– Почему ты ее видела?

– Не знаю. Правда.

Много разных эмоций смешивалось в глазах Энн. Гнев, возмущение, обида и другие, которые Дана не могла определить.

– Ты знаешь, что все говорят о Мейси? – рявкнула Энн. – Что она была тупой и разбила машине, а они строят догадки. Так всегда. Если кто–то нашего возраста странно себя повел, что это мы сходим с ума и не в себе. Словно мы за себя ответить не можем. Словно мы не имеем значения. Мейси мертва, и они всегда будут говорить, что она себя погубила, потому что напилась. Это не так. Это… ложь, обвинение. Это неправильно.

Дана кивнула.

– И тут ты, – сказала Энн, – и ты даже не знаешь Мейси, а она почему–то явилась к тебе. Это всех испугало. Это как знак. Так я думаю. Она пыталась сказать миру, что умерла не так, как все думают.

– Ты… веришь мне?

Энн кивнула.

– Ага. И многие здесь. Я даже слышала, как пара учителей говорила об этом. Все считают тебя странной, но… не врущей.

Она была удивлена тому, что ей верили, и Дана не знала, как к этому относиться.

– Крейгер – странный город, – сказала Энн. – Всегда таким был. Мейси тоже была странной. Она ходила на странные занятия в глупом магазине хиппи.

– «Вне пределов»?

– Вроде он так называется. Вечно говорила о медитациях, проходе через вуали и – как там? – связи с энергиями планет. Говорила с духом земли Гаей. Говорила, что она – часть движения, что принесет новую эру. Не знаю. Она это часто повторяла, и я обычно ее не слушала. Важно то, что после смерти она пришла к тебе.

– Почему я? – спросила Дана. – Мы даже не встречались. Почему она пришла именно ко мне?

Энн смотрела на нее, глаза стали задумчивыми и потемнели.

– Я знаю лишь, что случилось это не просто так.

– Но по какой причине? Это сводит меня с ума.

– Да, но это же Крейгер. Добро пожаловать, – Энн с отвращением взмахнула рукой и пошла, оставив Дану в коридоре. Анджело тоже ушел, и Дане казалось, что она в милях ото всех, кого знала, от всего, что понимала.

Она прижала сумку к груди и поспешила на урок, куда уже опаздывала.

ГЛАВА 19

Крейгер, Мэриленд

8:57

Ангел затаился в тенях, его лицо и тело были в краске и крови, в жире, его глаза пылали, губы двигались в постоянной молитве, что была без формы, как и его бог.

Молиться григори. Его отцу по крови. Настоящему ангелу, рожденному на небесах, который искал способа вернуться на землю. Спасти ее. Защитить.

Править там.

Он слушал то, что говорил бог. Секреты. Обещания. Пророчества.

Снаружи раздались сирены, направляющиеся к городу. Ему было все равно. Это был не тот крик.

ГЛАВА 20

Высшая региональная школа ФСК

8:59

Учитель биологии напоминал Альберта Эйнштейна, если бы тот провел плохо выходные после того, как его ограбили в переулке. Так он выглядел для Даны. Мистер Ньютон был растрепан, как Эйнштейн, брови были такими же, а усы, казалось, вот–вот спрыгнут с его лица и убегут в лес. Он всегда носил страшный зеленый или коричневый костюм, словно у него было только два костюма. Но он постоянно менял яркие галстуки. Сегодня на галстуке были шестеренки оттенков золотого, бронзового и серебряного. Все называли его Ньютон Два–Костюма.

Дана восхищалась им. Многие ученики считали его странным, но Дану это устраивало. Странный ученый. Она сама подумывала о науке. Об исследованиях. О медицине. О чем–нибудь еще. Она любила математику и естественные науки, и мистер Ньютон бросал вызов ее разуму.

Попадание в его кабинет после двух разговоров в коридоре было как вернуться на берег острова после падения с тонущего корабля. Она стояла на твердой поверхности. Она знала, кем была здесь.

