничего нового – я так считала с тех пор, как услышала про ее операцию. Просто до этого дня я еще могла убедить себя, что мне не нужно беспокоиться о какой-то глупой троллихе. Теперь же передо мной сидела запутавшаяся девчонка, которая так отчаянно хотела спасти мне жизнь, что без сомнений изрезала свои руки острыми шипами заколдованного куста.

Она слушала меня, но не слышала. С подростками так часто бывает. Я знала об этом и все равно пыталась до нее достучаться. Демми позволила мне закончить, а после лишь тяжело вздохнула.

– Я все это знаю. Вы и мой доктор думаете, что я не понимаю, а на самом деле не понимаете вы. Я знаю, что рискую всем, и я готова. Почему? Да потому что мне не место в мире троллей, я родилась не в своем теле, и там я никогда не буду счастливой. Я не хочу умирать и становиться калекой, но и жить внутри этой глыбы я тоже не хочу. Другим нелюдям и людям кажется, будто троллям на все плевать, только это неправда, мы все чувствуем, а показать не умеем. Я рада, что спасла вам жизнь, вы хорошая. Но эта сила мне не нужна, и я готова поставить все на кон, лишь бы измениться. Поэтому я пойду на операцию, несмотря ни на что. И когда все закончится, я или умру, или стану настоящей.

Глава 8

Каппа

После случая у розовой аллеи я больше не выходила из своей комнаты без оружия. В тот же вечер я снова наведалась в жилище брата и заглянула в сундук, чтобы подобрать для себя пару вещиц. В основном это были кинжалы на пружинах, которые легко крепились под одеждой, а при необходимости «выпрыгивали» прямо в руку. И конечно, я не могла не думать: что если похожий случай и заставил моего миролюбивого брата устроить тут арсенал?

Хотя это, конечно, вряд ли. Во-первых, когда Леон был жив, гамадриады здесь еще не было. Во-вторых, для простой самообороны не нужно столько железа. В истории моего брата все было намного сложнее, на это указывало не только оружие, но и ежедневник, который пока оставался для меня загадкой.

Сиара, на которую я так надеялась, словно почувствовала, что за ней следят, мы с ней никак не могли пересечься. Локи верно подметил, она была одиночкой: перемещалась между больницей и своей комнатой, в других местах бывала редко. Но ничего, скоро мне предстояло перейти на практику в хирургическое отделение, этим я себя успокаивала.

Пока же я погрузилась в работу. Это оказалось интересней, чем я предполагала: теперь, когда я освоилась в Эпионе, мне не нужно было ограничиваться простейшими заданиями. Вместе с другими врачами я обсуждала проблемы, искала решения, старалась помочь каждому пациенту. Я забывала о том, что передо мной не люди, по-другому уже не получалось. При желании я могла бы разбудить в себе старую ненависть, да только смысла не видела – это навредило бы моей маскировке.

– Ты очень похожа на своего брата, – сказал однажды Хакир. – Он тоже хотел спасти весь мир.

А в итоге не смог спасти даже себя.

Я все еще не собиралась становиться добрым доктором, который любит весь мир. Просто я решила: если я не могу найти зацепок, нет смысла изводить себя и окружающих. Когда я перейду в хирургическое отделение, у меня появятся новые возможности, а пока я пользовалась моментом и изучала природу нелюдей.

Во время очередного обхода я, как ни старалась, не смогла избавиться от необходимости осмотреть каппу. Вообще-то, мне было его жалко: этот сморчок здорово пострадал от радиации. Наш каппа жил в реке, протекавшей неподалеку от печально известной Фукусимы. Мне до сих пор сложно было поверить, что сказки и технологии способны так плотно переплетаться, но факт оставался фактом. Когда атомная электростанция стала источником проблем, нелюди пострадали не меньше, чем люди, а некоторые даже больше – потому что люди вовремя бежали, а нелюди решили, что их идеальное здоровье выдержит это испытание.

Как видим, не выдержало. Каппа почуял неладное, когда местные чудовища начали умирать. Он бежал, поселился в другой реке, но было уже слишком поздно: в его теле все чаще образовывались опухоли, похожие на раковые. Врачи удаляли их, однако вскоре история повторялась, и в больницах он проводил больше времени, чем в воде.

В Эпиону он прибыл не для операции. Опухоли ему недавно удалили, и теперь местные доктора использовали недолгий период покоя, чтобы подобрать лечение, способное вернуть его к нормальной жизни. Каппа переносил все это на удивление стойко, он ко всему относился с конфуцианским спокойствием, и я бы восхищалась им, если бы не пошлые шутки и слишком подробные разговоры на анальную тематику.

Так что я предпочла бы желать ему удачи и скорейшего восстановления на расстоянии, а вместо этого я вынуждена была искать его по всему этажу – его кровать пустовала.

– Настал час твоего любимого пациента, – хмыкнул Локи, появляясь рядом со мной.

– Да уж. Раньше я думала, что «тот, у кого все через задницу» – это просто метафора.

– Да почти вся японская нечисть такая, – отмахнулся призрак. – Хентай не на пустом месте нарисовался. У них очень спокойное отношение к анатомическим вопросам и сексу. То, что для тебя будет извращением, у них воспринимается нейтральней – «предпочтение».

– Это все понятно, до тех пор, пока эти предпочтения не пытаются навязать мне! Ты заметил, что он ничего нормально не делает? Все процедуры он старается извратить до невозможности! – пожаловалась я.

– Он старается, ты его отшиваешь, у вас, по-моему, давно гармония и взаимопонимание. Но все равно, не расслабляйся, когда он рядом.

– Да ладно тебе! Он мерзкий, это да, но я не настолько слаба, чтобы опасаться сморщенного пупса!

– Тебя чуть не завалил розовый куст, я думал, это научило тебя не оценивать противника по внешности, – заметил Локи. – Слушай, мы оба знаем, что тебе знаком лишь определенный круг нелюдей, про которых тебе рассказывали сказки на ночь – заканчивавшиеся, несомненно, смертью чудовищ. Но ни одного каппы среди них не было, поэтому не притворяйся, будто понимаешь, с кем ты имеешь дело.

– С японским водяным, – пожала плечами я. – Все остальное – детали.

– Ага, мелочи, в которых кроется дьявол. У каппы и знакомого тебе водяного есть общие черты, но это все равно разные существа. Кроме того, среди самих капп бывают разные подвиды, и тот, который обосновался здесь, можно отнести к самым опасным.

Локи много знал о нелюдях. Сначала мне казалось, что это логично и предсказуемо: он же сам при жизни не был человеком! Но, пообщавшись с врачами, я поняла, что у него на самом-то деле исключительные знания. Медикам не было известно и половины того, что Локи вспоминал мгновенно.