Журналист
В тебе мне нужды нет: я чужд врагов.
Мой враг есть ложь: что сказано, то свято!
Долой вражда! долой корысть!
Мефистофель
Ага! ты начал расточать угрозы
Своим клиентам, я велю тебя изгрызть
Зубами алчными бранчивой прозы!
Вооружу лукавой остротой
Твоих соперников-собратий;
Не избежишь моих карающих проклятий,
И вместе с громкою толпой
Я оглашу тебя позорным смехом!
Чем будешь отвечать мне?
Журналист
Эхом!
Прощай.
Мефистофель исчезает.
О мудрый ангел слова,
Меня ты правдой осени
И лжи нечистой духа злого
От мыслей чистых отжени.
Да в пользу верную отчизне
Свершу я истины завет,
И к заслуженной укоризне
Меня да не присудит свет!
Да злую месть обиды личной
Умом спокойным отгоню
И к сердцу доступ возбраню
Ее насмешке двуязычной!
Да будет каждый миг оно
С отчетом пред тебя готово,
Да будет в нем вкоренено,
Что миру сказанное слово
В скрижали неба внесено!
105. РУССКАЯ РАЗБОЙНИЧЬЯ ПЕСНЯ
«Атаман честно́й,
Мой отец родной,
Ты потешь меня:
Расскажи точь-в-точь,
Как венчался ты — в ночь
Иль средь белого дня?»
— «Темна, грозна была ночь,
Грозней твоего отца,
Как красавицу дочь
Я увез у купца.
Не в божьем дому
Мы венчалися:
Во сыром бору
Сочеталися.
Не на теплом пуху,
Не в браном пологу
Целовались мы:
В пещере лесной,
На земле сырой
Обнимались мы.
На свадебном пиру
У нас во бору
Не свечи сияли —
Молнии пылали;
Ни народ не пел,
Ни музыки не играли,—
Град шумел,
Небеса трещали.
Как та ночь, тот бор,
Темна душа твоя;
Как та молния,
Твой меч остер;
Кровь в тебе пылка,
Как лобзанье мое;
Крепка твоя рука,
Как объятье мое;
Недаром на врага
Ты грозен, грозен:
Ты, буйна голова,
Под грозой рожден».
— «Атаман честно́й,
Мой отец родной,
Ты мне всё рассказал,
А того не сказал,
Чем меня спеленал,
Как меня воздоил,
Как меня воспитал
И чему научил?»
— «Спеленал я тебя,
Как велела судьба:
Шел нищий убог
(Да воздаст ему бог!),
Я одёжу сорвал
Да тебя спеленал.
Ты веревкой повит,
На которой жид
В ту самую вёсну
Мной повешен на сосну,
Мать тебя воздоила
В младые лета́:
Не млеко в уста —
Кровь живую точила.
По холодным ночам
Рыданьем согревала,
По ранним утрам
Слезами умывала.
Как я волка догнал
Да шубу с него снял,
Да тебя ей одел
И младенца пригрел.
Колыбель твоя
На сосне была,
Где повесил я
Скупого жида.
Качали тебя
Ветры буйные,
А баюкали
Громы шумные.
Как ты вырос в бору,
Я учил тебя добру:
Зверем жить под землей,
Рыбой плыть под водой,
Птицей в воздухе летать.
На коне в огонь скакать».
— «Атаман честно́й,
Мой отец родной,
Ты мне всё рассказал,
А того не сказал:
На ком я женюсь?
С кем обручусь?»
— «Ах, дитя мое родное!
Чует ретивое:
Воспитал я твою младость
Не на брачную радость.
Мне сказала ворожейка,
Лихая злодейка:
Что тебе венчаться
С матерью твоей,
Что тебе ласкаться
У песчаных грудей.
Матерью люди
Землю зовут;
Земляные груди
Тебя прижмут.
Головкой холостою
Ты на них уснешь,
Мать-землю рукою,
Как невесту, обоймешь,
И навеки вас
Закроют от нас
Простыней не шелко́вой,
А тяжелой дубовой».
106. ЦЫГАНСКАЯ ПЛЯСКА
Видал ли ты, как пляшет египтянка?
Как вихрь, она столбом взвивает прах,
Бежит, поет, как дикая вакханка,
Ее власы — как змеи на плечах…
Как песня вольности, она прекрасна,
Как песнь любви, она души полна,
Как поцелуй горячий — сладострастна,
Как буйный хмель — неистова она.
Она летит, как полный звук цевницы,
Она дрожит, как звонкая струна,
И пышет взор, как жаркий луч денницы,
И дышит грудь, как бурная волна.