Вечером повторяется тоже для приготовления супа, с той разницей, что одновременно производится раздача дров, мяса и хлеба. Эти запасы сделаны по распоряжению начальства, и до сегодня не было ни запоздания, ни перерыва в получении пайка.

Служба в лагерях не сложна, и для всех остается много свободного времени. Обязательные работы состоят в чистке оружия, гарнизонной службе по содержанию постов полицейского и у гауптвахты, снабжающих часовыми к палаткам генералов. Для тушения огней в 8¹/₂ часов вечера трубят сигнал, после чего всякий должен находиться в палатке.

Бригада в походе была всё время под командой генерала Тома, который следовал вместе с нею. Принц Наполеон совершал поход попеременно с двумя своими бригадами, таким образом, что делал один день двойные переходы, а на следующие сутки отдыхал, но его никогда не было видно в лагерях, хотя для него и была поставлена там палатка.

После сбора его дивизии в Дауд-Паша, принц поместился в отдельных комнатах от казарм, со всеми офицерами своего главного штаба, и ему был предоставлен почетный караул из 50 человек под командой офицера, который приглашается им всегда к обеду. Сегодня я командую караулом и буду иметь честь обедать у него вечером.

Мы могли бы идти в Константинополь, но состояние сообщений оставляло желать многого. В Турции мало настоящих дорог, но имеется много троп намеченных караванами верблюдов, перевозящих товары, вследствие чего некоторые горные проходы пришлось уширять для удобного движения нашей артиллерии и обоза, что и исполнено было стрелками 19-го батальона.

Можете судить о веселом расположении духа наших солдат-остряков, по надписям оставленным на боках этих проходов: «По приказу Великого Визиря школа путей сообщения упраздняется и Магомету одному предоставляется содержание дорог». — «По случаю смерти от родов турецкой деятельности, 19-ый батальон стрелков остается неутешным». — «Един Бог и Магомет инженер его» и т. д.

Если дороги плохо содержатся, то и пахотные поля одинаково дурно возделываются, между тем они настолько плодородны, что им позавидовали бы все наши сельские жители; мне не приходилось никогда видеть лучших хлебов, чем здешние, а некоторые, изредка попадавшиеся по пути виноградники, имеют необыкновенно хороший вид. Благодаря ли равнодушию жителей или потому, что здесь неизвестна нужда, пять шестых земли годной к обработке остаются в залежи, что производит тяжелое впечатление.

Нам пришлось проходить мимо деревень, которые все похожи между собой. Дома деревянные и достаточно искры для их воспламенения; они неизящны, дурно содержимы и представляют нищенский вид, который не возбудил бы зависти в наших крестьянах; особенность их составляет балкон над входною дверью, откуда можно смотреть во все стороны, самому не показываясь.

При нашем приближении к деревне, все жители прятались и мы только видели тех немногих, кто продавал нашим солдатам провизию. Торговля весьма затрудняется отсутствием мелкой монеты.

Народонаселение разделяется на две главных национальности — турок и греков. Хотя турки господствуют, но работают мало, исполняя все общественные обязанности. Они глубоко ненавидят греков. Один турецкий мальчик, с которым я заговорил, сказал мне на ломанном французском языке (они в большинстве говорят кое как на многих языках) «Турок стоит сорока греков» а на вопрос: что стоит француз, он отвечал: «Один француз стоит только одного грека, но и тот и другой собаки».

Я крепко надрал ему уши за такой дерзкий ответ. Греки, находясь в полном подчинении у турок, возделывают свои земли и обыкновенно занимаются мелкой торговлей. И те и другие, впрочем, имеют одинаково нищенский вид.

Мы прибыли в Родосто 5 июня и отдохнули там сутки. Этот город с 12–15 тысячами жителей, кажется довольно промышленным, но улицы и дома содержатся не лучше, как и в деревнях. Город не имеет ничего особенного, если не считать большого базара, снабженного всем необходимым для мужского и женского одеяния.

