Улу-Мухаммед ждал смерти Гыяз-Эддина. Вот тогда можно будет, презрев прежний договор, ворваться в чужие степи и досыта испить воды из арыка эмира. Впрочем, почему чужие степи? Всё это некогда принадлежало одному человеку — Мухаммеду Великому.

И вот этот день наступил.

Новость о смерти Гыяз-Эддина привёз во дворец безбородый юноша. Он приехал раньше послов, которые задержались в дороге у гостеприимных эмиров. Им некуда было спешить — впереди ждала неизвестность, возможно, и недовольство хана, которое каждому из них может стоить жизни. А если вместо наказания их дожидается награда? Впрочем, никогда не знаешь, что можно ждать от Улу-Мухаммеда.

Юноша упал на колени — он видел перед собой хана Большой Орды, а с его вестью могущество Улу-Мухаммеда увеличится ровно на столько, сколько земель покорил себе мятежный Сарайчик.

   — Великий хан, Гыяз-Эддина больше нет! Он умбр десять дней тому назад.

Юноша улыбнулся, понимая, что эта новость должна доставить повелителю радость. Он бы и не спешил, если бы твёрдо не был уверен, что Улу-Мухаммед расплатится с ним щедро. Может, Мухаммед Великий отсыплет ему много серебра, и он станет богатым, или подарит ему одну из своих наложниц, и это тоже приблизит его к хану.

   — Чему ты радуешься, презренный? — сделался суровым хан. — Я враждовал с Гыязом, но кто посмеет упрекнуть меня в том, что я желал ему смерти? Стража! Взять этого нечестивца и бросить его в зиндан!

   — Повелитель! Мухаммед Великий! — цеплялся юноша руками за край ковра. — Прости меня! Я был не прав! — А стража нетерпеливо тянула за полы кафтана юношу к дверям.

Казалось, под Бахчисараем собрались воины всей земли. На многие вёрсты протянулись пёстрые шатры, луга были вытоптаны, становилось тесно от скопления людей и животных, а в город продолжали прибывать всё новые отряды. И приходилось лишь удивляться, почему земля не разверзнется в этом месте и не поглотит кричащее, мычащее, орущее племя. На помощь Улу-Мухаммеду прибыли даже закованные в железо рыцари из Ливонии; подневольные эмиры и мурзы спешили высказать хану своё почтение и снаряжали юношей, отдавали дорогих легконогих жеребцов. Из Средней Азии прибывали караваны верблюдов, груженные тюками с саблями и боевыми топорами, даже султан Оттоманской империи решил выказать своё расположение Улу-Мухаммеду и направил к хану отряд из тысячи янычар.

Улу-Мухаммед ожидал, когда наконец звёзды позволят ему сняться с места и огромной армией двигаться на Сарайчик. Но звёзды молчали. Старик звездочёт терпеливо колдовал над гороскопом, в полнолуние выходил в степь и, задрав голову к ночному безмолвию, что-то горячо шептал в небо. Со стороны казалось, он ведёт беседу с самим Аллахом, и воины, стоявшие неподалёку, замирали в суеверном страхе, даже кони в эти минуты, казалось, ржали тише обычного.

Улу-Мухаммед не торопил звездочёта, опасаясь, что своей нетерпеливостью он может прогневить Аллаха и звёзды тогда сыграют с ним дурную шутку. Хан видел нетерпение мурз, замечал неудовольствие всадников, всем казалось, что долгому ожиданию не будет конца, однако он решил терпеливо дожидаться знака свыше.

Наконец в его шатёр вошёл звездочёт. Старик расправил перед господином пергамент и, показывая пальцем в замысловатые точки и значки, проговорил:

   — Повелитель, время для похода выбрано неудачно.

   — Так... продолжай...

   — Видишь, здесь Сатурн подходит к Марсу, — чертил старик пальцем по ветхой коже, — а рядом вот это пятно — созвездие Рака. Сатурн — это ты, Марс — победитель в войнах, это — преемник Гыяза.

   — Но ханский трон пуст! — возразил Улу-Мухаммед.

   — Да, он пуст, повелитель, — поспешно согласился звездочёт. — Но я совсем не удивлюсь, если через неделю вернутся наши послы и сообщат тебе, что стол уже занят. Однако я сказал ещё не всё... Вот созвездие Рака. Видишь, здесь множество точек, они говорят, что преемник Гыяз-Эддина не останется в одиночестве. У него объявятся сильные союзники, с которыми тебе придётся считаться.

