- То есть, двое пропали? Без следов?

- Ну... да, - неохотно признал Септий.

- Чушь какая-то, - сказал я, ставя на торец лежавший на полу чурбан и присаживаясь на него, - не находишь?

- Не нахожу. Я думаю, они побоялись сразу всех убить и живыми их взяли, чтобы на нашу реакцию посмотреть. И чем дольше мы тянем с ответным ударом, тем меньше шансов у этих двоих живыми остаться.

- Гениально! - не сдержался я, - сам додумался?

- Да, - сарказм мой пропал втуне, да и неудивительно - может статься, Септий вообще и не знает, что такое сарказм.

- Ладно. Давай по порядку. Кто, когда и где убит или пропал?

Гракх вздохнул. Отложил в сторону инструмент, поднял взгляд.

- Восемь дней назад убита старуха, жившая на хуторе за устьем Фиоры. Тут сомнений нет - следы зубов, царапины от когтей. Тогда же пропала её внучка. Через день - пропал её отец - пошёл искать родных и не вернулся. Что тут думать?

- Сколько людей на хуторе живет?

- Не знаю, - Септий пожал плечами, - я сам там не был, отправил одного из своих - Мавра - он все и выяснил.

- А где сейчас этот Мавр?

Септий посмотрел задумчиво в окно, пошевелил губами.

- В патруле, на Южной окраине. Часа через четыре должен вернуться.

- Ясно. Дай мне человека, на хутор этот съездить.

Гракх хмыкнул.

- Ты здесь видишь хоть одного?

- Да. Тебя.

- Я не могу гарнизон оставить. А больше тут никого нет. Никого, понимаешь? И если сейчас верги пойдут на приступ, сдерживать их придется мне одному! - Септий зло выдохнул, махнул рукой, - иди в магистрат, там тебе дадут пару милитов. Только имей в виду - ты просто впустую расходуешь драгоценное время. Голубей привёз?

- Да.

- Ну, хоть что-то, - Септий встал обошёл стол, обошел меня и вышел на улицу - наверное, пошел в очередной раз требовать от капитана кохорсу егерей и пяток легионов солдат. Я пожал плечами и вышел следом.

* * *

- Одна?! Она жила там одна? Вы понимаете, что вина в произошедшем - полностью ваша?! Вы указ читали?!

- Читал! До дыр читал! - магистр, багровея лицом и тряся полными руками, брызгал мне слюной в лицо, - что с того! Эта старая дура ни в какую не соглашалась съехать! Что я должен был делать? Что?!

- Силой увезти, разумеется!

- Ха! А я что делал? Три раза милиция её оттуда утаскивала. Одному милиту эта карга руку прокусила, и даром, что во рту три зуба - насквозь! Рука загноилась и я лечение из своего кармана оплачивал, между прочим! А на другой день эта старуха уже обратно заселялась. Мне её что - денно и нощно охранять надо было?

- Ногу ей сломать, - проворчал я, - надо было.

- Очень смешно! - рявкнул магистр.

- Я, вообще-то, не шутил. На что вы надеялись, когда её там, одну, оставили?

- На то, что её верги сожрут, разумеется. Если б дело этим закончилось, никто бы шума поднимать не стал. Всем эта карга уже поперёк горла стояла, даже дочери своей. Кто ж знал, что так обернётся?

- Кто знал? Спросили бы у того, кто знал, у егерей, например. Вергам-то невдомёк, что на старуху вы рукой махнули. Им разницы нет - если можно съесть одного, то можно и другого, и третьего. Для вергов мы - добыча. И эта старуха постоянно им об этом напоминала. Представьте себе человека, который свои деньги хранит в кошельке, лежащем посреди улицы. Кто будет виноват в пропаже денег - тот, кто подобрал с земли кошелек, или же их хозяин?

- Сами бы тогда этой каргой и занимались! Где вы были, такие умные, три года назад?

- Она три года там одна жила!?

- Да!

Я задумался. Перевел дух и попросил уже мирным тоном:

- Дайте мне милитов парочку, я хочу до хутора прогуляться.

