Странно, но Андрей был единственный, кто не был так агрессивно настроен по отношению к машинам. В отличие от некоторых, кто просто их ненавидел больше собственной жизни. Как, например, его товарищ и драчун скандалист Илья. Более того, Верта если не брать во внимание за то, что она была самый настоящий робот. Робот из жидкого металла. Поистине была как настоящая живая женщина.

Она, конечно, могла менять любые облики как мимикрирующий робот полиморф Т-1001, как и любой другой такой же робот тысячной серии, но она ассоциировала себя, именно с женщиной, а не с мужчиной. И Андрей первым это заметил, как и ее интерес к людям. Если люди не в пример того же его товарища по блоку драчуна Ильи, вели себя вполне сносно и спокойно. Не провоцируя Верту на плохое.

Но и он как человек все же не мог в полной мере доверять машинам.

Было в нем все же тоже, что и в остальных. Потому, что Андрей был человеком. И также не мог простить устроенной Скайнет ядерной войны, унесшей миллионы человеческих жизней.

— Не дрожжи, любимый мой — проговорила Верта Андрею — Я не сделаю тебе ничего плохого. Ты нужен мне. Мне как женщине. Одинокой женщине.

Т-1001 убрала правую свою изящную ногу в ботфорте с правой его ноги. И ослабив свою хватку рук, обошла его. И прижалась спереди к Андрею, глядя ему, прямо в его карие не на шутку напуганные глаза, глаза солдата пленного мужчины, своими хоть и холодными робота, но влюбленными брюнетки такими же карими, как и у него глазами.

Он сам не свой не отрывал от тех другого цвета робота глаз, карих глаз. Он смотрел на нее, не зная, что и ответить. Он привык к зеленым ее глазам и к ее рыжим волосам и лицу настоящей Верты. Но та, что сейчас, смотрела на Андрея, была другая женщина.

— Я знаю, что такое любовь — произнесла Верта, глядя ему в глаза далеко не равнодушным к нему взором машины — Я знаю, как любить. Знаю, как женщина должна любить мужчину.

— К…как машина может знать, к. ак любить? — он стал заикаться дрожащим сдавленным напуганным голосом.

— Знаю Андрей, знаю, и знали они — произнесла Верта — Знали, но я убила их. Всех мужчин, которых любила, там в прошлом. Когда была там.

— Меня т. оже убьешь? — Андрей выдавил, глотая слюну из себя.

— Я же тебе сказала, что нет — произнесла ему Верта — Я тогда не убила тебя и не убью впредь. Ты не представляешь опасности и примерен поведением. Ты не как тот солдат Илья.

— Что Илья? — произнес, стараясь как-то держать себя в руках Андрей, но чувствуя как сводит судорогой челюсти и дрожат собственные губы — Что с…с ним Верта? Что ты с…с ним с. делала?

— Ты беспокоишься о своем друге? — произнесла Верта и приблизилась своими алыми губами к губам Андрея, подтягивая за шею его лицо к своему лицу.

— Тебя смущают мои другие глаза — произнесла Верта и закрыла их под тонкими черными изогнутыми бровями, она произнесла ему — Поцелуй меня.

Андрей не мог этого сделать. Вот женские губы, губы такие же, как у настоящей женщины, но, другое совершенно лицо. И он, вообще не мог. Потому, что это была не женщина.

— В…Верта — еле выдавил, снова он из себя — Я….Я…Я…не смогу, Верта.

Она стояла и ждала его поцелуя. Крепко обхватив его мужскую шею. Стояла и ждала. Она молчала, замерев в такой позе, прижав его к себе. И он чувствовал сокрушительную силу ее рук и всего робота полиморфа силу. И эта машина, как влюбленная женщина, просто стояла и ждала его поцелуя. Андрей, было потянулся своими мужскими губами к ее из полисплава машины губам. Но опять не смог.

— Я…я не могу, Верта — произнес он снова Т-1001. И отстранил голову.

Она открыла свои робота-путаны, почти черного цвета глаза и уставилась в его такие же глаза. Смотрела, словно изучала его. Словно заглядывая внутрь его. И ему стало еще страшнее сейчас. Он думал, что теперь точно конец.

— Почему не можешь? — произнес робот полиморф — Я некрасивая или не похожа на женщину?

— Н..нет. Ты Верта, очень д…даже, похожа на з…земную настоящую ж…женщину — еле выговаривал Андрей — Я просто не м. могу и в. се.

