Д'агнар Альдис никак не отреагировал на мои слова, и мне показалось, что всё сказанное мной, кажется ему вздором, однако ответ он все-таки дал.

— Дорогая моя, вы должны понимать: во-первых, моя прислуга знает, чем грозят им неосторожные высказывания и сплетни, во-вторых, глупых людей я подле себя не держу, и вам меньше всего стоит переживать по поводу мнения прислуги. Но тут виной всему ваша неискушенность. В вашем доме слуги жили на положении почти членов семьи, поверьте, в моем доме прислуга остается прислугой, и что обо мне думают мои люди, меня волнует меньше всего. Я достаточно им плачу за то, чтобы мои распоряжения выполнялись быстро и точно. Нашей с вами семьи их носы не коснутся. Ну и последнее. Обижать мою невесту, а после и супругу, я не позволю никому. Вы — моя и этого достаточно, чтобы я стал хранителем вашего покоя. Флоретта! — неожиданно воскликнул диар, и я вздрогнула, — как вы заставляете меня произносить столь длинные речи? — но не успела я ничего ответить, как мой жених указал в сторону дороги. — А вот и ваши родные, пора вернуться в седло.

Стоит ли говорить, что на этом наш разговор прервался? Я так и не успела вставить ни слова, и уж тем более не услышала ответы на все свои вопросы. Хитрый и скрытный мужчина вновь обвел меня вокруг пальца, дав крошки, но не утолив голод полностью.

Первое, что бросилось мне в глаза, была тревога моих родных, даже сестры ненадолго притихли, переводя настороженный взгляд с меня на его сиятельство.

— И кто же выиграл скачку? — преувеличено весело спросил Артиан, продолжая испытующе смотреть на меня. Чтобы успокоить брата и отца, чей недовольный взгляд был прикован к диару, я улыбнулась и уже собралась ответить, как меня опередил мой жених.

— К своему позору вынужден сознаться, что смухлевал и срезал путь. Так что победа достается агнаре Берлуэн. Примите мои поздравления, Флоретта, и благодарность за доставленное удовольствие и приятную беседу в ожидании вашей семьи.

С ответом я опять не нашлась, лишь кивнула и смущенно улыбнулась. Мои родные заметно расслабились, не найдя подтверждений своим опасениям. Обиды мне не причинили. Удостоверившись, что мое семейство успокоилось, я перевела удивленный взгляд на диара, и он, подмигнув мне, негромко произнес:

— Я честный человек, дорогая моя агнара. По всем правилам победа ваша, потому я оставил за вами право на изобретение мне кары.

В это мгновение к портрету моего жениха прибавился еще один штрих — врун! Бессовестный врун. Он так натурально уверил меня, что победа за ним, что я попалась на удочку, как последняя простофиля. Бросив возмущенный взгляд на д’агнара Альдиса, я не удержалась от усмешки. Передо мной вновь была невозмутимая глыба льда. Воспитанная, учтивая, но всего лишь холодная глыба. Меня удостоили едва приподнятой в недоумении брови и больше не обращали внимания. Все, что меня касалось, похоже, я уже узнала.

Диар отлично играл роль замороженного идола, и не менее великолепно давался ему образ ироничного человека, открытого для откровенной беседы, и под какой из этих личин скрывался настоящий д’агнар Аристан Альдис, мне еще предстояло разобраться. Хотелось бы верить, что второй облик принадлежит ему от рождения, с интриганом я все-таки чувствовала себя спокойней, хоть и не знала, чего ожидать от его светлости в следующую минуту. И все же этот образ был живым, физически ощутимым, в отличие от равнодушного и непробиваемого айсберга, сейчас царственно восседавшего на рыжем жеребце.

Впрочем, с моим братом они продолжали перебрасываться репликами, до меня же дела, казалось, нет уже никому. Я была предоставлена самой себе и тратила это время не наблюдения за своим женихом. Не так уж часто я удостаивалась подобной чести. Я украдкой бросала взгляды на его лицо, отмечая мужественный профиль, горделивую посадку головы, величавую стать. Закрыла глаза и прислушалась к голосу, улавливая его мягкое бархатистое журчание. Мне живо представился кот, уютно свернувшийся клубком на подушках. Расслабленный, спрятавший до поры свои когти. Милый и не опасный зверь. Открыла глаза, снова взглянула на мужчину и тут же вздохнула — на уютного кота он был совсем не похож.