- Не дам, - магистр вытер пот со лба, вздохнул и упал в свое кресло, - нет людей. Половина оружие вернула и по домам разбежалась - за родных, дескать, беспокоятся. А что я поделаю? Они ж ополченцы, а не рабы. Оставшихся ваш сдвинутый лейтенант забрал, - магистр пожевал губами и с отвращением выплюнул имя, - Гракх! Пришел, махая каким-то древним указом, и забрал. Теперь они парами, денно и нощно, тупо ходят кругами по идиотским маршрутам, составленным все тем же гением стратегической мысли. Я вас уверяю, если их там даже не загрызут верги, которым они уже наверняка глаза намозолили, то они попросту посворачивают себе шеи в оврагах да обрывах, через которые эти маршруты как специально проложены. Милиты возвращаются с патрулей, на ходу от усталости засыпая! - Магистр снова начал волноваться, багроветь и махать руками, - я говорил об этом с Гракхом, но он словно не слышит ничего! Все талдычит о своих правилах и о том, что он лучше знает, что предпринимать в подобной ситуации...

Неожиданно магистр затих, и, глядя мне за спину, улыбнулся и сказал почти спокойно:

- А вот очень кстати.

Я обернулся и увидел стоящую в дверях немолодую уже женщину с торжественно-скорбным выражением обрюзгшего лица. Несмотря на жару, она была закутана с ног до головы в какие-то непонятные одежды - плотные, блеклых цветов и с бахромчатыми краями.

- Очень хорошо, что вы пришли, госпожа Урсула, - продолжил магистр, и я заметил удивление, мелькнувшее на неприятном лице гостьи, - вот из столицы приехал егерь, чтобы как раз заняться вашей проблемой.

- Егерь, пфе, - сухим сварливым голосом отозвалась та, - с быка больше молока надоишь, чем с этих егерей - пользы. Тож вон, ходили-рядились, а шо толку? Уж неделя прошла. Уж на что их лейтенант к Марте моей подкатывал, жениться собирался, так и он со страху обделался - носу из своей халупы не кажет, волков, небось, боится.

Смерила меня колючим взглядом и фыркнула. Неудивительно, что я к ней не почувствовал ни симпатии, ни сочувствия - что передо мной стоит мать, жена и дочь вержьих жертв, я уже догадался. Ну да ладно, в конце концов, я и сам собирался её найти и с ней поговорить. На ловца, как говорится... а вот кстати...

- Лейтенант, говорите, подкатывал? Это какой же? - совершенно у меня в голове не укладывалось, чтобы у Гракха могла появиться хоть тень мысли испачкать свою голубую романскую кровь браком с какой-то плебейкой. Да он, насколько я помню, даже гетер себе подбирал исключительно по их родословной.

- Как то есть какой? Разве их тут больше одного? Тот самый, с именем, как кашель чахоточного. Да только дочке он моей не приглянулся, она его и прогнала. Так что мож и неспроста егеря те не чешутся, хотя уж неделя прошла.

Урсула махнула рукой, одежды ее заколыхались, как парчовые занавески на ветру, в воздухе расплылся затхлый аромат давно не стираной ткани. Ну и ну. Не будем о женитьбе, даже если лейтенант о ней и говорил, то уж точно не всерьез. Но если хоть на секунду допустить, что Гракх действительно подкатывал к дочурке, а она его отшила, то... собственно, а не Гракх ли, пылая местью отвергнутого мужчины, это всё подстроил? А может, и того веселее - подговорил какого верга похитить внучку, чтобы потом её героически "освободить", но вмешалась какая-то случайность - отец заметил, например - и пришлось всех убить? Бред, конечно, полнейший, но мало, что ли, я видел похожей на бред реальности в последнее время?

Тем временем магистр, со словами, - "ну, вы тут пока поговорите", - бочком-бочком прокрался мимо нас и растворился в душном полумраке коридора магистрата. Откуда-то донеслись его слова:

- Мне тут фуражом заняться надо..., - потом всё стихло.

Урсула недобро посмотрела вслед сбежавшему магистру, потом снова вцепилась взглядом в меня.

- Так значит, ты теперь этим делом займешься? Ну, добро. Корова прошла, лепешку обронила - и то добро. Когда искать пойдешь?

- Что искать? Лепешку?

Женщина моего юмора не оценила - глянула на меня со злым раздражением, нахмурилась:

- Ты совсем дурной, я посмотрю. Христос с тобой, какую лепешку? Марту мою и Петера, окаянного, разумеется. Надо ж их отпеть, как полагается, дабы души их успокоились. А то они кажную ночь ко мне приходят. Стоят у постели, смотрят с укоризною.