— Я знаю — ответила Верта, отойдя от него, но, все еще держа руки на его плечах и кистями изящных женских робота пальчиков, обхватывая его мужскую шею — Ты все думаешь об Илье. Он ведь твой товарищ. Это ведь так? А, солдат Андрей?

— Да, это так — произнес, уже несколько собравшись сам с собой Андрей.

— Зачем тебе Горбунов Илья? — спросила она его снова — Ты беспокоишься о своем товарище?

— Что ты с ним собираешься сделать, Верта? — спросил, беспокоясь за друга Андрей.

— То, что он заслужил — произнесла резко робот из жидкого металла. И отпустив его шею и отвернувшись от него, пошла в сторону своего главного широкого во главе этой лабораторной комнаты стола, где раскачивался кольцевой маятник, и лежали папки тетради, и какие-то журналы.

Брюнетка путана, прошлась, туда стуча высокими каблуками шпильками своих красных кожаных сапог-ботфортов, вихляя соблазнительной почти голой мелькающей черными кружевными трусиками широкой задницей перед Андрея глазами. И, видя своим затылком его карие несколько обескураженные и все еще напуганные глаза человека, прочитав все в нем. От его мыслей до болезни внутренностей. И поставив, своим прикосновением всего тела и рук машины из жидкого металла, как профессиональный врач диагноз, рак легких с обширной неизличимой патологией других внутренних органов. И мгновенно делая выводы и результаты того, что как робот Т-1001 обнаружил в теле пленного солдата Белова Андрея. Она повернулась к нему уже лицом у своего стола, взяв в руки одну из тетрадей, лежащих на своем личном столе.

Внутри разогревшись, словно сердце, гудела запущенная уже больше шести лет правая, плазменная молекулярная батарея SUSAR-1000. И гудел плазменным высокотемпературным молекулярным жаром генератор. В каждой молекуле и каждом атоме мимикрирующего программируемого пластичного полисплава. Машина полиморф сбросила стремительно растущую температуру своего жидкометаллического тела Т-1001 практически до нуля. Отрегулировав все в себе к исходной точке, став спокойной и уравновешенной, холодной какой и должна быть машина. И взяв чернильную ручку, очень быстро, что-то туда записала.

Потом посмотрев на Андрея, произнесла совершенно равнодушно и холодно — Он вел себя плохо. И знаешь, пленный солдат Андрей. Я не отдам тебе твоего товарища Илью, даже если бы со мной здесь занялся сексом — продолжила она, и, превращаясь из Нью-Йоркской уличной путаны снова в настоящую Верту. Рыжеволосую красавицу с забранными назад и заколотыми золоченой булавкой вьющимися в длинный, до самой ее задницы волосами. В своем из своего же тела робота, теперь сформированном из металла жидкого полисплава белом с крылышками плечиками до колен зауженном на ее гибкой женской робота-женщины талии, словно матерчатом платье. Полностью сменив внешний облик. И снова смотря на солдата и своего личного теперь пленного блока Х19 Белова Андрея своими холодными, но не менее красивыми Т-1001 женскими зелеными влюбленными глазами. На высоких шпильках каблуках белых своих туфлей. Она пошла обратно к нему, от противоположной стороны своей лаборатории и мимо столов с шипящими пробирками и колбами. Мимо мигающих приборных электронных установок и проводов.

— Ты оставил меня к себе неравнодушной. В прошлый раз — произнесла Верта — Я хотела завлечь тебя, но ты все думаешь о своем друге Илье.

Верта не говорила Андрею о его болезни. Смертельной болезни. О которой он не знал, но может, догадывался. Она записала ему все в той тетради.

Рак был у него обнаружен еще тогда, когда он попал в плен и был доставлен сюда. Но вылечить рак было невозможно. Хоть и велись разработки Скайнет по изучению рака, и попытки разработки нового вида биотканей с ускоренным метаболизмом на этой основе, тем не менее, спасти Белова Андрея, было не возможно. Он просто медленно угасал.

Пленный Белов Андрей болел, но сам не знал от чего. У него были приступы, и он чувствовал, что это серьезно. Но он никому не говорил о болезни. Как мужчина все в себе скрывал, даже когда, порой падал на пол лагерного блока в болевых судорогах. У него часто подымалась высокая температура и его рвало. Но, он так и не обращался. Ни в медицинский блок Х50. Даже к самой Верте. Хотя он единственный кто мог бы это сделать, напрямую обратившись за помощью к любящей его, как земная настоящая женщина машине.