Это все было на спирали с овощами в самом центре. Ее телефон и огромная камера лежали в конце стола, то есть, она уже выложила это в один из своих четырех блогов.

— Тебе нравится? — с тревогой спросила София. Она смяла салфетку своими белыми руками.

Обычно на этом этапе окружающие предполагали, что София — жертва родительских сверхожиданий. Но я точно знаю, что тетя Лорен ожидала от Софии одного — нервничать так же, как и она сама, и София блестяще оправдывала эти ожидания. Она была словно тонко настроенный инструмент, звучащий в резонанс эмоциональному состоянию любого, кто находился рядом.

— Это даже больше, чем отлично, как и всегда, — сказала я. София вздохнула в облегчении. Я обошла вокруг стола, исследовав его. — Ты пропылесосила и потолок тоже?

— Я не нашла лестницу, — ответила София.

— Боже, София, я пошутила. Ты серьезно пылесосила?

София уставилась на меня своими огромными горящими глазами. Она была как причудливое животное.

— У меня было время!

Я атаковала кусочек хлеба зазубренным ножом.

Цель: сэндвич.

Побочный эффект: повреждение.

Заметив мою борьбу, София поспешила мне помочь. Как в замедленной съемке сцены убийства, я вырвала нож у нее из рук и отрезала два неровных куска самостоятельно. Для тети Лорен ее проклятая зависимость не была проблемой, а меня чертовски беспокоила.

— А как же книга, что ты читала?

— Я уже закончила ее.

Я выбрала ростбиф и пармезан.

— Я думала у тебя то коллажно-скульптурное что-то там.

Софи внимательно смотрела, как я выковыриваю зеленую штуку из майонеза.

— Первая часть сохнет.

— Что это такое? Руккола? Когда твой урок эрху^[11]? — я не была уверена, что думаю насчет того, что София самая белокожая девушка в мире, играющая на эрхо. Я не могла решить, считалось ли это культурной апроприацией^[12]. Но Софии это нравилось, и у нее был талант, как и ко всему остальному, и, вроде бы, никто из ее эрхо-блога не жаловался, так что я ничего не говорила.

— Шпинат. Не сегодня. Я уже занималась этим утром.

— Как насчет вздремнуть? Нормальные люди так делают.

София тяжело взглянула на меня. Она хотела, чтобы я забрала свои слова обратно и сказала ей, что нет, она была полностью нормальная, все прекрасно, она не должна делать глубокие вдохи, потому что это не чрезвычайная ситуация, это жизнь, и она такая у всех.

Вместо этого я ответила ей таким же долгим, тяжелым и пристальным взглядом, а затем укусила свой сэндвич. Я не могла поверить, что София очередной день провела в компании приправ.

— Тебе нужно взяться за ум, — сказала я, проглотив еду. — Вкус восхитительный, и это задевает меня.

София выглядела напуганной. Это маленькое существо расстроилось по моей вине. И теперь я задумалась о том, как моя мать продолжала говорить то же самое мне. Взяться за ум, я имею в виду. Я всегда отвечала ей, что возьмусь за ум, как только найду человека, с которым стоит тусоваться. Возможно, София просто не нашла еще кого-то подходящего.

— Давай прогуляемся сегодня вечером. Ты можешь надеть что-то красное. — сказала я.

— Прогуляемся? — отозвалась эхом она, и в тот же момент я вспомнила, что, по-идее, встречаюсь с Коулом вечером. Я не могла поверить, что забыла, но, с одной стороны, я могла. Потому что все это было похоже на хороший сон, о котором забываешь, спустившись на завтрак.

Я почувствовала нехорошую тошноту в желудке, будто кто-то открыл зонтик прямо в нем. Будто я боялась Коула, хотя это не так. Я боялась, что не оправдаю его ожиданий. Он был так увлечен идеей меня в Калифорнии, как будто мы с этим штатом были идеальной парой.

Мне стало интересно, во что я ввязалась.

— Черт, — сказала я. — Не сегодня. У меня планы на вечер. Завтра. Красный. Ты и я.

— Планы? — отозвалась эхом она.

— Если ты продолжишь повторять все, что я говорю, то все отменится, — я сделала еще один укус. Это и правда был уникальный сэндвич. — Где твоя мать?