   — Что ещё указывают мне звёзды?

   — Звёзды показывают, что лучше распустить сейчас всех людей и признать преемника Гыяз-Эддина законным наследником.

Улу-Мухаммед внимательно посмотрел на звездочёта. А вдруг старик куплен этим самым таинственным преемником Гыяз-Эддина так же, как он подкупил лекаря хана Сарайчика, чтобы отправить его на тот свет? Но Улу-Мухаммед тут же отказался от этой мысли. Дворцового звездочёта он знал всегда. Хан помнил его рядом со своим отцом, теперь звездочёт занял место рядом с Мухаммедом Великим. Звездочёт слишком стар, чтобы лукавить, ведь Аллах может забрать его к себе каждый день.

   — Ты хочешь, чтобы я обидел всех этих людей и не принял их помощи?! — разозлился вдруг Мухаммед. — Вот тогда Аллах действительно прогневается на меня!

Звездочёт пожал острыми плечами и отвечал:

   — Я не добавил от себя ни слова. За меня говорили звёзды. Я твой скромный проводник среди множества небесных светил.

   — Я выступаю в Сарайчик завтра же! Эй, Тегиня! — окликнул хан молочного брата и, когда тот вошёл, распорядился: — Оповести всё моё воинство, что мы выступаем завтра после утренней молитвы.

Армия Улу-Мухаммеда растянулась на многие вёрсты. Впереди, указывая дорогу, двигался личный отряд хана. В лёгких доспехах, вооружённые копьями и луками, всадники вырывались далеко вперёд и возвращались снова, оповещая, что путь впереди свободен. Следом, гарцуя на горячих скакунах, личная охрана Улу-Мухаммеда, которая не признавала никого, кроме своего повелителя. Сам хан ехал в арбе, спрятавшись под навесом от солнечного зноя. А уже позади двигалась вереница из телег и повозок.

И если бы не звон железа, который разносился далеко по степи, молено было бы подумать, что, бросая обжитые места, люди ищут спасения от Великого потопа.

Сам Улу-Мухаммед не считал себя завоевателем. Он шёл как хозяин, который должен забрать у должника своё. Эти земли не один век подчинялись только воле хана, так почему сейчас он должен позволить растаскивать их на части? Одной лепёшкой может утолить голод один человек, но нельзя ею накормить сотню голодных. Орда была единой всегда: и в годы правления первых наследников Чингисхана и год назад тоже. Даже поражение от Темир-Аксака не раздробило её земли на улусы. И в худшие годы в Орде оставался один хозяин. Так почему нужно делить то, что передано наследникам как единое целое!

Улу-Мухаммед ехал не воевать, он хотел показать силу, которую способен собрать настоящий наследник Золотой Орды. Это была демонстрация мощи не только возможному претенденту на престол в Сарайчике, но и несговорчивым соседям, которые всё назойливее покусывали окраины Большой Орды.

Из задумчивости Улу-Мухаммеда вывел голос Тегини:

   — Повелитель, прибыл один из послов, он хотел бы увидеть тебя.

   — Что ж, приведи его ко мне. Интересно услышать, что он скажет в своё оправдание, — невесело улыбнулся Мухаммед Великий.

Задержался посол. Ему бы после кончины Гыяз-Эддина поторопиться в Бахчисарай, но задержал любвеобильного мурзу гарем почившего эмира, который состоял из молоденьких наложниц. Гарем поделили между собой многочисленные родственники умершего повелителя, и в знак особого расположения послу Улу-Мухаммеда достались две женщины. Хан уже знал об этом, и, когда посол предстал перед ним, Улу-Мухаммед поинтересовался с ехидством:

   — Как ласки твоих новых наложниц? Хороши ли они?

Посол был молод, и, видно, ему были небезразличны ласки опытных наложниц бывшего правителя Сарайчика.

   — Женщины прекрасны, хан! — восторженно отвечал посол, не заметив надвигающейся грозы.

   — Что ты ещё хотел сказать мне?

   — Повелитель, я хочу попросить тебя: не сердись на меня. В Сарайчике я задержался для того, чтобы узнать, кто из родственников Гыяз-Эддина хочет занять опустевший трон.

   — И кто же осмелится сделать это?

   — Уже осмелился... Это сделал Кичи-Мухаммед.