***

Окрестности оглашает трель звонка, и разноцветная толпа подростков с веселым гомоном, словно весенний ручей, выносится из дверей, разбиваясь во дворе на небольшие яркие островки.

Молли выскакивает на ступеньки, на ходу продевая руки в лямки рюкзака, и машет друзьям рукой.

— Прикройте меня, если что! — просит она мальчишек и быстро направляется за угол школы.

В кармане форменного жакета лежит смятая записка, что передал ей третьеклассник-дружелюбный. Бумажка буквально прожигает ткань, вызывая в теле прилив адреналина и чуть-чуть страха — что все это чья-то злая шутка.

Но парень ждёт её в положенном месте, стоит облокотившись плечом на стену, и курит. Он облачен в чёрные джинсы и косуху, а стоящий рядом байк, словно вишенка на торте — подчеркивает бунтарский образ.

Увидев девушку, Эрик отталкивается от стены и вынимает руки из карманов.

— Я уже думал, что ты не придёшь.

— Я не собиралась, но любопытство пересилило.

— Спасибо, что не выдала меня. Если бы ты назвала мое имя, у меня бы были очень большие проблемы, — он хитро щурится и девушка старается подавить невольную улыбку.

— Ты, действительно, сбежал с дежурства в клуб?

Парень только пожимает плечами, как бы говоря: ну, а что в этом такого. И Молли все-таки не удерживается от смеха.

— Тебя подбросить до дома? — интересуется Эрик. — В знак благодарности, — видя ее сомнения, добавляет парень.

Девушка молчит и парень принимает это за знак согласия, садится за руль, кивком головы «приказывая» ей забираться.

Молли усаживается сзади, ее колени обхватывают сильные мужские бедра, а руки смыкаются в замок на каменном прессе. Байк взрыкивает словно дикий зверь и плавно выкатывается на дорогу — Эрик давит на газ, и мотоцикл срывается с места.

Они долетают до квартала Искренности за пару минут, девушка быстро соскакивает на землю, одернув юбку.

— Спасибо, что подвез, — тихо благодарит она, стараясь не замечать, как на них неодобрительно косятся правдолюбы, торопящиеся по своим делам.

Эрик ухмыляется, ничуть не тушуясь под осуждающими, почти враждебными взглядами и нахально подмигнув седовласой старушке, произносит:

— Еще увидимся Мол, — взревев мотором, байк уносит своего лихого хозяина.

— Молли Этвуд! Как не стыдно? — качает головой пожилая женщина. — Связаться с бесстрашным, да еще и кататься с ним на этом «чудовище». Твой отец не одобрит такое поведение!

Но девушка уже не слушает причитания старой леди, она быстрым шагом идет в сторону дома, стараясь унять бешено стучащее сердце и спрятать от прохожих горящие малиновым щеки.

Все равно, что скажут родители, ей, конечно, влетит, отцу мигом доложат о происшествии, а он достаточно умен, чтобы понять, где его дочь могла познакомится с бесстрашным. Но сейчас это не важно, голос Эрика ещё звенит в воздухе:

«Еще увидимся…»

Он сказал ей это просто так — из вежливости или действительно хочет снова встретится. Эта мысль заставляет Мол счастливо засмеяться, кружась вокруг своей оси, прямо посреди улицы.

Она до вечера лежит в своей комнате, уткнувшись в подушку, улыбаясь во весь рот, школьная блуза пропиталась запахом его одеколона, и девушка беззастенчиво вдыхает его горькие нотки, наслаждаясь и пьянея от восторга.

На следующий день Эрик ждет ее после уроков на том же месте, и Молли с трудом удается не завизжать в исступлении, повиснув на его крепкой шее.

Он забирает её из школы почти каждый день, они гоняют по городу на его мотоцикле, а иногда, если позволяет погода, Эрик отвозит её на один из старых пляжей на озере Мичиган.

***

Эрик курит, краем глаза наблюдая, как девчонка, усевшись по-турецки на его куртке, уплетает шоколадные трюфеля — редкое лакомство даже для бесстрашных.

Мол выуживает из коробки очередную сладкую пирамидку и отправляет в рот.

Девичьи пальцы перепачканы подтаявшим шоколадом, ветер во всю играет распущенными медными локонами, блаженная улыбка застыла на пухлых губах — невинная и чертовски соблазнительная.