Я никогда не знала, как называть мою тетю Лорен. Когда я говорила «Лорен» Софии, это звучало, будто я сопливая девчонка. Когда я говорила «твоя мать», это звучало, будто я была холодной. И я не могла говорить «твоя мама», потому что я никогда не говорила слово «мама», если в этом не было необходимости. Вероятно, потому что я была сопливая и холодная.

— На закрытии, — ответила София. — Она сказала, что будет дома раньше Терезы.

Тереза была моей матерью. Когда София сказала это, она не казалась сопливой или холодной. Это звучало уважительно и с любовью. Что за жестокая несправедливость?

Раздался дверной звонок. София страдальчески взглянула на меня:

— Я открою.

Она не хотела открывать. Открыть дверь означало говорить с тем, кто был за ней, и, если она заговорит с ними, они начнут оценивать ее одежду, или волосы, или умения и найдут какую-либо из этих вещей привлекательной.

— Ох, подожди, — сказала я. — Серьезно. Я сделаю это.

Как оказалось, у двери была знаменитость. До того, как мой брат умер, он часто говорил, что все приходит по-трое. Три знаменитости за один день. Неплохо даже для большей площади, чем Лос-Анджелес. Эта была миниатюрной женщиной с густой черной челкой, наполовину закрывающей ее сонные зеленые глаза. Она была красива в повседневном, винтажном стиле, который выглядел настолько легким, что, должно быть, потребовалось много времени, чтобы этого достигнуть. Она — не женщина. Она — изображение женщины. Я мгновенно узнала ее, потому что она была одной из тех знаменитостей третьего ряда, которые изображались на страницах таблоидов и в блогах для сплетней в дни без происшествий. Я запомнила ее имя, потому что оно было каким-то странным. Ее звали…

— Привет, я — Бейби Норс, — сказала она. — Ты — Изабел?

Она определенно думала, что я буду в шоке, услышав свое имя, но я гордилась тем, что практически ничего не может повергнуть меня в шок. Особенно после того, как не сдержала эмоций из-за появления Коула Сен-Клера чуть раньше. Я ощутила присутствие Софии позади меня и могла судить о ее упавшей челюсти даже не оборачиваясь.

— София, — сказала я, выйдя на слишком яркую переднюю ступеньку, — не могла бы ты проверить духовку? Думаю, я забыла ее выключить.

Возникла пауза, и затем София исчезла. Она не была глупой.

— Что вам нужно? — спросила я. Я не понимала, что это не очень вежливо, пока слова не вылетели из моего рта.

— Возможность. Если дашь мне время, я представлюсь, скажу кто я и что я делаю…

— Я знаю, кто вы такая, — сказала я. Она была красивым стервятником, который возвратил к жизни мертвецов для веб-ТВ, но я не добавила эту часть, ведь, думаю, она и так знала. Я ощутила дискомфорт из-за причины ее появления здесь, и часть меня знала, что мне это не понравится.

— Хорошо! — сказала она, и широко улыбнулась. Я не доверяла этой улыбке, потому что она была слишком широкой. Широкая, с ямочками на щеках и симметричная, будто кинозвезды из прошлого. — Могу я войти?

Я рассматривала ее. Она рассматривала меня. Ее автомобиль стоял у бордюра позади моего внедорожника.

— Нет, — сказала я.

Ее рот изменился и стал чем-то намного более реальным.

— Что же, ладно.

Чтобы оправдать свои манеры, я добавила настолько холодно, насколько могла:

— Это не мой дом. Я не хотела бы ставить под угрозу их личную жизнь. И, как я уже сказала, я знаю, кто вы.

— Умно, — сказала Бейби, будто она действительно так думала. — Ну, тогда я сделаю это быстро: ты встречаешься с Коулом Сен-Клером?

Я пыталась сохранять лицо безразличным, но неожиданность сыграла свою роль. Я знала, что мое выражение лица выдавало меня всего полсекунды.

— Не думаю, что «встречаюсь» подходящее слово, — сказала я.

— Верно, — ответила она. — Не хотела бы ты участвовать в шоу вместе с ним? Круто, правда? Это не займет у тебя много времени, но откроет много возможностей. Особенно для такой красивой девушки, как ты.