По случаю нашего прохода, окрестные хозяева привезли некоторые съестные припасы и привели довольно большое количество лошадей; товарищ мой капитан Бенуа купил прелестную, небольшую и лучшую на рынке лошадь с живыми глазами и крепкими мускулами за 300 франков.

Письмо мое оказалось довольно длинным, да кстати наступает время отправляться к принцу.

3

Лагерь под Дауд-Паша 16/4 июня 1854 г.

Приятное известие!

Приказом 27/15 мая я произведен в капитаны по линии.

Дурная новость.

Имеются вакансии капитана только в резерве.

Я ни за что не хочу возвращаться во Францию ранее окончания кампании… и поеду туда разве только насильно, по принуждению.

Отправился искать полкового командира, который с сердечною добротою обещал поддержать ходатайство о замене меня, если я найду здесь капитана, который согласится уступить свое место.

Сейчас же я побежал в палатку капитана М. здоровье которого было более чем плохо, и он имел полное право даже на отставку. Не без труда удалось мне получить от него согласие на такой обмен.

Вполне счастливый успехом, я отправился к полковнику, чтоб сообщить ему об этом, и представил, охотно им принятое, прошение о замене.

Теперь, когда я сделался более спокойным, расскажу вам о моем обеде у принца. В 6 часов вечера вестовой провел меня в весьма скупо меблированную комнату, и сейчас же оттуда меня направили в столовую, куда через несколько секунд вошел сам принц в сопровождении начальника его главного штаба и 4 или 5, состоящих при нём или при штабе дивизии, офицеров. Каждый сел за стол без приглашения, что сделал и я, увидя незанятое место. Обед был весьма простой: суп, три блюда, десерт и кофе.

Принц говорил много, и не всегда был интересен; отвечал ему только капитан Фери-Пизани, специально состоявший при нём в качестве офицера по поручениям. Полковник главного штаба казался сосредоточенным и говорил не много. Что касается меня, то я дал себе слово только отвечать на вопросы, а потому мне не пришлось ни разу открыть рот.

После кофе все удалились, а я, мало удовлетворенный, пошел на свой пост.

На следующий день 15 июня, разбуженный вестовым в 8¹/₂ часов утра, я возвратился в лагерь и тогда же узнал о своем назначении.

После завтрака отправился в Константинополь. Не буду подробно описывать этот большой город, так как, по моему мнению, это уже сделано всеми путешественниками. Деревянные дома за исключением общественных памятников и некоторых зданий высшего круга, извилистые улицы и если мощеные, то весьма плохо, минареты, похожие на фабричные трубы, бесчисленное количество бродячих собак и проч.

У моста Золотого Рога, с которого вид действительно великолепен, я был осажден молодым греком 18–20 лет, весьма прилично одетым, в феске, в тонких сапогах, который на хорошем французском языке, испросил позволение сопровождать меня, предлагая себя в чичероне.

«Я учился в коллегии в Пере, — сказал он, — и ознакомился с французским языком, а потому желаю усовершенствоваться в нём, пользуясь беседой с настоящим французом; с этой целью я позволяю себе просить дозволения сопровождать вас».

Я был очень доволен этой случайной встречей и мы вместе отправились по мосту далее.

Спустя немного пришли в еврейский квартал довольно бедного вида и у порога домов заметили очень красивых евреек, с тюрбанками на голове по старинной моде их предков, что очень оригинально, и я сохраню об этом приятное воспоминание.

Через четверть часа, мой провожатый и я сделались лучшими друзьями в мире и он рассказал, что отец его был адвокатом в Пере, что у него две сестры 19 и 20 лет, из которых старшая должна выйти замуж и что он предполагает подобно отцу, быть адвокатом. Затем предложив представить меня своей семье, он пригласил туда меня вечером, чтоб послушать музыку. Обязанный в тот же вечер возвратиться в лагерь, я высказал сожаление о невозможности воспользоваться его любезным приглашением сейчас, но обещал прийти днем.