Парень одергивает себя, да её папаша ему голову оторвёт только за то, что он таскает ей дорогущий шоколад и катает на мотоцикле.

И, в принципе, будет прав — девчонке только четырнадцать, а ему через месяц восемнадцать.

Про Джона Этвуда он успел навести кое-какие справки: урожденный бесстрашный, перспективный, способный, надежда родителей, неожиданно ушёл в Искренность за любимой девушкой, понимая, что заучка-эрудитка не пройдёт инициацию в его родной фракции.

В двадцать один год он стал главой службы безопасности правдолюбов и доверенным лицом Джека Кана, умудрился создать достаточно крепкую организацию, что в некоторых аспектах почти не уступала Бесстрашию. А ещё он был лучшим другом Макса — их Лидера, и они, кажется, до сих пор поддерживали связь.

Это был ещё один неоспоримый аргумент в пользу того, чтобы обходить малявку десятой дорогой, особенно, если он хочет осуществить свой план. Да и во фракции полно девушек его возраста, которые готовы почти на все, только чтобы симпатичный бесстрашный обратил на них внимание.

Но для Эрика эти встречи уже стали необходимостью, с этой искренней он мог позволить себе быть самим собой: не притворятся, не играть, не изображать кого-то.

Ей, единственной, он рассказал о своей мечте — стать Лидером; о том, что не смог достичь цели, заняв второе место в зачетной таблице. Рассказал о противостоянии с Фором, о своих двенадцати страхах, против четырех треклятого стиффа.

Поразительно, признаваясь ей в своих неудачах, он чувствовал себя сильнее, словно её молчаливая поддержка снимала с его плеч этот неподъемный груз поражения.

— Будешь? — вырывает его из раздумий её голос.

— Я не люблю сладкое.

— А ты когда-нибудь пробовал эти конфеты? — видя его отрицательный жест, Мол ловко выуживает очередную пирамидку и подносит к его губам. — Попробуй! Уверенна, тебе понравится!

Эрик заворожен бликами света, что играют в ее глазах, он приоткрывает рот, позволяя тонким пальчикам положить конфету ему на язык, и смыкает губы за секунду до того, как девчонка убирает пальцы.

Шоколад теплой пряностью тает на языке, вкус у него невероятный: горько-сладкий, тягучий, неожиданно возбуждающий. Эрик посасывает девичьи пальцы, обводит языком, слизывая остатки лакомства, не отводя взгляда от ее распахнутых карамельных глаз, а потом, не сдержавшись, тянется за поцелуем.

Он будет гореть в Аду!

Она отвечает с жаром и страстью, отдаваясь без остатка, им не хватает воздуха, легкие печет, и он отрывается от её сладких губ, не выпуская девчонку из объятий.

— Давай отвезу тебя домой.

Молли хмурится, протестуя, снова тянется к его губам, но он не дает ей себя переубедить, поднимаясь с песка и утягивая ее за собой.

***

— Фору предложили освободившееся место Лидера… — мужской голос разрезает тишину пустынного пляжа.

Они сидят рядом, любуясь медленно накатывающими на берег волнами и вдыхая свежий бриз, в котором перемешались запахи водорослей и горячего песка.

Мол знает насколько для Эрика это тяжело.

Тщетные амбиции и задетое самолюбие; для эрудита, пусть и бывшего, не добиться поставленной цели — худшее, что может произойти.

Девушка помнила рассказы матери о родной фракции, где им с рождения внушалось, что-либо ты первый и лучший, либо ты никто.

У парня рядом с ней ЭТО в крови, словно неоперабельная раковая опухоль, которая распространяет метастазы, что медленно «убивают» организм.

Она обнимает его плечи, прижимаясь к широкой спине, и тихо шепчет в бритый затылок:

— Для меня ты лучший! И мне плевать Лидер ты или нет! Плевать, что думают о тебе другие! Я люблю тебя таким, какой ты есть!

Эрик замирает, а потом притягивает её ладошку к губам, нежно целуя.

Они долго сидят, обнявшись, наслаждаясь моментом, и не хотят отпускать этот ни с чем не сравнимый миг.

А, знаешь, в этом городе

И после нас останется