– Да, есть такое дело. Дефектный прибор заменили, сейчас всё должно быть в порядке.

                – А как сейчас пиропатроны сработали, без замечаний?

                – Да, – ответил Янгель. – Сейчас их не с пульта подорвали, а вручную, с верхней площадки.

                Серов посмотрел вверх, увидел Мануйленко, всё ещё стоящего на площадке обслуживания:

                – А он чего там стоит?

                – Ждёт нашего решения. В разъёме пиростартера турбонасоса второй ступени предполагаемый обрыв одной из цепей, но там есть резервирование, – начал Янгель. – На старт ракеты это не повлияет, в худшем случае – не заведётся двигатель второй ступени, если вторая цепь не сработает, например, из-за вибрации на старте.

                – А если двигатель раньше времени заведётся? – глядя на Янгеля, испытующе спросил Серов. – Скажем, прямо сейчас?

                Янгель побледнел.

                – Лучше не шутите так, Иван Александрович... С чего бы ему завестись?

                – А я не шучу. Вам ваш заместитель Иванов доложил о вчерашнем происшествии на стенде, на вашем заводе в Днепропетровске? – недоверчиво прищурившись, спросил Серов.

                – Да, но...

                – Но вы никаких выводов из этого не сделали, – закончил председатель КГБ. – Так, – он повернулся и окликнул идущего от «банкобуса» к бункеру Хачатуряна:

                – Товарищ Хачатурян! Да, да, вы. У вас лампочка на длинном проводе найдётся? На бортовое напряжение изделия? Провод нужен такой, чтобы от разъёма пиростартера второй ступени доставал до земли.

                – Найдём, товарищ Серов, – на Хачатуряна произвело сильное впечатление, что председатель КГБ знает его в лицо и по фамилии.

                – И побыстрее, пожалуйста.

                – Что вы хотите сделать, Иван Александрович? – спросил Янгель.

                – Прикажите отсоединить разъём от пиростартера, и подключить к нему провод от лампочки, – сказал Серов. – На всякий случай.

                – Товарищ Серов, ты чего там раскомандовался? – окликнул их Неделин.

                – Исправляю ваше головотяпство, товарищ Неделин! – так же громко ответил Серов. – Вы почему допустили такое количество посторонних на старт? Почему возле заправленного изделия толкутся все, кому не лень? Правила по ТБ не для вас писаны?

                – Ты тут не распоряжайся, я эти правила сам подписывал и утверждал! – рявкнул Неделин. – Иди отсюда и не мешай работать! У нас сроки горят, нам изделие запускать надо!

                – Вы сейчас будете гореть вместе с изделием, если не уберётесь отсюда немедленно! – заорал в ответ Серов.

                Он поднял левую руку, с закреплённой на ней маленькой рацией ближнего действия:

                – Товарищ капитан, уберите всех посторонних со старта!

                От административного корпуса подъехал автобус. Из него высыпали солдаты спецназа, вооружённые, с противогазами на поясе. Командовавший ими капитан поднялся на крышу аппарели, где устроился маршал и прочее полигонное начальство. Солдаты аккуратно, но настойчиво проводили всех в бункер.

                Янгель и его заместители взирали на эту ситуацию с невероятным удивлением. От бункера подошёл Хачатурян с лампочкой и целой бухтой провода, в нескольких метрах следом за ним, отчаянно ругаясь, шёл маршал Неделин. Янгель кивнул Хачатуряну, и тот снова полез на установщик. Когда он объяснил Мануйленко задачу, Владимир Алексеевич страдальчески поморщился:

                – Шо, опять? – но затем взял конец провода и безропотно полез в лючок, снова отсоединять разъём от пиростартера ТНА. Когда он присоединил к контактам концы провода лампочки, Хачатурян спустился вниз и, по знаку Серова, прикрутил лампочку проводом к лестнице. Мануйленко хотел остаться на площадке, но Серов жестом приказал ему спускаться.

