Среди песчаных кос и отмелей тут и там вьются огромные водоросли, образуя настоящие заросли, задерживающие корабли. Море там вовсе не глубокое, и дно [океана] едва прикрыто небольшим слоем воды. Там постоянно снуют дикие морские чудовища, и между едва-едва ползущими кораблями тут и там шныряют всякие чудища».

   (цитируется по Эндрю Коллинз «Врата Атлантиды» http://www.universalinternetlibrary.ru/book/43819/ogl.shtml)

   На основании утверждений Химилкона, пересказанных как самим Платоном в диалогах «Тимей» и «Критий», так и Аристотелем в книге «Метеорологика», многие атлантологи помещали Атлантиду в Саргассовом море, однако Николай Феодосьевич Жиров, используя батиметрические данные, убедительно показал, что современные глубины Саргассова моря составляют 1500 – 1700 м, что исключает возможность нахождения там какой-либо суши в указанный Платоном период около 12 000 лет назад.

   С другой стороны, западнее Гибралтарского пролива находятся илистые отмели достаточно большой площади, которые ранее могли быть частью суши, опустившейся ниже уровня моря в результате океанской трансгрессии (Трансгрессия – повышение уровня моря) или опускания части континентальной плиты в результате геологического катаклизма, на который и указывал Платон. Также, как считали некоторые атлантологи, «непроходимое море», о котором упоминал в своём отчёте Химилкон, могло быть результатом массированного выброса пемзы в ходе вулканического извержения большой мощности. Они предполагали, что пемза могла долгое время плавать на поверхности воды, возможно, скреплённая как цементом, намокшим вулканическим пеплом.

   Экспедиция рассчитывала найти на дне в этой части океана следы пемзы и вулканического пепла. Если бы их удалось датировать, это могло стать одним из аргументов в пользу гипотезы Жирова.

   Сам Николай Феодосьевич, несмотря на плохое состояние здоровья, согласился принять участие в экспедиции, понимая, что такой шанс бывает раз в жизни. (Н.Ф. Жиров с 1946 г находился на пенсии по инвалидности). Незадолго до выхода в плавание Жирову была предоставлена возможность выступить по телевидению, в недавно организованной передаче «Очевидное-невероятное», где он познакомил телезрителей со своей теорией и коротко рассказал о планах предстоящего похода.

   Также в экспедиции участвовал учёный-вулканолог Борис Иванович Пийп, которого ради этого специально пригласили с Камчатки. Ему было поручено провести сейсмологические исследования в районе Агадира. Экспедицию решено было сделать международной, и Пийп, как член-корреспондент АН СССР, возглавлявший работу всей вулканологической службы на Камчатке в качестве начальника Камчатской комплексной экспедиции СОПСа АН СССР и одновременно директора Камчатской геолого-геофизической лаборатории, по рекомендации НТС СССР пригласил участвовать в ней директора по вулканологии Парижского института физики Земли, известного бельгийского и французского вулканолога Гаруна Тазиева.

   Район Агадира в то время не считался сейсмоопасным, несмотря на разрушение землетрясением города Santa-Сruz-de-Aguer, в 1731 году. Об этом давнем событии уже успели забыть. В отчёте о землетрясении в Агадире, найденном сотрудниками ИАЦ, указывалось, что за неделю до землетрясения были зарегистрированы первые предварительные толчки. План адмирала Кузнецова учитывал это обстоятельство. Предполагалось, что сейсмометры, установленные экспедицией на морском дне и вокруг города, зарегистрируют эти толчки, первые после долгого периода геологического спокойствия, что позволит учёным заявить о возможности сильного землетрясения в ближайшее время, и убедить власти Марокко начать эвакуацию населения.

   На случай, если правительство короля Мухаммеда V не примет во внимание рекомендации советских и французских учёных, и не начнёт эвакуацию своевременно, что было весьма вероятно – приближался Рамадан, до учёных ли тут – адмирал предусмотрел запасной план.

   По дипломатическим каналам было достигнуто соглашение с президентом Ганы Кваме Нкрума о посещении Ганы эскадрой боевых и десантных кораблей Черноморского флота с дружественным визитом. В состав экспедиционных сил было включено госпитальное судно «Терек» и транспорты снабжения, которые, помимо обычных припасов для экспедиции, везли большое количество медикаментов, перевязочных материалов, опреснительные установки и несколько комплектов передвижных контейнерных госпиталей. Командовал эскадрой вице-адмирал Василий Филиппович Чалый.

