89. ПРОМЕТЕЙ
Е caddi corne corpo morte cade.
По высям Кавказа скитается Дух —
Суровый его повелитель,
Он царства свершает холодного круг,
Снегов покидая обитель,
В порфире метелей, в венце ледяном,
И бури сзывает могучим жезлом!
Давно уж, в златые младенчества дни,
Когда над цветущим созданьем
Носилися жизни приметы одни
И смерть не была ожиданьем,—
На трон одинокий ступенями скал
Он шел и с улыбкой на землю взирал!
Внезапно исторгся орел из-под ног,—
На кости стопа наступила.
Он стал, и без ужаса видеть не мог,
Что птица впервые открыла:
Пред ним распростерся на диких скалах
Великого остов, иссохший в цепях!
Широкие кости окованных рук
Свободно в железах ходили,
От ног раздавался пронзительный стук,—
Их ветры о камень разили;
Но череп остаток власов развевал
И, страшно кивая, зубами стучал!
Трепещущий Дух над костями стоит,
Впервые о смерти мечтает…
На светлый свой призрак уныло глядит
И с остовом грозным сличает.
Одни у них члены и те же черты,—
И смертию — Духа смутились мечты!
Он легкой рукою тяжелую кость
С трудом со скалы подымает,
Но с радостью видит, как тяжкая кость
Опять на скалу упадает…
А он, подымаясь, летает в зыбях!
«Бессмертен!» — и тщетный рассеялся страх!
Но Дух своенравный пылает стыдом,
Он мстит за минуту боязни,
И остов свергает могучим жезлом
Со скал — к довершению казни!
С вершины Кавказа, во звуке цепей,
Упал, рассыпаясь костьми, Прометей!
90. ПЕВЕЦ И ОЛЬГА
К З. А. В<олконск>ой
Певец
Великая тень, для чего ты мелькаешь
В таинственной мгле безмятежных ночей?
Мечтой о минувшем зачем нарушаешь
Отрадные сны утомленных очей?
Не звуков ли арфы опять ожидаешь,
Могучего отзыва славы твоей?
Иль в песнях вещать ты к потомству желаешь?
Вещай — и певцу вдохновенье пролей!
Ольга
Не к тебе я лечу нарушать твои сны!
Не певца я ищу, но могучей жены!
В ней варяжская кровь моих светлых князей,
Ольга спящая вновь пробудилася в ней!
Ее стан величав — как сосна на холме,
Под которым Синав позабыл о земле!
Кудри спят на плечах снеговой белизны,
Цвет лазурный в очах — Белозерской волны.
И блистают лучом вдохновенья глаза —
Не столь ярким огнем я Коростень сожгла!
Но душа велика — как пустыни обзор,
И как дно глубока моих Чудских озер!
Она Ольгу одна постигает вполне
И, воспрянув от сна, воспоет обо мне!
91. ХОРЫ ПЕРУНУ
Жрец, юноши и девы
Хор юношей
Владыка сидит на престоле громов,
В руке его вихрь одичалый.
Он молнию бросил в пучины валов,
И море ударило в скалы,
И волн его песнь от начала веков
Великому — не умолкала.
Хор дев
Вокруг громовержца глубокая ночь,
Светил угашенных могила.
Луна — небосклона вечерняя дочь —
Чело облаками затмила,
И рушатся звезды сквозь черную ночь,
Когда бытие им постыло.
Хор юношей
Владыка нисходит на землю в громах,
И дрогнуло сердце природы:
Завыли пещеры в бездонных горах,
Эфира обрушились своды,
Вселенную обвил клубящийся прах,
И ужасом смолкли народы!
Жрец
Хор юношей и дев! Владыка бурный мира
Не хочет защитить священного кумира,—
Ему падением грозит надменный князь!
С мольбами к небесам ваш вознесите глас.
Хор дев
Перуну отрадно теченье Днепра
И Киева древние стены!
В реке отражался лик бурный царя,
Громами помечены стены;
Перун не разлюбит теченья Днепра,
Забудет ли Киева стены!
Жрец
Увы, настанет день — и близок день жестокой! —
Когда заглохнет холм над бездною широкой
И зарастет к нему давно пробитый след;
Но прежде я склонюсь под игом тяжких лет.
Хор юношей
Кто дерзкий коснется преступной рукой
Владыки, карателя мира?
Как бурные тучи багровой грядой
На край возлегают эфира,
Мы ляжем костями, могильной стеной
К подножью кумира!
вернуться
61
И я рухнул как мертвое тело. Данте (итал.). — Ред.