Изменить стиль страницы

ПРОЛОГ

Декабрь, 1533 год

Цыганка чего-то не договаривала. Ульяна была уверена в этом. Даже в сумраке амбара, слабо освещенном горящим фитилем из наполненного маслом рога, она видела, как Зара нервничала, пряча свои узловатые руки в сборках пышной юбки.

– Ну, давай, Зара, – настаивала Ульяна, – ты обещала предсказать мое будущее.

Пальцы Зары беспокойно перебирали монисто на шее. Щеки ее пылали, глаза таинственно поблескивали. Лицо старой цыганки стало загадочным.

– Я ничего не обещала, сейчас дует черный ветер.

– Разве может ветер быть черным?

Зара покачала головой.

– Не обращай внимания на мои слова. Уже поздний час. Тебе нужно вернуться в дом. Если твоя мать узнает, что ты тайком вышла из дома и пришла к цыганам, она накажет тебя розгами, а нас вышвырнет на мороз.

Ульяна крутила пальцами гранатовые пуговицы своей накидки.

– Мама ничего не узнает. Она никогда не приходит ночью в детскую. – Ульяна сморщила нос. – И потом, я больше не сплю в детской, я уже слишком взрослая для глупых проказ Миши и Бориса.

Зара наклонилась к девочке через низкий стульчик, стоящий между ними. Ее большая тяжелая рука, слегка пахнущая овечьим жиром, погладила Ульяну по щеке с такой нежностью, какой та никогда не испытывала от своей матери.

– Четырнадцать лет – это еще не совсем взрослая, – прошептала Зара.

Ульяна молча смотрела на цыганку, разговаривающую с ней в полутемном амбаре. Из стойла шел пар от дыхания лошадей. Пахло сеном и животными. На улице был сильный мороз.

– Достаточно взрослая, чтобы быть помолвленной. – Ульяна положила руки на колени. Соболий мех, которым была отделана накидка, приятно грел ладони. – Именно поэтому ты не хочешь предсказать мою судьбу, Зара? Разве Алексей Шуйский... Он достоин любви? – Девушка вспомнила Алексея Шуйского, черноволосого красавца, которого впервые увидела только вчера. Молодой боярин приехал, чтобы договориться с отцом Ульяны о помолвке. За все время его пребывания в их доме Ульяна виделась с ним всего лишь раз. Дом был огромным, Алексей же, подобно всем остальным, считал, что место его будущей невесты – в детской. – Зара, а после свадьбы он будет меня бить? – осмелилась спросить девочка. – Потом найдет себе новую жену, а меня отправит в монастырь? Великий князь Василий[1] именно так и сделал. Наверное, сейчас такая мода.

Губы Зары растянулись в невольной улыбке но тревога затаилась в ее взгляде. Отсутствие нескольких зубов говорило о том, скольких детей она родила. Каждый ребенок стоил ей одного зуба. Потомство Зары – семеро крепких ребятишек – спало на соломе под грубыми одеялами в пустом стойле. Ее муж Ром и дядя Ласло ушли проверять капканы на зайцев.

Ульяне было уютно и спокойно у цыган. Цыгане – не частые гости в северных краях, но этот табор каждую зиму приезжал в Новгород, расположенный среди бескрайних лесов к северо-западу от Москвы. Отец Ульяны, Григорий Романов, позволял небольшому табору цыган расположиться в его огромном поместье во время зимних холодов.

Эту привилегию они заслужили. В возрасте трех лет Ульяна потерялась в лесу. Отец организовал поиски девочки. Искали повсюду, но тщетно. Надежда найти ребенка уже угасала, когда с приходом холодной северной ночи вдруг появился незнакомец.

На нем были яркие штаны до колен и рубашка, какие носили жители Карпат. На помощь себе он взял из псарни боярина Григория трех гончих и отправился в лес. После долгих неутомимых поисков по лесу с собаками, этому странному человеку удалось найти девочку, плачущую от страха, на берегу холодной реки далеко в лесу.

Ульяна плохо помнила этот случай, в памяти остались лишь возбужденный лай огромных собак и мужественное лицо Ласло, его сильные руки, когда он поднимал ее, чтобы отвезти домой. С тех пор девочку тянуло к этим загадочным, кочующим людям. Ульяна принадлежала к знатному роду, с самой колыбели ее готовили в жены одному из могущественных бояр. Девушка знатного происхождения не должна была даже замечать цыган, не то чтобы общаться с ними. Но запреты делали их тайные встречи еще более заманчивыми.

– Ну, давай, Зара, – настаивала Ульяна. – Ты видишь там Алексея?

– Мои видения нечеткие и не совсем точные.

– Ну, тогда, что ты видишь? – Нетерпеливая девочка вырвала серебряную пуговицу из своего капора. – Вот, возьми, она должна стоить не меньше ста копеек. – Зара накрыла рукой подарок, а Ульяна лукаво улыбнулась. – Это поможет тебе видеть отчетливей?

Зара спрятала пуговицу на груди.

– Всех вас, гаджо[2] , так легко дурачат цыгане.

Ульяна рассмеялась: для нее эта пуговица стоила не больше деревянной. Как и многие знатные семьи, Романовы[3] были невероятно, фантастически богаты. Девушка воспринимала этот факт естественно, как и продолжительные отсутствия отца, служившего при дворе Василия III, великого князя соседней Московии.

Ей стало грустно. Несколько недель тому назад князь Василий умер. У власти остались его трехлетний сын Иван и боярская дума. Между членами думы тут же начались раздоры.

Сегодня отец заперся у себя в кабинете и долго писал проникнутые тревогой послания своим сторонникам в разные города. Он был обеспокоен тем, что знатные бояре начали жестокую борьбу за власть после смерти великого князя.

Отбросив мысли о расстроенном отце, девочка протянула ладонь цыганке.

– На этот раз ничего не скрывай. Но меня не устроит простой ответ: долгая и счастливая жизнь... Я хочу правды.

Зара, неохотно взяла руку Ульяны и повернула ее к свету лампы.

– Иногда лучше не знать своего будущего.

– Я не боюсь узнать.

Глаза Зары и Ульяны встретились: черные, как глубокие озера, глаза цыганки и изумрудные, как весенняя зелень, глаза Ульяны.

– Хорошо быть бесстрашной, Ульяна, – Зара провела ногтем, из-под которого никогда не вымывалась грязь, по извилистой непрерывной линии на ладони девушки. Цыганка бросила взгляд на крупную брошь на плече Ульяны – из золота, в форме креста, украшенную рубинами и жемчугом. Пламя лампы отражалось в драгоценных камнях, казавшихся бездонными.