   О походе советской эскадры в Гвинейский залив и посещении Ганы было объявлено заранее, в конце января 1960 г. Во время похода планировалось проведение совместных учений эскадры ВМС СССР и Вооружённых сил Ганы. Сценарий учений предусматривал, в том числе, высадку советского десанта на побережье Ганы «с целью оказания поддержки в отражении империалистической агрессии».

   Сроки проведения учений были согласованы таким образом, чтобы вышедшая из Севастополя эскадра оказалась 29 февраля в районе Канарских островов. В этом случае корабли могли бы дойти до Агадира за несколько часов.

   Заранее мобилизовать силы Международной Спасательной Службы было невозможно, поэтому, чтобы иметь наготове достаточное количество людей для оказания помощи пострадавшим, в восточном Средиземноморье решено было провести с 25 февраля учения Сил быстрого развёртывания ВЭС. При этом два батальона из состава СБР решено было «в качестве оперативного резерва» разместить в Албании. Также в Албанию и в Югославию на время учений перелетели самолёты Ан-12 военно-транспортной авиации СССР. Там же были сосредоточены запасы медикаментов, и несколько транспортных дирижаблей «Киров».

   Для согласования предстоящего визита Н.С. Хрущёва во Францию отправились сразу два члена Президиума – Дмитрий Трофимович Шепилов и Кирилл Трофимович Мазуров. Допуска к «Тайне» они не имели, но у Шепилова были связи в дипломатических кругах, а Мазурова Никита Сергеевич отправил ему в помощь, как «крепкого хозяйственника» и хорошего организатора. В складывавшейся обстановке это было не лишним качеством.

   В связи с отсутствием в стране Первого секретаря и Председателя Совета министров, общее руководство операцией было возложено на министра обороны Гречко, ответственным за действия сил флота был военно-морской министр Кузнецов.

   Как и ожидалось, примерно за неделю до основного удара стихии сейсмометры, установленные советской научной экспедицией, начали регистрировать подземные толчки, пока ещё относительно слабые, но их сила постепенно нарастала. В четверг, 25 февраля, Гарун Тазиев и Борис Иванович Пийп, переправленные вертолётом в Рабат, через советское посольство попытались связаться с властями Марокко и предупредить о возможности крупного землетрясения. Однако ни центральные, ни местные власти их предупреждению по-настоящему не вняли. С помощью советского посла в Марокко им даже удалось пробиться к королю Мухаммеду. Учёные рассказали королю о признаках приближающегося землетрясения. Король вежливо послушал их несколько минут, а затем дал распоряжение одному из своих чиновников выслушать гостей, после чего распорядитель объявил, что аудиенция закончена. Пийп и Тазиев переговорили с несколькими чиновниками, но результат был неизменно один и тот же. Арабы, с которыми они пытались обсудить ситуацию, лишь молитвенно складывали руки и с традиционным фатализмом отвечали: «Иншалла!» или «На всё воля Аллаха». Казалось, что им было всё равно, погибнут ли несколько тысяч человек, или останутся в живых.

   Поскольку экспедиция была совместной от Академии наук СССР и Военно-морского флота, Борис Иванович Пийп, как её научный руководитель, получил приказ немедленно докладывать обо всех находках, открытиях и происшествиях командованию ВМФ СССР. Столкнувшись с нерасторопностью и откровенным нежеланием марокканских чиновников принимать какие-либо меры предосторожности, Пийп отослал шифровку в Москву.

   28 февраля к Агадиру с севера подошла эскадра Черноморского флота, следовавшая в Гану. Накануне, после прохода эскадры через Гибралтар, к ней присоединился пришедший с Северного флота вертолётоносец «Ярославль» (бывш. «Teseus») c крейсерами и эсминцами охранения, а также атомная подводная лодка К-3. Ранее, в Средиземном море в состав эскадры вошёл авианосец «Николаев» (бывш. «Bulvark»), со своими кораблями эскорта. Адмирал Чалый получил радиограмму из Москвы: