— Посмотрите-ка на него! — воскликнул Мэклин, обращаясь к Слэйну. — Посмотрите, как он весь сияет от удовольствия. Я думаю, что копаться с лопатой в земле взрослым людям так же свойственно по натуре, как и малышам. Но все-таки сбегайте-ка вы за этой коробкой с бусами, там она на штирборте, перед ящиком с сигарами. Только поскорее возвращайтесь.

Слэйн отправился. Когда он возвращался обратно, с холмов спускались люди из своих деревень. Среди них шла и девушка. У нее одной было в руках духовое ружье, а все другие шли невооруженными.

Подходя ближе к Слэйну, они постепенно отступали за спину девушки, так что она заняла в конце концов положение как бы предводителя: так дикие утки строятся на полете, делая летящую впереди утку своим вожаком…

Слэйн кивнул головой девушке и она, в ответ, смешным движением подняла руку, в которой держала ружье, как бы отдавая ему честь. Те, кто поровнялся с ним, повернули по направлению к месту крушения корабля, остальные пошли позади, вслед за ними.

Смешное это было шествие дикарей по берегу под предводительством девушки, да еще, по всей вероятности, англичанки, не знающей ни слова из своего языка, не имеющей ни малейшего представления об Европе и никогда ничего в мире не видевшей, кроме этих вод залива Карпентария, да туземцев бухты Мертвого Человека!..

По дороге Слэйн попытался вступить в разговор с ней. У него была жилка юмора и он удачно пользовался ею в подобных случаях. Ему не в первый раз приходилось объясняться и шутить с людьми, совершенно не способными ни слова понять из того, что он говорил. Вначале она только отзывалась на его заговаривания, но потом и сама стала вступать в беседу.

Своеобразный разговор во время их пути ничего ровно не дал для разрешения живо заинтересовавшей Слэйна загадки.

Голос ее казался грубоватым — в нем недоставало разнообразия оттенков и гибкости тона. Раза два весь разговор казался ненужной бессмыслицей, и в его голосе прозвучали нотки смеха, но в ней они никакого отклика не нашли.

Было вполне очевидно, что в уме девушки, — если не считать тех воспоминаний о далеком былом, следы которых должны были сохраниться в ней, — теперь не было никаких иных представлений, кроме моря, гор, погоды, ветра, разных маленьких делишек того племени, среди которого она жила, да еще периодов дождей, отмежевывавших один год от другого…

Для Слэйна ясно было, что они могли бы помочь ее возврату в среду, из которой она была когда-то вырвана, но Мэклин не думал об этом. Он был не из таких людей…

Слэйн вспомнил ее имя.

— Кит-вик, — произнес он, с усмешкой поглядывая на нее в ожидании, что она скажет на это.

— Кити-вик, — поправила она, указывая на себя. Потом она показала на него.

— Джэк, — сказал он.

— Джэк, — повторила она, очень мягко и очень хорошо справившись с произношением.

На Слэйна это произвело удивительное впечатление. Он услыхал из ее уст свое имя, то имя, которым звали его только родные, да самые близкие из друзей.

Назвав его этим именем, она сразу стала для него какой-то близкой, точно исчезли те. бесчисленные мили, которые разделяли их жизнь. Без сомнения и она почувствовала то же самое, только, быть может, не так отчетливо.

Когда подошли совсем близко к кургану, Слэйну открылась картина, наглядно показавшая, что идея Мэклина уже принесла плоды.

Дикари с залива Мертвого Человека, очевидно, никогда раньше и не видывали ни лопатки, ни скребка. Для пропитания ни им, ни их предкам не приходилось Иметь дело с обработкой земли. Рыба, наловленная у скалы-шпица, фрукты, пернатая дичь, да некрупный лесной зверь— вот была их пища. Раскапывание песка было для них совершенной новостью, и они с интересом работали лопатами под руководством Мэклина.

По всей вероятности, они считали целью работы — добычу из-под песка бревен старого судна, потому что, когда обнаружились признаки большой балки, то они оставили работу и стали показывать на нее.

Новое бревно лежало приблизительно под прямым углом к первому. Мэклина это привело в настоящую ярость и он стал ругаться.