Но она опоздала на две минуты. Ньютон замолчал и посмотрел на нее из–под кустистых бровей. Все повернулись, и на их лицах было облегчение от перерыва в лекции. Доска была полна записей о шагах, требуемых для расчленения лягушки. Большой ящик–холодильник стоял на полу между рядами столов. Крышка была снята, десятки мертвых лягушек лежали внутри. Некоторые ученики уже были зелеными, как лягушки.

– Уже начался урок, – мрачно сказал Ньютон, – но у Даны Скалли, видимо, свое расписание.

– Простите, – сказала она.

– Вы же не собирались увильнуть от лабораторной? – Ньютон покачивал скальпель в руке.

– Нет… просто опоздала. Простите, больше этого не повторится, – пробубнила Дана и поспешила найти место. Ее напарника по лабораторной сегодня не было, как не было и вчера. Свободным был только высокий худой парень умного вида с песочного цвета волосами и умными зелеными глазами. Этан, вроде бы. Дана покраснела, как лобстер, садясь на стул рядом с ним. – Можно? – спросила она.

– Пожалуйста.

Она поймала взгляды от других учеников, но все здесь были одного с ней возраста. Не было старшеклассников, никто, наверное, не был близок с Мейси. До ее одноклассников доходили лишь сплетни. Не было враждебных взглядов. Это не сильно спасало.

Мистер Ньютон продолжил лекцию, объясняя, что они будут искать, вскрывая лягушек. Он радовался теме, был очень оживлен. А потом раздал лягушек, и лабораторная началась. В классе стало шумно от разговоров и звуков отвращения.

– Если кого–то тошнит, – сказал сухо Ньютон, – используйте урну. Не на лягушек.

– Можно тошнить на напарников? – спросил парень из футбольной команды. Он был нападающим, его напарник был защитником.

– Только если хочешь потом убирать, – сказал Ньютон. – Но, если сделать так, напарник может ответить тем же.

Все рассмеялись, футболисты хлопнули в ладони. Этан склонился к Дане и прошептал:

– Может, я слишком строг, но Нобелевская премия им не светит.

Дана отвернулась, чтобы скрыть смех.

– Ладно, мои юные Франкенштейны и Франкенштейночки, – сказал Ньютон. – Можете начинать. Но не спешите. Наука требует терпения и внимания, а не спешки.

Этан и Дана приступили к работе с осторожностью, интересом и в размеренном темпе. Это впечатлило Дану, ведь многие парни класса или пытались играть в мачо, словно их ничто не беспокоило, или вопили, что их стошнит. Не Этан. Он был тихим и серьезным. У него были очки в стальной оправе, нарядная рубашка и кеды, он поджимал губы, пока работал, но в нем не было ни капли тревоги или замешательства, когда он приколол лягушку и начал отмечать места для разрезов.

Он улыбнулся. Улыбка была милой, у него были хорошие зубы, только левый спереди был надбит. Он придвинул к ней скальпель.

– Дамы вперед, – сказал он.

– Уверен?

– Почему нет? Если ты не против.

– А почему я буду против? Потому что я девочка?

Он невинно удивился.

– Эм… нет, просто ты пропустила объяснение Двух–Костюмов.

– Все на доске, – отметила она.

– Точно. Прости.

Дана подняла скальпель, посмотрела на записи и рисунки на доске, а потом прижала лезвие к бледной коже и сделала разрез. Этан смотрел, как она делает надрезы на шее и брюхе, а потом соединила их вертикальным разрезом. Она отложила скальпель и развернула кожу, чтобы открыть органы.

– Ого. Молодец, – сказал он. – Уже такое делала?

– Нет.

– Ты даже ничего не задела внутри.

Дана посмотрела на него, ожидая насмешку или снисхождение, но Этан просто был впечатлен.

– Спасибо, – сказала она.

– Нет, я серьезно, – сказал Этан. – Ты не попала на короткий фильм, который нам показывал Два–Костюма, но все сделала правильно. У тебя талант.

Она снова заметила, что у Этана красивая улыбка.

Дана хотела забраться под парту, потому что она была уверена, что ее щеки красные, как светофор.

– Хочешь, я заберу сердце? – спросил он, и, что было очень странно, эти слова показались ей самыми милыми из всех, что говорили ей парни.