                – Серов, ты что себе позволяешь? – грозно спросил Неделин, подходя к ракете. – Ты нам план запуска сорвать хочешь?

                Иван Александрович, не слушая его, сказал:

                – Теперь, товарищи, все пройдёмте в бункер. Тут опасно. Товарищ Хачатурян, мы эту лампочку из бункера увидим в перископ, если она загорится?

                Было 18.40 минут 24 октября 1960 года, на Байконуре уже стемнело, и работа велась при искусственном освещении. Ким Ефремович окинул взглядом залитую светом прожекторов площадку:

                – Едва ли. Вот если свет временно погасить, то увидим.

                Серов решительно проводил всех в бункер. Янгель зашёл за угол, покурить. Неделин шёл, всё ещё ругаясь, но слишком сильно кричать на председателя КГБ не рисковал. Свет на площадке погасили.

                Из-за малой помехоустойчивости блока усиления программируемых импульсов гироплатформы порядок предстартовой подготовки был изменён. Представитель главного конструктора гироприборов А. И. Минаев предложил ввести в технологический график операцию по переустановке в исходное состояние шаговых двигателей программных токораспределителей со штатного наземного пульта системы управления.

                Порядок операций при подготовке ракеты к пуску на Р-16 задавал программный токораспределитель (ПТР). Этот прибор представлял собой барабан, на внешней поверхности которого крепились металлические пластинки-ламели. Барабан вращался с помощью шагового двигателя. Каждый его шаг замыкал те или иные контакты, от которых открывались клапаны, срабатывали пиропатроны, включались приборы. Система была дубовая, но надёжная, иногда даже слишком.

                (Помнится, кое-кто в комментах на полном серьёзе утверждал, что в СССР в 1958-60-м гг не было шаговых двигателей. Как видим, шаговые двигатели в СССР не просто были, один из них даже ухитрился убить Главкома РВСН, и ещё 77 человек из персонала ОКБ-586 и полигона)

                В пультовой бункера в этот момент находились два офицера полигона – Ф. Ларичев, и В. Таран, и два инженера, специалисты по системе управления ракеты – В. И. Пустовов, и В. А. Бабийчук, которые контролировали ход предстартового набора схемы.

                (К сожалению, имена и отчества этих специалистов найти не удалось)

                Когда Серов загнал всех в бункер, он попросил Льва Берлина встать к перископу и смотреть на установщик:

                – Я там лампочку прикрутить попросил, сейчас посмотрим, загорится она или нет? – пояснил Иван Александрович.

                Сам он вышел из бункера и присоединился к Янгелю и Неделину. Выход из бункера был направлен в сторону от стартового стола. На стартовой площадке никого не было (АИ).

                – Так я гоню ПТР вниз? – послышался голос из пультовой.

                – Давай, – не отрываясь от перископа, ответил Берлин.

                Михаил Кузьмич Янгель чиркнул спичкой, прикуривая, и в этот момент Серов, с неожиданной силой повернул к стартовому столу его и Неделина одновременно. На лестнице установщика вспыхнула и погасла едва заметная с большого расстояния лампочка.

                (АИ, в реальной истории в этот момент, в 18.45 запустился двигатель второй ступени. Его факел прожёг бак окислителя, а затем и бак горючего первой ступени. Компоненты топлива смешались и воспламенились. В результате взрыва и пожара погибло 57 человек из персонала полигона и 17 специалистов ОКБ-586, ещё 49 человек получили сильные ожоги и надышались ядовитыми парами НДМГ, 4 из них впоследствии скончались. Полный список пострадавших см. http://sm.evg-rumjantsev.ru/24.10.1960/nedelin_disaster.htm)

                Янгель побледнел и выронил папиросу.

                – Твою ж мать... – ошеломленно произнёс Неделин.

                Из бункера выкатился перепуганный Берлин:

                – Михаил Кузьмич, лампочка мигнула, на установщике!

                – Да... я видел... – на Михаила Кузьмича было страшно смотреть.