— Только взрыв и мог разбросать бревна таким образом, — решил он.

Когда, через несколько минут, дорылись до обломка рулевого колеса, у него не могло уж быть сомнений, что корабль взорван.

— Ясно, что золото при взрыве разлетелось во все стороны, чорт знает, куда, — со злостью промычал Мэклин.

Ему было горько думать об этом, потому что это означало конец всем их работам и всем их надеждам…

Он не замедлил поделиться со Слэйном своими грустными заключениями. Но Слэйн был человек совсем иного порядка: на него это сообщение не произвело особенного впечатления. Неудача, так неудача. Как бы то ни было, а все их дело было игрой на риск и проигрыш.

Ему совсем не приходило в голову, что в случае провала их дела здесь, вопрос с девушкой очень осложнится. Что можно будет сделать для нее в Сиднее, куда ее придется прежде всего довезти, — без денег? Сдать на попечение правительства?

Он стоял рядом с Мэклином и, задумавшись, следил за тем, как лопаты новоиспеченных землекопов подбрасывали песок. Он взглянул на девушку: она стояла напротив, совсем близко от него… Нет! Он не хотел бы ни передавать ее на руки государству, ни отдавать ее под чье бы то ни было попечение…

В этот вечер, когда они вернулись к себе на «Акулу» после целого дня тяжелой работы, большая часть которой, правда, была сделана не ими, а добровольцами с залива Мертвого Человека, Слэйн завел разговор на тему о девушке.

— Не пойму никак, — начал он, почему эта девушка до сих пор не вышла замуж за кого-нибудь из дикарей? Ведь Сэм говорил вам, что все эти женщины, обряженные в разные жалкие браслеты-замужние, а на ней ни одного нет, да она и не выглядит замужней, и никакого мужчины около нее нет. В чем тут секрет?

Мэклин позвал Сэма и спросил его.

Когда трескотня Сэма прекратилась, он перевел:

— Сэм говорит, что ни один туземец до нее ни за что не дотронется. Во-первых, потому, что ее принес к ним ветер, а во-вторых, потому что она ужасно безобразна.

— Безобразна! — воскликнул Слэйн. — Да ведь она же настоящая красавица!..

— Она не в их вкусе, — заметил Мэклин. — Ведь посмотрите — их женщины не такие высокие, как она. Да не забудьте, что они боятся несчастья, если кто-либо будет иметь с нею дело. Этим, по их мнению, будет нанесена обида ветру…

В последующее дни Слэйн позабыл совсем, что они приехали за золотом. Внезапно появившаяся на его горизонте девушка точно открывала завесу перед чем-то, совсем для него невиданным.

Особым очарованием веяло на него вся история ее, и очарование это окружало и самую девушку.

На берегу, у кургана ли над погибшим кораблем, или у того места, где они сходили со своей лодки, он всегда искал ее глазами, и всегда она оказывалась тут. Все эти дни она постоянно бродила по берегу. Она ходила вместе со всеми другими, но в то же время держась несколько в стороне от них. Стоило Слэйну поднять глаза, как он сейчас же встречался с ее взором, обращенным на него.

Они оба были людьми, как бы нашедшими, наконец, друг друга. Без единого слова установилось между ними взаимное, еще смутное понимание.

Однажды, когда Слэйн один возвращался от места кораблекрушения к причалу своей лодки, она подошла к нему. В первый раз они были теперь совершенно одни.

Она смело подошла к нему и сказала (но, конечно, не словами):

— Я хочу поехать с вами. — Таким образом она сама делала, первый шаг, и Слэйн был несколько озадачен этим.

Он начал разговор с ней.

— Зачем вы всегда носите с собой эту вещь? — спросил он, дотрагиваясь до ее духового ружья.

Он говорил полусмеясь, полусерьезно, задавая вопрос, который она, по всей вероятности, не в состоянии была понять.

Она стала отвечать ему, произнесла какие-то три или четыре слова, сливая их в одно, потом остановилась и поглядела на небо, По направлению к ним летела птица. Девушка подождала, пока та не оказалась над их головами, и потом, подняв длинную трубку, приложила ее к губам.