— Агнара Флоретта, — я вздрогнула от неожиданности и повернулась в сторону диара. — Обратите внимание, дорогая невеста, отсюда начинается наше с вами поместье. Сейчас мы уже едем по моим, а в скором будущем и вашим землям.

— Да, разумеется, — сконфужено ответила я.

Эта была еще одна черта в женихе, смущавшая меня. Он как-то сразу одарил меня правами на свои земли и имущество. «Наше» — звучало из его уст, как само собой разумеющееся, а я ужасно смущалась, памятуя, что и это «наше» — тоже только его милостью. И видеть себя хозяйкой целого диарата мне было дико. Женой диара могла себя представить, а диарой — нет. Кто я? Скромная девушка из Богиней забытого поместья, какая из меня хозяйка диарата? Но д’агнара Альдиса такая мелочь, как мой священный ужас перед будущим титулом, кажется, вовсе не волновала.

— Обратите внимания, Флоретта…

Сейчас он беседовал только со мной, без всякого бахвальства и высокомерия знакомя со своими землями. Ни папеньку, ни брата его сиятельство ни разу не привлек к разговору. Они молча слушали и поворачивали головы, куда указывал мне диар, но не задавали вопросов, не восторгались, не хвалили, словно их тут не было вовсе. Но и я молчала, спросить или сказать мне было нечего. Сомневаюсь, что в те минуты я вообще что-то запомнила из сказанного моим женихом. Голова шла кругом, когда я смотрела на желтеющее море пшеничных колосьев, которое мы проезжали мимо. И на черепичные домики близлежащей деревни я глядела с детским восхищением, словно поселение было макетом, выставленным на витрине игрушечной лавки. До некоторых пор о таком богатстве я могла читать только в книгах.

А когда издалека показалась крыша усадьбы д’агнара Альдиса, я и вовсе потеряла дар речи, затаив дыхание, следила за приближением огромного великолепного строения, украшенного колоннадой, барельефами и статуями на крыше. Невероятное впечатление на меня произвел цветник, разбитый перед парадной лестницей. И сад, в который уводила неширокая, усыпанная белыми камушками дорожка, показался мне и вовсе сказочным.

— Вам нравится? — лед диара снова дал трещину, и на губах его появилась мягкая добродушная усмешка.

— Очень, — выдохнула я.

— Я рад, — ответил его сиятельство, и человек вновь превратился в истукана.

Нас встречала целая череда лакеев, одетых в синие ливреи, белые панталоны и черные туфли с щегольскими пряжками. При виде хозяина они дружно склонили головы, однако любопытные взгляды я успела уловить. Сам же диар, отдав распоряжение помочь гостям и отнести багаж в приготовленные для нас комнаты, спешился и помог мне спуститься с лошади. После подставил локоть, и как только я накрыла его подрагивающими от волнения пальцами, произнес:

— Ну вот вы и дома, дорогая Флоретта.

Взгляды прислуги снова сошлись на мне, и я, ощущая, как пылают щеки, постаралась принять независимый вид, подобающий будущей хозяйке всего этого великолепия, позволила ввести меня во дворец диара. Следом за мной и д'агнаром Альдисом поднимался по широкой лестнице Артиан. За ним шествовал папенька, подле которого семенили притихшие близнецы. В отличие от нас с сестрами оба агнара Берлуэна здесь бывали и чувствовали себя не в пример уверенней.

— Надеюсь, вам понравятся ваши комнаты, Флоретта, — между тем говорили мой жених. — В будущем они так и останутся вашими. Я посчитал для вас гостевые покои излишними. Если вас что-то не устроит, говорите, их переделают по вашему вкусу.

— А где будут жить мои родные? — забеспокоилась я.

— Не переживайте, приличия будут соблюдены, — едва заметно улыбнулся диар. — Ваша семья будет размещена рядом с вами. Мои комнаты находятся намного дальше, и в будущем я не буду беспокоить вас своим соседством.

Отчего-то эти слова неприятно резанули мне слух. Д'агнар Альдис поселил меня вдалеке от себя, стало быть, он не столько не желал беспокоить меня, сколько хотел, чтобы я не беспокоила его. Но разве не именно это я сама намеревалась делать? Не так давно я сама решила не путаться у супруга под ногами, раздражая и мешая ему. И всё-таки я несколько расстроилась. Впрочем, объяснение своему огорчению нашла быстро. Его светлость был единственным, кого я здесь знала, и остаться одной после соседства шумных близнецов и любимого братца будет тяжело. Надеюсь, что затворницей в этом великолепном дворце я все же не стану.